серебристо-серые, оба без рубашки видно, что их волосы не заканчиваются на шее, а спускаются вниз по спине. Я смотрю на переднюю часть их штанов — к счастью, они в штанах, — но там нет огромной выпуклости, которую я видела каждый раз, когда смотрела между ног Каллэна. Волна тошноты накатывает на меня, когда я думаю о ком угодно, кроме Каллэна. Это ново.
— Пожалуйста, не делайте мне больно, — умоляю я, дрожа от страха. Голубоглазый смотрит вверх, туда, где веревка привязана к балке.
— Не причиню тебе вреда, — рассеянно отвечает он с легким акцентом, дергая за веревку. Кажется, он даже не прилагает особых усилий, но балка скрипит от напряжения, когда он проверяет ее. Мой мозг регистрирует, что эта балка намного прочнее, чем мое маленькое тельце. Он такой высокий, что ему приходится пригибаться, чтобы передвигаться.
— Просто нужно убедиться, что ты не причинишь нам вреда. Я отведу тебя к Роарку.
Причинить им вред? Как, черт возьми, я могу причинить им вред? Что, по их мнению, я собираюсь делать, отращивать клыки и когти? Не то чтобы это имело большое значение, когда я знаю, что это те, у кого есть когти, и они знают, как ими пользоваться.
— Пожалуйста, просто… Ой! — я смотрю, как очень высокий, Варгр, я думаю, его назвал другой, дергает за веревку, обжигающую мои запястья.
Он поворачивается ко мне.
— Прости, женщина. Каллэн знает, как завязать узел. Я воспользуюсь своим ножом, но не причиню тебе вреда, обещаю. Хорошо? Никаких криков.
— Меня зовут Сестина, — говорю я ему, фыркая. — Не женщина.
«Так ты собираешься себя вести? Что насчет ножа, Сестина?»
Он достает короткий клинок из ножен на поясе, затем отвечает, перерезая веревку.
— Я Варгр, а это Лобо.
Серебристоглазый смотрит на меня подозрительно, как будто все еще ожидает, что я нападу или что-то в этом роде.
— Привет, — говорит он. Когда я замечаю его подозрения, он прерывает зрительный контакт, и мне приходится удивляться, почему их, кажется, беспокоит мое присутствие, когда должно быть наоборот.
— Можешь развязать мне руки?
— Нет. Только если Роарк так скажет, — рассеянно говорит Варгр, разрезая ножом волокна веревки.
— Кто такой Роарк? Каллэн ушёл к нему? — я сосредотачиваюсь на своем любопытстве, а не на охватившем меня страхе.
Варгр пожимает плечами.
— Я не знаю, где Каллэн. Возможно, он пошел повидаться с Роарком, возможно, он пошел за другими женщинами. Хотя и одной достаточно, — он заканчивает резать веревку. — Без обид.
— Никаких обид, — я закатываю глаза.
— Давай же. Вставай. Следуй за мной.
Варгр и Лобо двигаются со скоростью, за которой я не успеваю, потому что у меня гораздо более короткие ноги, и я говорю им. Громко. Они оба ворчат, но замедляют шаг, когда мы пересекаем почти черный, как смоль, лес, затем луг, потом еще ряд деревьев, пока с другой стороны не вырисовывается огромная бревенчатая хижина, в два этажа высотой и с двенадцатью окнами. Я задыхаюсь, когда мои мышцы горят от тренировки, через которую меня заставили пройти эти двое, удивляясь, что я не упала несколько раз во время нашего похода сюда.
— Здесь живет Роарк? — спрашиваю я, и Варгр кивает, но отвечает Лобо.
— Он возглавлял нашу группу сто пятьдесят лет. Он знает, что с тобой делать.
— Подождите, давайте-ка помедленнее. Сто пятьдесят лет? Это шутка, да? — мой мозг останавливается. Невозможно. Люди, даже животные, не живут так долго, за исключением некоторых. Просто больше информации для обработки. Сказки. Видимо, я попала в одну из них.
Варгр качает головой.
— Роарк родился в конце восемнадцатого века.
— Ему больше двухсот лет? Как это возможно?
— Живем долго. Иногда больше трехсот.
— А Каллэну сколько?
Лобо усмехается.
— Двадцать шесть. Он едва ли щенок.
Думаю, Варгр тоже смеется, но это какой-то странный хриплый звук. Я обращаю внимание, потому что это больше похоже на рычание.
— Я уверен, что он все тебе объяснит, если — когда — у него будет такая возможность. Давай, жен-Сестина. Дверь там.
Я следую за ним, голова кружится от этого откровения. Итак, Каллэну двадцать шесть. Мне девятнадцать, так что наш возраст не так уж сильно отличается. Я не могу не заметить, что меня беспокоит возраст. Если их лидеру сотни лет, как долго он проживет? Стану ли я когда-нибудь далеким воспоминанием, кем-то, кого он когда-то знал, может быть, кем-то, с кем у него была короткая интрижка, простым моментом в истории его жизни?
И почему меня это беспокоит? Я понятия не имею, хочет ли он вообще иметь со мной дело. Насколько я знаю, Каллэн и этот Роарк решают, как лучше всего содрать с меня шкуру и сварить меня, а Варгр и Лобо просто ведут меня к котлу.
Я посылаю безмолвную молитву, что это не так, но если это не так, я здесь только на выходные, тогда я снова поеду домой, никогда больше не увижу Каллэна.
Больше никогда его не увижу…
Мое сердце сжимается при этой мысли, и я чуть ли не сгибаюсь пополам от вздоха, когда боль пронзает мою грудь.
— Ты в порядке? — спрашивает Варгр.
— Да, я просто… я…
Я понятия не имею. Я задыхаюсь, наполняя легкие воздухом, отгоняя боль.
Я понятия не имею, что только что произошло.
Мысль о разлуке с Каллэном роет пустую яму там, где должно быть мое сердце.
— Я в порядке, — выдавливаю я и следую за Варгром и Лобо к двери.
И как только она открывается, я вижу его, и мое бьющееся сердце успокаивается за секунды.
Каллэн сначала переводит свои желтые глаза на двух моих огромных спутников. Затем, когда меня ведут внутрь, веревка все еще свисает у меня из рук за спиной, другой конец зажат в хватке Варгра, его лицо искажается в рычании.
Солидный на вид пожилой мужчина стоит со своего места в конце длинного стола, его длинные волосы и глаза мерцают чистым серебристо-белым цветом, а лицо покрыто короткой белой бородой, оставляя эти пронзительные глаза, сильные надбровные дуги и нос, и его рот.
— Каллэн, не делай глупостей, — говорит он глубоким и сильным голосом.
— Я начинаю уставать от того, что люди говорят мне это сегодня, старик. Если кто-то из вас хотя бы коснулся ее, — рычит Каллэн, — клянусь Лугом, я вырву вам оба сердца и оставлю ваши тела на съедение гребаным волкам.
Я не знаю, кто такой Луг, но его слова выворачивают меня наизнанку.
Пожилой мужчина бьет кулаком по столу со звуком, подобным грому, раскалывающему небеса, заставляя меня
