кулак оказывается в моих волосах, он крепко сжимает их, дыхание поверхностное, рот открыт, он смотрит на меня, трахая, сотрясая кровать.
Он торопится, но в то же время сдерживается.
Поэтому я впиваюсь ногтями в его спину, пока он трахает меня медленно, а затем быстро, я чувствую все сразу, чувства переполняют меня, в них я утопаю.
— Я кончаю, — хрипит он, уставившись на меня с такой силой, что я сама готова кончить только от одного его взгляда, но для него это слишком, и он откидывает голову назад, выгибая шею, издавая грохочущий крик, когда кончает, напрягая мышцы, пытаясь держать себя в руках.
А я позволяю себе расслабиться, крещендо на пике, музыка внутри меня достигает апогея, и тогда я дрожу, кричу, плачу, чувствую все это, двигаюсь синхронно, как мы когда-то делали на танцполе, но на этот раз все по-другому. На этот раз мы привязываемся друг к другу до такой степени, которую, возможно, никогда не поймем.
Открываю глаза, задыхаясь, и вижу, как золотые звезды падают с потолка, приземляются на нашу кожу, тают, потом исчезают.
Я издаю легкомысленный смешок, наполовину опьяненная своей любовью к нему, наполовину ошеломленная оргазмом, и подозреваю, что это галлюцинации.
Но понимаю, что это не важно.
Ведь то, что между нами, — это реально.
Я чувствую это в своей крови.
• ✤ •
Я провожу еще несколько дней дома у Солона в Шелтер-Коув, пока мы приходим в себя, а это означает множество ежедневных телефонных звонков родителям, чтобы сообщать им, что со мной все в порядке. Папа быстро поправился, вероятно, потому, что мама делала ему травяные припарки, как только он вернулся домой. Ему повезло.
Мне тоже повезло. Я стараюсь не зацикливаться на произошедшем.
Пытаюсь жить настоящим.
Здесь очень красиво.
Поместье Солона большое, на много акров, раскинувшееся среди волнистых скал, есть спуск к частному пляжу, добраться до которого можно только по скрипучей лестнице. Мы ходим туда каждый вечер, чтобы полюбоваться закатом, посидеть на пляже, наблюдая, как сильные волны бьются о берег, а его пес бегает туда-сюда по песку. Солон постоянно бросает ему палку, и пес никогда не устает, радуясь, что хозяин, наконец, приехал.
Мы и сейчас здесь, сидим на клетчатом одеяле, между нами пара бутылок красного вина. Один, наконец, устал бегать, лежит на песке, высунув язык, и преданно смотрит на своего хозяина.
На сам пляж можно попасть только через собственность Солона, что обеспечивает нам полное уединение, поскольку короткий участок окружен скалами, о которые бьются волны. Любому другому было бы холодно из-за тумана, надвигающегося с Тихого океана, но, к счастью, мы вампиры.
Я вздыхаю и откидываюсь назад в объятия Солона, не желая покидать это место.
— Даже не знаю, как ты живешь в городе, — говорю я ему мечтательным голосом. — Я бы проводила здесь все время.
— Я часто приезжаю сюда, — говорит Солон, проводя большим пальцем по моей руке легкими кругами. — Но потом скучаю по городу. Можно подумать, что после столетий я должен забыть о людях, но это не так. Мне нравятся шум и суета. Эти запахи. Эти звуки. Если слишком долго царит тишина, я начинаю искать проблемы, обычно внутри себя.
— Есть подозрения, что у тебя недвижимости по всему миру, — говорю я ему.
— Это правда.
— Ты отвезешь меня во все? — спрашиваю я, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на него.
— Если хочешь, — говорит он с мягкой улыбкой, целуя меня в макушку. — Я отвезу тебя, куда захочешь.
Начинаю обдумывать. Я уже немало попутешествовала, но прямо сейчас, когда перед нами расстилается вечность, понимаю, что мир открыт как никогда.
— Я знаю, звучит глупо после всего, что произошло, — начинаю я. — Но я все равно хочу получить ученую степень. И хочу сделать то, что запланировала.
Его лицо становится серьезным.
— Это не глупо, Ленор. Наоборот, правильный поступок. Большинство вампиров ходят в универ, снова и снова, развиваются в различных областях, в каких только могут.
— Но, видишь ли, в августе у меня стажировка на раскопках в Египте…
— Мы поедем. Вместе.
— Ты серьезно?
— Конечно. Если это важно для тебя, то важно и для меня. Да и вообще, сто лет уже не был в Египте.
Я опять немного раздумываю.
— Ты путешествуешь частным самолетом? — спрашиваю я.
Он бросает на меня самодовольный взгляд.
— Единственная вещь, которую я купил без зазрения.
— Даже не знаю, — размышляю я, глядя на оранжевое солнце, которое начинает исчезать за горизонтом. — Здесь так хорошо. Настаиваю, чтобы мы ездили сюда по крайней мере раз в месяц.
— О, правда?
— Мы живем в братстве вампиров, Солон.
— Что ты сказала? — резко рычит он, а затем начинает щекотать меня.
Я визжу, пытаясь убежать, но он удерживает, Один встает, облизывая мои руки, пытаясь понять, что происходит.
— Нечестно, что я все еще боюсь щекотки, — кричу я.
— Твои чувства постоянно обострены, — говорит он, крепко сжимая меня и притягивая обратно к себе. — Мы самые чувствительные к щекотке существа на планете.
— Приятно это слышать, — говорю я ему, одаривая озорной ухмылкой.
Я снова расслабляюсь, прижимаясь к нему, Один покорно сидит рядом с нами, а солнце все садится и садится. Была желтая вспышка, а затем она исчезает, оставляя небо прекрасного оттенка оранжевого, красного и розового. Мы как на живой картине.
От этого у меня сердце сжимается, и поднимается страх. Боюсь, что такую красоту у меня могут отнять.
— Что дальше? — шепчу я ему, мои слова почти теряются в грохоте волн, думая об Элль, о Мэтте, о том, какая еще тьма скрывается за углом. — Что произойдет в следующий раз, когда я не смогу себя контролировать и облажаюсь?
— Мы все примем как должное, — говорит он мне.
— Легко сказать.
— Потому что это легко, — говорит он, проводя большим пальцем по моему плечу. — Мы никогда не убежим от самих себя, лунный свет. Лучшее, что мы можем сделать, — это просто стараться изо всех сил. Вот и все.
Вот и все.
— А твой отец? — спрашиваю я, с трудом сглатывая. — Я убила Яника. Это не останется без внимания.
Он поджимает губы с мрачным видом.
— Тоже примем это как данность.
Мы продолжаем наблюдать за волнами.
Опускается темнота.
Восходит убывающая луна.
ГЛАВА 27
— Добро пожаловать домой, — говорит Ивонн, подходя и заключая меня в крепкие объятия.
Я бросаю чемодан в прихожей, и мы обнимаемся, пока я наблюдаю за Вульфом через ее плечо, прислонившимся к дверному проему на кухню. Быстро улыбаюсь ему, радуясь, что
