— Эка ты, милая, просчиталась. Или Вильма совсем плоха стала, что новости не запоминает? Герцог-то не скоро приедет, долго тебе ждать придётся.
— Ничего страшного, подожду, — натянула я беззаботную улыбку, а сама взмолилась богине, чтобы он расспрашивать меня ни о чём не стал.
— Ну как знаешь, — махнул он на меня рукой. — Дома б лучше посидела, потом бы отвёз.
«Мало то место на дом было похоже», — подумала я, а вслух аккуратно поинтересовалась:
— Когда Его Сиятельство-то вернётся? Хозяйка мне только ждать приказала.
— Да кто ж его знает, — развёл руками дедушка. — Говорят, король-то совсем плох стал. Наследников нет. Как весть пришла, так герцог сразу и отбыл. Король помрёт, так решать и станут, кто его место получит.
Всё у него на словах просто и легко выходило, а мне от них становилось только страшнее и неприятнее. Я теперь каждую новость на родное бедное графство Лурье перекладывала. Вот отдаст отец душу богине, а дальше что? Наследников мужского пола никогда не было, одна дочь преставилась, а другая со всех сил пытается. Кому наше поместье тогда достанется? Кто жить там будет?
Я обняла себя за плечи. Невесть откуда налетевший ветерок пронизывал до костей.
— Да не бойся, — по-своему понял мою реакцию дедушка. — Чай не выгонят, места-то много. Забрать тебя, как герцог вернётся, или сама до Рандора дойдёшь?
— Дойду, — решила я, старательно запоминая название деревни. Пригодится. Вильма ни разу его вслух не упоминала, как будто и впрямь специально. — Увидимся ещё, — добавила я на всякий случай. Как будто обещание дала, чтобы оно меня к миру живых покрепче привязало.
Он странно глянул на меня, махнул рукой и отправился в обратный путь.
А я осталась одна. Поднялась на пару ступенек, чтобы видеть чуть дальше, и смотрела на повозку, пока она не скрылась из виду между деревьями. Наверное, для милого дедушки и впрямь мои слова прозвучали странно. Будь я ученицей Вильмы, мы бы встретились ещё не одну сотню раз.
Новости медленно укладывались в голове, и чем дальше, тем быстрее я осознавала безнадёжность своего положения. Если в смерти Марлен был виновен герцог Мунфолл, то защитить меня от него мог только король. И без того призрачная уверенность растаяла окончательно. Если Его Сиятельство получит трон, то больше никто и никогда не посмеет выступить против него. Выше — только богиня.
У меня осталось даже меньше времени, чем я думала, когда выезжала из дома. Я вздохнула, подобрала с земли брошенную котомку с сухарями и развернулась к дверям. С них на меня смотрели замысловатые узоры, вырезанные по тёмному, почти чёрному дереву. Они совсем не были похожи на крашенные, значит, такой диковинный лес и в самом деле где-то рос.
Я поднялась по ступеням и толкнула дверь. У нас в поместье меня бы давно кто-то встретил. Не в доме, так во дворе всегда хватало слуг, а то и отец выходил, если видел важных посетителей в окно. Здесь до меня никому не было дела.
Внутри прочно обосновался полумрак. Огромный холл кончался белоснежной мраморной лестницей. Окна были завешаны плотными шторами, на стенах горели свечи. Огонь казался не привычно жёлтым, а странно белым. Тут словно искусственно поддерживалась ночь. Ночь и лунный свет.
— Простите, — неуверенно позвала я, не зная, что мне делать. Должны же где-то здесь быть слуги в конце концов?!
Слева послышались едва уловимые шаги, я резко развернулась на звук и замерла. Сердце пропустило удар, а потом бешено забилось, пытаясь исправить ошибку.
В нескольких шагах от меня остановился он — мой спаситель. Прекрасный, как моё лихорадочное видение, и злой как демон.
Благородное лицо с чётко очерченными скулами, обрамленное копной светлых волос. Брови грозно сдвинуты, тонкие губы сжаты, лишь подрагивает левый уголок. Голубые глаза сверкают, светят получше свечей на стенах. Белая рубашка с расстёгнутым воротом почти не скрывает мускулистое тело, всё слишком хорошо видно через тонкую ткань.
