— Первая ступень — уметь видеть ману и принимать её в должном количестве: не больше, и не меньше, чем тебе требуется. Если вдруг почувствуешь, что волосы как будто наэлектризовались или за шёлк, мех берёшься — и щёлкает, тогда сразу зови меня. Срочно!
— Ясно.
В нынешней ситуации подобная перспектива представлялась крайне маловероятной, но предупредить на будущее стоило. Боже, надеюсь, оно у нас будет, это будущее. И надеюсь, оно сложится благополучно…
— Пошли. Как бы не потеряли нас.
С этим я прямо угадала. Мы вошли в цветочную гостиную (через тот же пожарный вход, что и вышли), когда горничная Тома заглянула (видимо уже не первый раз) и спросила сидящих у входа:
— Не приходила?
— Кажется, это меня, — я аккуратно сняла тень и пошла через гостиную к выходу.
— Так вот она, — воскликнул кто-то. — Маша! Тебя два раза уже спрашивали.
Я вышла в коридор, и Тома сказала мне:
— Вы уж простите, барышня, однако имеем строгое указание в гостиную пускать не всех.
— Да я понимаю, Тома, не переживайте.
Везде свои условности. А тут, вроде как, заведение для пусть не высшего, но почти верхнего слоя общества. Ясное дело, что каждого желающего не пропустят.
— Сказалась троюродной сестрой вашей кумы. Выйдете?
Я смотрела сквозь зеркальную стену на очень неброско одетую женщину, стоящую у стенки возле самого входа и прижимающую к себе мальчишку лет восьми. Мальчишка был взъерошен, комкал в руках шапку и с любопытством озирался во все стороны, вытягивая шею, кажущуюся очень тонкой в вороте серенького пальто. Удивительные всё-таки существа — дети. Сколько силы жизни в них! Только появляется лишняя капелька — и вот они уже скачут, как кузнечики, и всё им интересно. А мамы, наверное, многие будут похожи на эту. Очень скромно одетые, очень уставшие…
— Так выйдете? — снова спросила Тома. — Или отправить?
Я встряхнулась, отгоняя меланхоличные рассуждения:
— Да выйду, конечно! Зачем же отправлять.
Тем более, что браслеты у меня заряжены от всей души.
Я довольно скоро вернулась в гостиную и обнаружила Марусю на том же месте, задумчиво сидящую над фортепиано. Что уж видела она в полированной крышке? Она почувствовала мой приход и спросила, не поднимая глаз:
— Слушай, а что будет со… Стивой?
— Я не знаю, — честно сказала я. — В том мире его не пришлось бы убеждать в подлинности происходящего. Он и сам бы знал, что магическое воздействие такого уровня предполагает определённые реакции. Одну — в том случае, если хочешь спасти жизнь. Или разные — во всех остальных.
— В остальных?
— Бывает, что человек предпочитает самоубиться, а способы для этого существуют очень разнообразные. Или он может бездействовать, пока печать инквизитора не придёт в завершающую фазу.
Маруся передёрнулась.
— Я как-то не думала…
— Я вот тоже не думала, что ты их запечатать сможешь! Обалдела до онемения, если честно.
— А я когда начала орать и никто не подошёл… да никто даже внимания на нас не обратил!..
— Правильно, потому что я купол поставила!
— А я-то решила, что всё сон! — Маруся распахнула огромные глаза и тут же сощурилась: — И так мне ясно вспомнился тот день в столовой, прямо до мельчайших подробностей. Ты знаешь, оно как будто само…
— Так иногда бывает. Магия ищет выход. Хорошо, что рядом я была, а то после такого… Не знаю даже, чем бы всё кончилось. И прошу тебя — ничего, слышишь, ничего из случайно увиденного или услышанного за мной пока не повторяй. Только то, что я скажу, ясно? Здесь нет никого из старших, кто мог бы поправить наши косяки. Не хотелось бы случайно уничтожить полгорода, например.
Маруся посмотрела на меня и очень серьёзно кивнула. Кажется, проняло.
Тем же вечером я достала пряжу и довязала к своей леталке длинный прямоугольный хвост, который можно было выставлять в качестве заднего сидения, иначе очень уж неудобно рулить, с пассажиром-то на руках. А летать на остров, я чувствую, нам придётся много.
ГДЕ-ТО
Оперативный отдел тайного городского магоуправления
— Иван Семёнович, тут материалы пришли по той девице. Прелюбопытные, хотелось бы сказать.
— Я гляжу, не больно канцелярия торопилась. Три недели уж прошло!
— Обстоятельства оказались несколько более сложными, чем изначально предполагалось.
— Ну-ну, давай, кем там у нам наследник заинтересовался?
— По документам барышня Мария Мухина. Обнаружена около месяца назад в шоковом состоянии и в наряде, не соответствующем погоде на Амурском проспекте, одежда и волосы ощутимо пахли гарью. По собственному заявлению, даже имя своё она забыла, однако после проведённого больничным доктором успешного сеанса гипноза, — оба синхронно поморщились, — произошли заметные подвижки, девица показала, что проживала с отцом в Афанасьевской слободе, в доходном доме купца Манфёрова. Возможно, вы помните, страшный пожар был, множество жертв.
— М-м. Дальше.
— Девицу освидетельствовали, четверо жителей и работников слободы признали её, описали отца — стандартная процедура, как вы понимаете. Запрос на подтверждение для краевой канцелярии был подготовлен, но вмешалась графиня Строганова и ускорила процесс.
— Каким образом?
— Велела срочно паспорт выписать. Как вы понимаете, спорить с ней околоточные не посмели. Да там кроме этой Маши столько проблем всплыло, хоть двумя руками черпай.
— Ясно. А теперь давай вишенку, приготовил же, вижу.
— Вишенка, Иван Семёнович, состоит в том, что ни в одном архиве никаких упоминаний ни о Марии Мухиной, ни о её отце со странным именем Баграр не обнаружено. И кроме тех четверых свидетелей, ни один житель Афанасьевской слободы об отце и дочери Мухиных ничего сказать не могут.
— Из этого мы можем сделать вывод…
— Моё личное предположение: все четыре воспоминания наведённые. Свидетели очарованы.
Начальник потёр подбородок:
— Выходит, свидетелей обработали до начала очной ставки? Она? Сговор?
— Я проверил. Она до начала освидетельствования видеть их точно не могла. Версию сговора также проверили — нет. Не исключено, что у девушки был сообщник, который обработал всех четверых свидетелей до её приезда. Тогда после пожара в Афанасьевской управе такая сумятица творилась, кого там только не было. Для наведения ложных воспоминаний ситуация благоприятнейшая.
— А если кто-то из сотрудников?
— Скрытное наблюдение установлено за всеми. Пока склонности к магии никто не обнаружил.
— Хм. Рассмотри-ка ещё вот какой вариант: она вполне может быть не участником процесса, а просто инструментом. Выбрали девчушку с мордашкой посимпатичнее,
