нахожусь здесь.
— Мама, — отчитывает ее Аметист. — Вздохнуть не дашь.
— Все в порядке, я могу надолго задержать дыхание, — удается мне сказать, когда Ивонн отстраняется, держа меня за плечи. — Я тоже рада тебя видеть, Ивонн.
Она похлопывает меня по спине и передает своей дочери, поворачивается к Солону позади меня и ласково воркует:
— Мистер Ста-а-авиг.
— Привет, — говорит Аметист, быстро обнимая меня. — Как тебе Шелтер-Коув? Я всегда хотел туда съездить, но кое-кто говорит, что это личное спасение от таких людей, как я.
Она бросает насмешливые взгляды в сторону Солона, обнимающего Ивонн, которая кажется крошечной в его руках.
— Нам всем иногда нужен перерыв, — говорит Солон, подходя к Аметист и оценивая ее с лукавой ухмылкой на лице. — Разве нет причины, по которой ты каждый месяц исчезаешь в Палм-Спрингс с новенькой игрушкой в виде парнишки?
Фиалковые глаза Аметист расширяются, и мой взгляд устремляется прямо на Вульфа. Как я и ожидала, у него практически шерсть встала дыбом, как у настоящих волков.
— Игрушка в виде парнишки? — повторяет Аметист, бросив на Солона неприязненный взгляд. — Ты путаешь меня с сотрудником, который берет отпуск.
Пока они вдвоем спорят, я подхожу к Вульфу и быстро обнимаю его. Не видела его с тех пор, как была привязана к стулу в сарае.
— Привет, — говорю я, глядя на него снизу вверх. — Спасибо, что пришел на помощь, золотой мальчик.
Он отрывает взгляд от Аметист и улыбается мне сверху вниз, обнимая одной рукой и крепко сжимая.
— Ты же знаешь, я бы не отпустил Солона в одиночку. Когда один из нас подвергается риску, мы все спешим на подмогу.
— Прямо как три мушкетера, — говорю я.
Он закатывает глаза.
— Никогда так больше не говори, — бубнит он себе под нос. — Эзра постоянно поднимает эту тему. Еще сравнивает нас с чуваками из «Мальчишника в Вегасе».
— Кстати, а где Эзра? — говорю я, оглядываясь по сторонам. — Тоже хотела его поблагодарить.
Ну, мы никогда по-настоящему не ладили, учитывая, что Эзра похитил меня, ударил локтем в лицо, а потом вел себя странно и жутко. Но все же, я доверяю Солону, и поэтому должна верить, что есть причина, по которой Эзра рядом. В конце концов, они бы не нашли меня без него.
— Он ушел, — говорит Вульф. — Вернется к ужину.
— Какой еще ужин?
— Тот самый! — восклицает Ивонн, хлопая в ладоши. — Сегодня вечером мы ужинаем все вместе, — она замечает озабоченное выражение на моем лице. — И под ужином я подразумеваю настоящую еду. У меня есть редкие стейки и все добавки к ним.
При упоминании о стейке у меня урчит в животе. За те две недели, что я провела в Шелтер-Коув, я почти ничего не ела. Но пировала Солоном через день, так что этого более чем достаточно, чтобы держаться на плаву.
— Один! — Вульф внезапно вскрикивает, падая на колени, когда пес врывается в дом вслед за нами. Бежит прямо к Вульфу, запрыгивает на него и облизывает с ног до головы. Конечно, после того, как Один выразил Солону свое одобрение по поводу меня, мы взяли его обратно в город. Это был правильный поступок, поскольку Один вел себя так, словно ему это место принадлежит больше, чем Солону, а садовник Анджело, похоже, испытал облегчение от того, что ему больше не придется возиться с собакой.
— Пойдем, — говорит Солон, хватая меня за руку. — Устроимся.
Мы поднимаемся по лестнице, и я бросаю взгляд вниз через плечо на Ивонн, Аметист и Вульфа, все трое теперь ласкаются с собакой, и у меня возникает сильная потребность защитить их всех.
Через несколько пролетов поднимаемся на мой этаж, но не останавливаемся, поднимаясь дальше по лестнице в его спальню.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я его, когда он отпускает мою руку и открывает дверь. Затем быстро подхватывает меня на руки и несет через порог к кровати, потом опускает на пол.
— Что это было? — спрашиваю я, хотя должна сказать, что это зачеркнуло несколько романтических пунктов в моем мысленном список желаний.
— Подумал, что мы должны сделать это как следует, — говорит он, хватая меня за руки. — Нужно перенести кого-то через порог. Знаешь, что в мифах говорится о приглашении вампиров в дом? Что ж, эти мифы более или менее правдивы. Но для нас, если я внес тебя в дверь… значит, теперь ты живешь здесь.
— Я итак живу здесь, — говорю я ему. — Ты имеешь в виду… в твоей комнате?
— Верно, Ленор, — говорит он, вздыхая от нетерпения, но все равно целует тыльную сторону моей ладони.
— У меня есть право голоса в этом вопросе? — дразню я.
— Нет.
Я улыбаюсь. Честно говоря, это кажется правильным. Моя спальня тоже уютная и все такое, но через некоторое время она уже перестала быть моей, ведь я проводила каждую ночь в его постели.
— Хорошо, — говорю я, кладя руку ему на грудь. — Я перееду к тебе. Но думаю, что мне следует выбрать, на какой стороне кровати я буду спать.
У него почти отвисает челюсть, ноздри раздуваются.
— Я провел восемьсот лет на левой стороне кровати и сейчас не собираюсь уступать.
Я смеюсь.
— Ладно, хорошо. Ты победил. Но будешь мне кое-чем обязан за эту жертву.
Он закатывает глаза.
Я смотрю на лестницу, которая ведет к люку в потолке.
— Ты должен хоть раз отвести меня туда, — говорю я, указывая наверх.
Он мгновение смотрит на меня, размышляя, затем пожимает плечами.
— Ладно.
Он поворачивается и затем направляется к лестнице, его длинное, крупное тело с легкостью взбирается наверх.
Я следую за ним, ставя руки и ноги на перекладины и поднимаясь, пока он не протягивает руку и не подтягивает меня.
Наконец-то я здесь.
Оглядываюсь по сторонам.
— Ух ты.
Башня совсем не такая, как я ожидала. Это помещение меньше, чем я думала, просто маленькая квадратная комната с темно-синими обоями, с рисунками звезд. В углу стоит пара черных мешковатых кресел, переполненная стопка виниловых пластинок и проигрыватель.
— Что это за место? — спрашиваю я.
— Место для раздумий, — говорит он, устраиваясь на одном из мягких кресел. Вид его крупной, хорошо одетой фигуры меня возбуждает. Он похлопывает по месту рядом с собой. — Иди сюда.
Я подхожу к нему и сажусь. Кресло-мешок двигается подо мной, я чуть ли не падаю на спину и беспомощно смеюсь, глядя на Солона, потом на вершину башни над головой. Ограждающие доски были сняты, остались стропила, поднимающиеся все выше и выше. Но в левой стороне будто какое-то дохлое животное, смотрящее на нас с края.
Я прищуриваю глаза.
— Э-э, это
