должны быть предназначены для нас. Стоит надеяться, что в дальнейшем так и будет, но даже если сейчас эта женщина не смотрит на меня со страхом и отвращением, вряд ли она готова к какому-либо виду постельных забав. Даже сейчас по ее телу пробегает легкая дрожь, и я не могу понять, из-за чего: то ли потому, что она замерзла в мокром платье, то ли из-за возобновившегося страха.
Все же мне требуется гораздо больше самообладания, чем готов признать, чтобы поставить ее на ноги возле двери в спальню.
– Там ты найдешь все, что тебе нужно. Скоро я распоряжусь, чтобы подали ужин. – Замолкаю, когда меня охватывает запоздалое беспокойство. – У тебя есть какие-то ограничения в питании?
Она смотрит на меня слегка остекленевшими глазами.
– А ты собираешься подать мне сырое мясо или что-то ядовитое?
– Даже не думал. – По крайней мере, до этого момента.
Я не знаю, что считается ядовитым для людей. Разумеется, в нашем мире есть пища, которую могут употреблять люди, иначе торговцы не смогли бы заключать долгосрочные контракты. Но пускай у моего народа есть общие предки с народом Брайар, это не отменяет того факта, что мы отличаемся во многих биологических аспектах.
– Значит, нет. Никаких ограничений.
Я позабочусь об этом, прежде чем ей подадут еду.
– Хорошо. Отдыхай.
Она открывает дверь, но не заходит внутрь.
– Сол?
Богиня, как же на меня действует звук собственного имени в ее устах. Я стою неподвижно.
– Да?
– В контракте сказано, что ты можешь меня соблазнить…
Мне приходится напрячь все мускулы в теле, чтобы не натворить того, что может ее напугать. Пускай я не эксперт по людям, но даже я понимаю, что она сама не уверена, какой ответ хочет от меня услышать.
Лучше уж так, чем неподдельный страх. С этим можно работать.
– Отдыхай, Брайар. Увидимся утром.
Заставляю себя отвернуться и уйти, хотя мои чувства обострены настолько, что я прекрасно знаю: она не заходит в комнату, пока я не поворачиваю за угол. Смотрит мне вслед? Или хочет убедиться, что я не войду за ней в спальню?
Это неважно. Я могу быть терпеливым охотником.
Награда с лихвой окупит временные неудобства.
Я никогда не признаю, сколько мужества потребовалось, чтобы раздеться и воспользоваться гигантской ванной, дабы согреться после возвращения с источника. Но, похоже, никто не пытается воспользоваться моей наготой, и я едва не засыпаю, убаюканная обжигающе горячей водой.
Во всяком случае, пока не слышу, как кто-то ходит в спальне. Вздрагиваю, а в горле встает ком от страха.
– Кто здесь?
– Алдис. – В ванную заглядывает коричневый дракон. – Я принесла одобренную для людей еду и развела огонь. В это время года по ночам бывает холодно.
Я погружаюсь глубже в воду. Сама не знаю, как отношусь к тому, что это оказался не Сол.
– О. Спасибо.
Долгое мгновение она изучает меня взглядом.
– Тебе нужно многое осмыслить. Не волнуйся. Сол ворчун, но он будет добр к тебе.
Да я к нему ни за что не притронусь.
– Как скажешь.
– А еще вот халат. – Она заходит в ванную и вешает длинный кусок ткани на крючок рядом с раковиной. – Мы, драконы, немного крупнее тебя, но он должен тебе подойти, пока не пошьют одежду на заказ.
Это уж слишком. Мой мозг затуманен и плохо соображает.
– Спасибо, – выдавливаю я.
Трудно понять наверняка, но, кажется, Алдис отвечает мне добрым выражением лица.
– Нам предстоит внести некоторые изменения. Пожалуйста, прояви к Солу немного милосердия, уверена, он ответит тебе тем же. – Она уходит прежде, чем я успеваю найтись с ответом.
Это и к лучшему. Я слишком устала и растратила все милосердие.
* * *
Сол не приходит навестить меня следующим утром. И следующим за ним утром. На третий день убеждаю себя, что испытываю облегчение, а не разочарование. Да, должно быть, именно оно первопричина неприятного ощущения в животе. Облегчение.
А может, скука.
Я почти уверена в том, что покои, которые он мне выделил, на самом деле принадлежат ему. И не только из-за большой кровати, расположенной низко над полом, и матраса, сделанного из какого-то незнакомого материала. Нет, в том, что эти комнаты принадлежат Солу, убеждают маленькие памятные мелочи, расставленные повсюду.
Высокий стол завален книгами и бумагами, исписанными на незнакомом языке. Еще больше книг беспорядочно расставлены на полках по всей комнате, и оттого невольно задумываюсь о старых легендах моего мира о драконах и их сокровищах. Готова поспорить, что где-то здесь у него есть настоящая библиотека. Хотя все равно от нее никакого толка. Судя по всему, моя новая метка – странный символ, выбитый темно-красными чернилами на правой лопатке, – не распространяет магию перевода на письменное слово.
Одежда здесь тоже есть: размерами подходящая Солу и сшитая для того, у кого, ну, есть хвост. На второй день Алдис возвращается с сундуком, полным человеческой одежды. Однако на этот раз она не задерживается. Так быстро убегает из комнаты, что я даже не успеваю решить, хочу ли вообще заводить беседу. Не знаю, где они раздобыли одежду, но сидит она безупречно.
На третий день убеждаю себя, что ношу белое платье с высокой талией и глубоким декольте, потому что оно удобное и я чувствую себя в нем красивой. А вовсе не потому, как Сол смотрел на мою грудь в нем, когда мы были у источника.
От стука в дверь сердце начинает биться чаще. От страха, а не от приятного волнения. Само собой. Я скрещиваю руки и говорю:
– Войдите.
На пороге появляется вовсе не Сол. Это даже не дракон. Я смотрю на красную кожу и рога, торчащие из глазниц. Еще одна пара рогов загибается от висков.
– Кто ты и что делаешь в моей комнате?
– Раману. – Они прижимают ладонь с черными когтями к своей широкой груди. Одеты они почти так же, как был одет Азазель на аукционе: черные штаны и черная рубашка, похожая на тунику, подпоясанная на талии, – и явно из дорогих материалов. – Азазель прислал меня… оценить обстановку.
Кажется, они оглядывают комнату, и я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы не спросить, как они это делают, ведь у них нет глаз. Очевидно, в этом замешана магия. И все же мне не нравится насмешливая улыбка, в которой растянулись уголки их почти человеческих губ. Я выпрямляю спину.
– Нет тут никакой обстановки, которую можно было бы оценить.
– Хммм. – Они проходят в комнату и издают тихий смешок, когда я напрягаюсь еще больше. – Тебе незачем меня бояться. Даже если бы не то обстоятельство, что Азазель живьем сдерет с меня шкуру, если я притронусь к одному
