— Не понимаю, о чем вы, ЛЕДИ РЕЙНЕР, — с ухмылкой бросила она, умышленно делая акцент на том, что я была женой мужчины, с которым в браке до меня состояла она, нося ту же фамилию.
— Итак, после завершения развода вы не встречались с Браяном Рейнером лично, — напряженно проговорил Дориан, вероятно желая пресечь завязывающуюся перепалку. — Тем не менее, вели с ним переписку.
— Трудно назвать это «перепиской», — скривилась Бьянка. — Я писала ему несколько раз. Первое время — умоляла сжалиться, передумать и восстановить брак. Он лишь один раз, на третье послание, ответил мне письмом, в котором было написано одно слово: «Нет». А затем, три года назад, прислал еще один ответ на очередное мое письмо: «Я скоро снова женюсь. Не пиши мне более. Все твои прошлые письма я сжег, сохрани хоть подобие гордости и уйди в монастырь».
— И после этого письма вы, как я понимаю…
— Оказалась в постели с лакеем, верно, — тяжко вздохнула женщина, отведя взгляд. — Причем, что самое смешное… как раз в постели с этим лакеем, с чертовым лакеем, узнала, что оказывается, это еще и может нравиться! Потому что за все пятнадцать лет, каждый раз, после ночи с треклятым законным супругом, у меня было такое чувство, будто я вывалялась в грязи, — прошипела она, скрипнув зубами.
И в этот момент я искренне порадовалась тому, что Бьянка и сама опустила глаза, так что наши взгляды не встретились.
— То есть, письмо, в котором вы сообщали лорду Рейнеру о своем ребенке от того лакея, было единственным письмом, отправленным ему вами после того, как он сообщил вам о своем грядущем новом браке?
— Так значит, ЭТО письмо Браян сохранил.
— Сохранил, — подтвердил Дориан. — Надежно спрятал, однако верно, после его смерти письмо было найдено.
— Понятно.
— Я все еще жду ответа, леди Эдергейл, — напомнил Черный герцог. — То письмо было единственным с тех пор, как лорд Рейнер повторно женился?
— Именно так, — кивнула она.
— Написать это письмо, почти через два года после развода, почти через год после вашей последней переписки, и через несколько месяцев после рождения собственного ребенка… Скажите, эта идея пришла в голову вам? Или же кто-то натолкнул вас на мысль, что вы теперь можете вот так уколоть бывшего супруга?
— Это была идея Джона, — нехотя призналась она.
— Джона?
— Того мужчины, от которого я родила. Джон Бит. Отец взял его на работу вскоре после моего возвращения. Всю беременность я скрывала от отца, от кого ребеное. Но вскоре после родов проговорилась. Отец обещал, что не причинит ему зла… Вот только соврал мне и уволил его. Мы даже не сумели попрощаться — отец просто поставил перед фактом, что Джон уволен, покинул поместье, и больше я его никогда не увижу.
— Вы любили его?
— Мне с ним… было хорошо, — смущаясь, вздохнула Бьянка. — Он всегда был внимателен ко мне. С ним я впервые в жизни почувствовала себя женщиной — красивой, желанной… Женщиной, которой может быть хорошо с мужчиной. И хоть в результате родила бастарда — если честно, все равно рада, что отцом моего ребенка стал именно ТАКОЙ мужчина, а не тот склизкий эгоистичный бабник, с которым я прожила в браке долгие пятнадцать лет. Только благодаря Джону я, можно сказать, почувствовала себя свободной. Ощутила, что дышу, а не задыхаюсь.
— Тем не менее, мне интересна одна деталь… Ваша беременность. А вернее то, как именно она наступила. В письме вы сообщали лорду Рейнеру, что понесли в первый же месяц романа с тем лакеем. Что довольно странно. Мне казалось, женщина вашего положения должна была бы иметь доступ к качественным противозачаточным артефактам. Как же вам с первого раза повезло так попасть в тот процент погрешности артефакта?
— Я… не использовала противозачаточный артефакт, — прошептала Бьянка, сжав пальцами юбку, на которую направила свой взгляд.
— То есть, не использовали? — опешил Дориан.
