души, а братец волк взял верх и полностью раскрыл их обоих. Это очень похоже на то, как человек открывает зонтик, который хранился в чулане годами. Некоторые части скрипели, стонали и осыпались пылью, другие треснули от внезапного растяжения и угрожали сломаться.
Чарльз чувствовал себя голым и даже хуже. Он как будто сбросил свою кожу и стоял с обнаженными нервными окончаниями, ожидая, что их снесет слабым порывом ветра. Все, чем он был, все эмоции и мысли, которые он скрывал даже от себя, теперь открыты средь бела дня.
Наступила пауза, момент ожидания, а затем все обрушилось.
Было слишком много воспоминаний, вещей, которые он видел и делал. Боль, удовольствие и печаль хлынули наружу, как будто все происходило сейчас. Слишком много, слишком сильно, и он не мог дышать…
Анна оказалась рядом, держала его, позволяя мыслям и чувствам вернуться в укромные уголки, но не такие скрытые, как раньше. Чарльз ждал, пока боль утихнет, но она рассеялась под звуки песни Анны, проходящей через него.
Его защита, стены, которые он держал между собой и миром, снова были воздвигнуты, но Анна внутри них. Это не больно, а странно, словно кто-то выдернул ковер у него из-под ног. Это чертовски интимно, пугающе и чудесно. Чарльз начал привыкать к подобным ощущениям рядом с ней.
Анна прижалась лицом к его груди и обняла его за талию, тихо напевая Брамса.
Чарльз провел рукой по ее волосам и поцеловал в макушку.
— Прости и спасибо. Братец волк иногда выражает все немного буквально, и ему не нравится, когда тебя обижают, — улыбнулся он, хотя его все еще шатало. — Брамс?
Анна неуверенно рассмеялась и отступила назад, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Извини, я была в панике. И музыка, кажется, помогает мне сосредоточиться. Музыка успокаивает. И «Колыбельная» показалась подходящей. С тобой все в порядке?
— Все хорошо, — сказал Чарльз, затем понял, что лжет, поэтому исправился: — Со мной все будет в порядке.
Его жизнь сделала резкий поворот. Наличие пары выбивало и его, и волка из колеи, но он не собирался жаловаться. Чарльз улыбнулся про себя. Она даже пела ему колыбельные, и ему это нравилось.
Каким-то образом ему удалось удержаться на ногах и не свалиться в холодную воду, и у него все еще был подарок от отца для Даны.
— Пойдем посмотрим на фейри? — вежливо спросил он, как будто у него только что не было какого-то прозрения, почти срыва.
— Конечно. — Анна взяла его за свободную руку, и ему было приятно чувствовать ее прикосновение.
Братец волк удовлетворенно застонал и успокоился, хотя всегда был несчастлив рядом с фейри. Она не являлась членом стаи и никогда не могла им стать. Дана нравилась Чарльзу так же, как ему когда-либо нравился любой фейри. Насчет Даны он и братец волк никогда не соглашались.
На лодке имелась дверь, совсем как в настоящем доме. Анна подождала, пока Чарльз постучит. Она опустила ресницы, чтобы скрыть, как пристально наблюдает за ним. Он так хорошо себя контролировал, и она понятия не имела, что что-то не так, пока не подняла взгляд после пары сальто назад и не увидела его глаза, золотые и свирепые. И тогда она почувствовала его, всего его.
Слишком многое нужно переварить и увидеть, и она чувствовала его боль. Теперь он восстанавливал стены между ними. Она даже не знала, делал ли он это нарочно или нет.
Казалось, теперь с ним все в порядке, но она держала руку на его спине и могла чувствовать мышцы, гладкие и расслабленные под ее кончиками пальцев.
Сквозь запах морской воды, водорослей и города Анна учуяла запах скипидара, но никто не вышел их поприветствовать.
Чарльз открыл дверь и просунул голову внутрь.
— Дана? Мой отец попросил меня передать тебе подарок.
Казалось, что весь мир замер от интереса, но фейри ничего не ответила.
— Дана?
— Подарок? — послышался голос над их головами.
Анна подняла глаза и увидела, что окно на втором этаже открыто.
— Он так сказал, — подтвердил Чарльз.
По его теплому тону Анна чувствовала, что ему нравится фейри, хотя этой почести удостаивалось так мало людей. Волчица внутри нее, разбуженная тем, что произошло в доках, беспокойно зашевелилась.
— Тогда принеси его сюда, дорогой мальчик. Я в студии и не хочу, чтобы следы краски остались повсюду.
Дорогой мальчик? Анна прищурилась. Похоже, привязанность между Чарльзом и Даной была взаимной.
Чарльз рассеянно взял ее за руку. Волчица успокоилась от его прикосновения, когда Анна последовала за ним через дверь в боковой части лодки. Казалось, он знал, куда идет, или, может, просто шел на едкий запах скипидара.
Анна огляделась вокруг. По стенам гостиной развешаны картины с бабочками и мотыльками. Комнаты по обе стороны маленькие и уютные, оформленные в пурпурных, розовых и синих тонах, как будто команда аниматоров Диснея пришла и украсила их, чтобы создать идеальную сказочную обитель. В одной комнате был искусственный весело журчащий водопад. Остальную часть пространства занимала двуспальная кровать. Все место пропахло соленой водой и тем же странным запахом, который Анна чувствовала, когда они разговаривали с троллем, возможно, это запах фейри.
Гостиная переходила в уютную кухню с узкой лестницей, в огромные окна светило солнце, вокруг стояли цветущие растения в розовых, голубых и лавандовых горшках. Наверху большая комната, одна сторона которой была полностью стеклянной с видом на воду. В центре комнаты стояла фейри.
Ее бледная кожа резко контрастировала с густыми, цвета красного дерева волосами, которые ниспадали до бедер. Выражение ее лица сосредоточенное, и она выглядела милой. Она крутила кисточку в тонких длинных пальцах, забрызганных краской. Ее глаза темно-синие, как озеро в лучах яркого летнего солнца, губы — полными. И она высокая, такая же высокая, как Чарльз, а он был более шести футов ростом.
Если не считать волос, Дана оказалась совсем не такой, как ожидала Анна. В уголках ее глаз виднелись морщинки, а лицо находилось на грани от зрелости к старости. На ней серая в пятнах краски футболка и спортивные шорты, открывавшие мускулистые ноги, со свидетельствами возраста, а не подтянутые,
