нескладности его речи, потому что изумленно открыла рот:
— Так ты не местный? — выдохнула она. — Откуда же ты?
Арраэх усмехнулся.
— Очень… очень издалека! Тебе и не снилось...
* * *
Илва хмуро смотрела на бледного, почти зеленого раба, едва имеющего силы сидеть на шкурах.
Его — голого, хилого и едва шевелящего языком — пришлось тащить с чердака по старой деревянной лестнице. И как он вообще смог туда забраться в таком-то состоянии???
В том, что он собирался просто спрятаться от неё, а потом сбежать, она не сомневалась. В груди запек огонь бунта против такого расклада, и для Илвы вопрос обладания этим парнем стал буквально принципиальным.
Нет! Не отпустит! Ни за что!!!
Так яростно её сердце ещё никогда не кипело…
Но сюрпризом было то, что раб оказался не местным. Его речь была нескладной, и было слышно, что он с трудом подбирает слова.
Откуда же он?
— Как называется твоя родина? — пытливо спросила девушка, присаживаясь рядом на пол и протягивая ему деревянную миску с горячей похлёбкой. Вместо ответа парень странно воззрился на еду, но потом его нос так красноречиво сморщился, что Илва почувствовала раздражение.
«Точно из аристократов!» — подумала она раздосадовано, а сама схватила раба за руку и жёстко дернула, едва не опрокинув его прямо на себя.
— Ты будешь это есть, или я накажу тебя!!!
Большие глаза парня шокировано расширились, и несколько отблесков от очага осветило их радужку.
Илва замерла, ощутив вдруг себя так, будто её окунули в ледяной ручей: глаза раба казались наполненными кристально чистой водой — светлыми, лучистыми, нечеловеческими…
Она уже однажды смотрелась в подобные глаза. Глаза Небожителя…
Илва с трепетом отпустила руку раба и отшатнулась от него, смотря на парня в ужасе.
Он же… он же… нет, он не может быть одним из НИХ!!! Они — боги! Великие, могущественные, прекрасные… А он — такой слабый, даже никчёмный! Болезненный и странный…
— Кто ты? — прошептала Илва, не справившись с голосом.
— Меня… зовут… Арраэх! — проговорил парень с королевским достоинством. — Я — правитель зоннёнов!
Девушка несколько раз растерянно похлопала ресницами, пытаясь вспомнить название подобного народа, но потом осознала, что о таком просто не слышала.
— Э-э-э… эта страна на юге? — осторожно поинтересовалась она, пытаясь успокоить себя мыслью, что ее раб просто из этих, рыжих… но никак не небожитель.
Парень снова скривился — высокомерно так, даже презрительно.
— Моя… родина… вообще не здесь… — проговорил он, с трудом выговаривая шипящие звуки муаррийской речи. — Она… очень… далеко…
«Значит, еще южнее!» — подумала Илва и заставила себя успокоиться.
Нет, небожителем он быть не может — это однозначно!
Но глаза…
Ей безумно захотелось посмотреть на них при свете дня!
— Ешь, — буркнула она, вновь протягивая тарелку. — Твое происхождение не отменяет того, что ты принадлежишь мне!
Парень насупился, блеснув этими самыми глазами из-под темных бровей, которые уже начали отрастать, но тарелку в руки взял.
Илва отметила, как изящны его пальцы. Не такие толстые и уродливые, как у Дзо и ему подобных, а откровенно красивые. Такими приятно было любоваться…
Девушка почувствовала дрожь возбуждения и неожиданно смутилась. А потом смутилась из-за того, что смутилась, потому что подобное состояние ей было совершенно не свойственно.
Опустила глаза, поражаясь самой себе.
Это что вообще происходит-то, а?
Парень начал усердно хлебать похлёбку, словно хотел поскорее с ней покончить, и по гримасе отвращения на его лице Илва поняла, что это именно так.
— Неженка! — буркнула девушка с откровенным раздражением, на что раб отреагировал весьма неожиданно: перестал есть, посмотрел на нее, как на презренную моль, приподнял вверх свою отросшую изящную бровь и дерзко произнес:
— Дикарка!
Илва поперхнулась и начала кашлять…
Илва натянула поводья, останавливаясь около одежной лавки господина Матьё́ — старика, у которого весь честной воинский народ обычно закупал одежду. Вывеска так и гласила:
«Надо крепкое шматьё? Не артачься! Иди к Матьё!!!»
Раба пришлось оставить в доме связанным, чтобы смотаться в столицу за одежонкой: пора уже было прикрывать его худосочные телеса.
Впрочем, чем дольше Илва разглядывала парня, тем больше отмечала, что худощавость в его случае — не порок. В целом изящный, в меру мускулистый торс выглядел даже симпатичнее волосатой медвежьей груди типичных вояк.
Кстати, на лице парня совсем не росла борода*, и Илва задумалась об его истинном возрасте. Неужели он настолько молод, что даже усы не пробиваются? Но на вид ему больше двадцати, это точно! Впрочем, другой народ может иметь другие особенности, а в том, что парнишка явно из чужаков, она не сомневалась.
Его глаза до сих пор приводили её в трепет, и она даже побаивалась выводить его на солнечный свет, чтобы… на ногах устоять.
Та памятная встреча с Лучезарным оставила в душе настолько глубокий след, что любое напоминание о нём и о богах вообще выводило Илву из равновесия. К сожалению, в такие моменты она становилась слабой: ранимой какой-то, напуганной. Это была, пожалуй, её единственная слабость, которую воительница тщательно прятала ото всех. А прятала потому, что жизнь слабостей не прощает: если она не будет сильной, её просто-напросто заколют в ближайшей подворотне…
Старик Матьё встретил Илву беззубой улыбкой, без слов доставая «свеженький» боевой комплект, но девушка отрицательно мотнула головой.
— Сегодня — мужской! — проговорила она загадочно, изумляя пронырливого торгаша. Когда же Илва выбрала наряд самого меньшего размера, то старик ещё больше удивился.
— Барышня желает выдавать себя за мужчину? — хитро ухмыльнулся он, пытаясь выглядеть «своим парнем», но на самом деле выведывая информацию, которая могла ему пригодиться в водовороте слухов, сделок и барышей. Илва знала его, как облупленного, поэтому ответила весьма неопределенно:
— Всё может быть!
И, бросив на прилавок несколько монет, покинула лавку.
Душа рвалась поскорее вернуться домой, чтобы проверить, не сбежал ли раб снова, но разум требовал заскочить в ещё одно важное место…
* * *
Таверна встретила её затхлым воздухом и полумраком. Пьяные ещё с ночи посетители попивали дешевое пойло и о чём-то громко спорили, но Илва отправилась прямиком к официантке — высокой грудастой девушке, ловко переставляющей стаканы с места на место, чтобы их протереть.
(Официантка)
— О, охотница! — улыбнулась та с блеском в темных глазах. — С утра ты еще не захаживала…
Илва