— А что в этом странного? — попыталась возмутиться она, да только все равно не решилась поднять взор. — Я ведь была женой, с которой развелись, потому что она никак не беременела! И я тогда, изничтоженная внутри морально, в самом деле считала… что это со мной что-то не так, что это я не могу забеременеть. Поэтому решила, что можно не заморачиваться с артефактом. К тому же… один раз, когда мы его использовали, самый первый… Джон сказал, что ему не нравятся ощущения магических волн, без него приятнее. И что… ну в принципе, зачем жертвовать удовольствием с этим артефактом, если я все равно не могу забеременеть?
— Погодите, так не использовать противозачаточный артефакт — это была идея вашего любовника? — едва не подавился Дориан.
— Да, его. Но уверяю вас, он без злого умысла! Он ведь тоже не мог знать… И в результате ему это так же стоило хорошей работы. Ведь мало того, что отец его уволил… Кто возьмет на службу лакея, которого уволили, потому что от него забеременела хозяйская дочь? Так что в результате Джон тоже пострадал.
Сама не знаю, откуда во мне взялись такие эмоции… однако стоило невероятных сил, чтобы сдержаться и не закричать на нее: «ДУРА!». Как, ну КАК можно быть настолько легкомысленной?! В голове не укладывается!
— Ясно, у меня все. Спасибо, леди Эдергейл, хорошего вам дня, — наконец вздохнул Дориан, и галантно поклонившись, направился к выходу. Я, так же попрощавшись, не теряя времени, последовала за ним.
— Погодите, то направление, в котором мы идем… — немного растерялась я.
— Верно, мы возвращаемся в кабинет виконта Эдергейла, — сухо кивнул Дориан. — Этот лакей-любовник чертовски подозрительный, и мне бы очень хотелось побеседовать с ним лично. В архивах поместья должны были сохраниться его данные, по которым этого «горячего парня» можно быстро найти в городе. Если не будем терять времени даром — задержимся максимум на пару часов и в любом случае выедем в обратный путь вовремя, чтобы миновать лес до заката.
Не сказала бы, что когда мы снова вошли в кабинет старого виконта, на его лице расцвела искренняя радость от нашего повторного созерцания. Тем не менее, спорить с главой королевской внутренней полиции и мешать расследованию он не стал. Так что уже менее чем через полчаса ожидания в гостиной лакей принес нам скрепленный восковой печатью конверт, в котором Дориан нашел домашний адрес бывшего любовника Бьянки, а так же имена и адрес его родителей, проживавших в том же городе.
Попросив передать хозяину дома нашу благодарность, Черный герцог быстрым шагом удалился из поместья и запрыгнул со мной в карету, на которой мы быстро доехали до города. Вот только там нас ждало разочарование!
Во-первых, по адресу, где Джон Бит жил раньше, его уже давно не было.
Во-вторых, когда мы добрались до адреса, по которому проживали его родители… Нет-нет, сами родители, все-таки, были на месте. Да только их сынишки там не только не было. Но они еще и…
Понятия не имели, где его искать!
— Мы не знаем, почему виконт его уволил, он нам этого не говорил, как рыба об лед, — покачал головой старый отец. — Но… уже через несколько дней после увольнения он собрал вещи и уехал, не сказав нам, куда. Один раз написал, через полгода, сообщив, что не может сообщить адрес, на который ему можно писать письма. И с тех пор тишина.
— Ясно, спасибо, — мрачно кивнул Дориан, вместе со мной направляясь к нашей карете по старым улочкам.
— Как-то это слишком странно.
— Более чем, — протянул он. — Как только доберемся обратно — напишу своему заместителю в столицу и подам запрос на розыск. Возможно, повезет и мы найдем этого парня.
— Думаете, он может что-то знать?
— Не исключено, — вздохнул мужчина. — Конечно, вполне вероятен и вариант: «После того, как виконт узнал, от кого родила его дочь — пригрозил парню, чтоб убирался подальше из города и даже не думал не только возвращаться, но и оставлять любые контанты, по которым его можно было бы найти». Например — на случай, если бы Бьянка вздумала настойчиво искать своего пропавшего любовника. Возможно, даже в самом деле искала. Да только это все равно крайне подозрительно. Особенно с учетом того, что сама наша разведенная леди рассказала о том, как же именно умудрилась забеременеть. Поэтому… Да, не исключено, что найдя этого парня, мы ничего полезного от него не услышим, и он взаправду окажется просто не слишком порядочным болваном. Тем не менее, я все равно хочу поболтать с ним по душам, пока не буду уверен, что вытянул из него все, что тот знал, и как додумался до всего того, что нашептал своей благородной любовнице.
