нужно быть в состоянии позаботиться о себе, если я когда-нибудь не выдержу этого и захочу покинуть племя. Я продолжаю говорить себе, что этого никогда не случится, и все же я продолжаю думать об этом. Потому что я не чувствую себя любимой, или нужной, или принятой, и до сих пор я не понимала, как сильно мне это было нужно.
Хассен рассматривает меня так долго, что я не могу сказать, что происходит в его голове. Он думает о том, чтобы научить меня? Он думает порочно обо мне? Он… сосредоточен на сексе? Я дрожу от этой мысли, потому что это еще одна мысль, которая не выходит у меня из головы.
Глупая голова, всегда держится не за то, что нужно.
Я снова тереблю тетиву лука, и его взгляд устремляется туда. Я замираю, потому что теперь это означает, что он смотрит прямо на мои сиськи. Я надеюсь, он не задается вопросом, почему они намного крупнее чем у всех остальных девушек здесь. Никто из инопланетян не страдает лишним весом, и это был бы чертовски неловкий разговор.
— Предполагается, что я изгнан, — наконец говорит он, снова глядя мне в глаза.
— Хорошо, — радостно говорю я. — Я просто научусь сама. Ничего особенного. — Я отворачиваюсь.
Он хватает меня за руку и, к моему удивлению, рычит — совсем как медведь. Это странно… и это заставляет мое тело трепетать чуть сильнее, чем следовало бы.
— Ты не дала мне закончить, женщина.
— Пффф. Тогда давай заканчивай, самец. — Я поворачиваюсь к нему и величественно жестикулирую. — Продолжай.
Хассен скрещивает руки на груди. И ладно, мне действительно не следует обращать внимание на тот факт, что это заставляет его руки изгибаться в самые невероятные бицепсы, или что его грудные мышцы — это удивительные плоские квадраты мышц, которые просто умоляют, чтобы их снова погладили.
— Мы не можем никому рассказывать, что мы пересекаемся. Я не хочу, чтобы вождь продлевал мое изгнание.
Ой. Это его единственная забота? Я улыбаюсь с облегчением. Такое чувство, что он только что согласился быть моим другом, и странно, насколько это меня радует.
— Круто. Так ты все-таки собираешься учить меня?
Он быстро кивает и снова изучает меня.
— Но не с этим луком.
— Почему нет?
— Твои руки недостаточно длинны, чтобы правильно его натянуть. Ты меньше, чем Лиз.
Это не то, что я часто слышу, и я немного выпрямляюсь из-за этого. Я имею в виду, очевидно, что он говорит не о наших фигурах, потому что Лиз только что родила ребенка, а я все еще крупнее ее, но мне все равно нравится это слышать.
— Тогда что?
Он хватает мою руку и изучает ее, хмурясь про себя.
— Н-на что ты смотришь? — Боже, кажется, у меня перехватило дыхание. Но то, что он схватил меня за руку, как бы поставило меня в тупик. Его руки такие чертовски большие, и я чувствую себя такой изящной и женственной рядом с ним.
— У тебя маленькие пальцы, — говорит он мне, и это звучит как предостережение. — И маленькие руки. Слишком малы для моих клинков.
— Есть ли где-нибудь дополнительные клинки, которые я могу позаимствовать? — Часть меня хочет вырвать свою руку обратно из его хватки, а другая часть меня хочет, чтобы он провел большим пальцем по всей длине моей поднятой ладони. Или поцеловать его. Да, поцелуи сработали бы.
О, боже, теперь у меня странные сексуальные фантазии о парне, который похитил мою сестру.
Я вырываю свою руку из его, и он выглядит удивленным, затем, кажется, отмахивается от этого.
— В пещере для хранения.
Я думаю о планировке Пещеры племени. В задней части «нового» крыла есть комната или две — зона с необработанным камнем, — где хранится много лишних мехов, костей и прочего.
— Мне кажется, я знаю, где это. Я посмотрю.
— Встретимся там утром, — поправляет он меня. — Я подберу подходящее оружие для размера твоей руки, и мы потренируемся на нем.
Я хочу возразить против его шовинистического отношения «Я выберу для маленькой леди», но на самом деле я не знаю, повлияет ли на ситуацию размер моей руки в конце концов. Может быть, я просто защищаюсь. Я смотрю на большие ножи, пристегнутые к его поясу, и пытаюсь представить их в своих руках. Ладно, да, возможно, он понимает в этом больше меня.
— Мы можем сходить туда сейчас…
— Нет. Сейчас я отведу тебя домой.
Высокомерный придурок.
— Зачем?
— Потому что в этом районе есть мэтлаксы, и это небезопасно для тебя. — Он кладет руку мне на плечо и медленно поворачивает меня обратно в ту сторону, откуда я пришла. — Итак, я собираюсь проводить тебя домой, а затем собираюсь пойти и найти Таушена и убедиться, что он тоже вернулся в пещеру.
Таушен? А?
— О'кей. Тогда во сколько мы встречаемся утром? Потому что я должна предупредить тебя, что у меня довольно плотное расписание, — легкомысленно говорю я.
— Раа-спии-сааа-нии-ее? — То, как он произносит это слово, забавно, все растянуто и странно. — Что это? — спрашивает он.
— Это шутка, — сухо отвечаю я. — Не бери в голову.
***
Остаток дня я тусуюсь в Пещере племени. На самом деле, мне нечего делать, а все остальные кажутся настолько озабоченными, что мне неловко спрашивать, не нужна ли кому-нибудь помощь. И на самом деле, я мало что могу сделать, чтобы помочь со многими вещами. Я ничего не смыслю ни в младенцах, ни в освежевании, ни в оперении стрел, ни в плетении, ни в чем подобном, так что в основном я заканчиваю тем, что сижу у костра со скучающим видом. Обычно несколько человек сидят вокруг и составляют мне компанию, но сегодня пещера кажется невероятно пустой. Вокруг сидят несколько старейшин, и я слышу, как вдалеке плачет ребенок. Огонь продолжает сгорать дотла, и поэтому мне приходится продолжать его разжигать, а это… не то, в чем я хороша. В итоге я подбрасываю в огонь много крупных сухих навозных крошек и надеюсь на