Краешком сознания я понимала, что моё поведение было абсолютно неподобающим. Я должна была извиниться, представиться и сообщить цель визита. А я не могла отвести взгляд.
Мысли вылетели из головы, щеки и уши горели, душа ушла в пятки и тут же вернулась обратно, по груди разлилось тепло, а сознание заполонило смущение. Никогда в моей короткой жизни я не видела столь обворожительного мужчину. Столь нахально красивого. Передо мной стояло воплощение моей мечты о прекрасном принце.
Глава 13
— К-катрин Герт, — срывающимся шёпотом представилась я, с трудом вспомнив девичью фамилию бабушки.
Бабка не была знатных кровей, дед женился на ней по любви, чем навлёк на себя осуждение и косые взгляды всей округи. Уведомить старого герцога всё-таки пришлось, только дед не стал ждать, пока доставят официальный отказ и женился в тот же день, когда отправил письмо. Закон не был нарушен, а когда пришёл весьма закономерный ответ — менять что-то стало поздно: союз уже успели скрепить всеми положенными ритуалами в храме богини.
Я слышала эту историю добрую сотню раз, со временем она стала самой весёлой байкой графства Лурье. Жаль, что мой отец характером и твёрдостью пошёл не в деда, иначе ни Марлен, ни я здесь бы не оказались.
Опустила взгляд в пол и так неуклюже поклонилась, словно никогда не делала этого раньше. Ни ноги, ни спина толком не гнулись, всё тело словно разом стало деревянным. Как же нелепо я, должно быть, выглядела.
Незнакомец не отвечал, не шевелился. Я даже успела подумать, что он и не дышал вовсе, когда, наконец, различила едва заметное движение — он удивлённо приподнял бровь. Я с трудом сдержалась, чтобы не выдохнуть от облегчения. Молчание затянулось, а напряжение между нами росло, становилось почти осязаемым.
До сих пор не появилось ни одного слуги. Я не слышала ни шорохов, ни топота, ни даже отдалённых голосов. А были ли они здесь вообще? Могли ли все отбыть с герцогом? Вряд ли. Кто-то должен был прислуживать господину, тем более если он только гостил здесь.
Жутковатое место.
— Значит, Катрин, — вдруг проговорил он глубоким чарующим голосом. Задумчиво и как будто… удовлетворённо.
Я отчаянно краснела до самых кончиков ушей. Чувство было такое, словно меня только что взвесили, измерили, оценили и признали годной. Но для чего?
Голубые глаза рассматривали меня с подозрением. Едва уловимым, как бывает, когда стараешься скрыть свой интерес, но не можешь победить его до конца. Очень медленно до моего сознания дошло, что незнакомец и названное мной имя произнёс как-то странно. Словно смакуя, протянул последний слог. Словно он не поверил.
Мне казалось, что он видел меня насквозь и точно знал, что я обманула его, представилась кем-то другим.
Тишина так сильно действовала мне на нервы, что я поняла — ещё чуть-чуть, и я сама брошусь во всём признаваться, включая цели своего приезда, лишь бы только закончить эту странную пытку. Мне нужно было что-то делать.
Письмо отца больше не могло мне помочь. Незнакомец ещё не обвинил меня во лжи, но я была уверена — он сделает это, если я продолжу. У меня осталось только имя и чужой облик, незаметно пристёгнутая к вороту булавка помогала мне казаться кем-то другим, хоть я до сих пор и не знала, как именно выгляжу. Пока это не имело значения.
Он наблюдал за мной как хищник за добычей, из-за этого думать становилось гораздо сложнее. Что если он уже узнал меня? Если Вильма не солгала, то это он нашёл меня в лесу. Могла ли я проболтаться о чём-то в бреду?
Как ни странно, внезапная паника в мыслях придала мне уверенности. Нужно было спасать себя и поскорее. Я снова поклонилась, на этот раз куда более грациозно и даже заставила себя улыбнуться. Не слишком широко, но доброжелательно, как учила мать на случай встречи с герцогом. Правда, тогда мы готовились к зимнему балу, а не…
— Катрин Герт, компаньонка Её Милости, Кристин Лурье, невесты Его Сиятельства.
«Что я говорю», — пронеслось у меня в голове.
