Ознакомительная версия.
Затем нехотя отодвинулась, с сожалением отняла ладонь от вожделенной груди и с улыбкой на лице вышла из машины, не замечая ни холода, ни ветра.
Теперь можно и к Мише....
Теперь можно все, что угодно.
Это случилось с ним впервые в жизни - собственный дом был рядом, а Дрейк все сидел в машине с выключенным мотором, и смотрел на падающий снег за окном, не желая, чтобы то чудесное ощущение, которое пришло к нему, когда ее мягкие сладкие губы оказались рядом, когда-нибудь кончалось. Наверное, так оно и будет - жизнь длинна, а память имеет тенденцию к забвению, но, видит Бог, он хотел сохранить это воспоминание на всю оставшуюся жизнь. Бережно сложить его туда, где хранилось самое ценное и доставать на поверхность тогда, когда будет казаться, что смысла нет.
Нет, смысл есть. Он есть в таких вот минутах, в силе чувств, в головокружительном порыве, что искристым смерчем иногда врывается в душу, и даже когда дверь уже закрыта, все равно продолжает кружить мысли и голову.
Пусть человеческое тело неидеально, но больше невозможно было и помыслить, чтобы отказаться от него, изменить форму на более совершенную. Ни сейчас, ни потом. Теперь Дрейк это знал.
Пусть будет хорошо так долго, насколько это возможно. Даже если потом будет иначе. Годы одиночества - привычная вещь, а вот, что творилось сейчас - нет. Сейчас, отвыкшему от подобных терминов начальнику, казалось, что творилось... чудо.
На окно налипал снег, машина медленно превращалась в укутанную белой ватой берлогу, но он никак не мог заставить себя выйти наружу. Казалось, двинешься, и нарушится ход сказки. Или наоборот, она накроет тебя с головой, сотрет барьеры и контроль, выпустит на волю что-то... нет, не давно забытое - что-то совершенно новое, неизведанное.
Господи, а он - творец, думал, что впереди осталась лишь скука. Годами не мог создать ту, что хотелось бы видеть рядом с собой, и давно смирился.
А теперь она пришла. Тихой поступью из другого мира прямо под кожу.
Это теперь совершенно новое неукротимое чувство билось в венах. Легкий сквознячок флирта перерастал в бушующий эмоциями шквалистый ветер. Это было и хорошо и плохо.
Видит Бог - Дрейк впервые в жизни чувствовал себя так, как теперь. И, привыкший предполагать, рассчитывать, контролировать ход совпадений и событий, совершенно не знал, (более того - не хотел знать) чем все это могло обернуться.
А такой подход уже ни в какие рамки... Ведь он - не мальчик, имевший право хоть что-то пустить на самотек. Уж тем более, не собственную жизнь.
Дрейк закрыл глаза и откинул голову на кожаный подголовник.
Сколько это продлится? Что будет дальше? Возможным ли станет физический контакт или подобные надежды лучше сразу выбросить из головы?
Его раса развивалась не одно столетие. Женщины исчезли из нее так давно, что казалось - то была другая жизнь, другая реальность, почти полностью затершаяся в памяти. Тела мужчин постепенно изменились - ушли многие психологические потребности, свойственные людям, в том числе и физиологическая нужда в близости. Такие симптомы, как требующее секса тело, сознательное желание обладать или бесконтрольное страдание от переизбытка чувств, попросту пропали, неспособные воплотиться в жизнь, со временем перестав полностью беспокоить хозяев. Чувства мужчин его расы могли пробудить только равные женщины - вторые половины, но они, не способные следовать той же ветке эволюции, отслоились, отошли и исчезли. Больше не существовали в мире таких, как он.
Страдать по этому поводу было недальновидно.
Изменения не только отняли, но и привнесли.
Взамен отобранных природой женщин и утраченной эмоциональности, появились способности к работе с пространством, с чистой энергией на том уровне, который никогда не стал бы доступным обычным смертным. А они перестали быть смертными. И слишком давно перестали быть обычными.
Они стали новым видом людей - единым организмом, способным удерживать процесс и распада частиц, научились контролировать рост и развитие клеток, останавливать старения, выборочно включать или отключать физиологические потребности, общаться посредством мысли, передавать информацию без помощи внешних носителей и речи, научились контролировать время, создавать новую материю и использовать ее для построения пространства.
Они стали... нет, не всемогущими. Но почти. Они стали очень сильными.
Любой представитель комиссии, спроси его об этом, ответил бы, что жизнь его является полноценной и самодостаточной. Самым точным человеческим термином был бы "доволен".
Дрейк достаточно близко подошел к той черте, когда следовало всерьез задуматься о смене формы существования - перейти на новый, более высокий уровень - уровень разумной энергией. Тогда бы вообще не пришлось задумываться о суетных вещах и отвлекающих от создания и созидания факторах. Но что-то удерживало от этого.
Какие-то отголоски... мысли... обрывки чувств.
Многие, присущие обычному человеку вещи, долгое время были забыты, невостребованы. Зачем сохранять физиологический вид "я - мужчина", когда вокруг больше не было женщин?
Не было. До этого момента.
И кто бы подумал, что ситуация, не менявшаяся на протяжении столетий, однажды встанет на дыбы и выгнет спину?
Он бы так и жил, не задумываясь об утратах - строил планы, руководил, предугадывал, играл, наслаждался властью, не задумываясь о том, что пустоту, где-то на задворках души иногда потягивает пеленой тоски, если бы не случилось это...
Появилась она. Бернарда.
Впервые ощутив волну несвойственных эмоций, Дрейк просто решил, что сказалась монотонность серых будней, и скука решила разнообразить себя наличием свежих впечатлений, позволив контролю на некоторое время раздвинуть плотные железные створки и впустить внутрь свежий ветер.
Когда чувства усилились, он думал, что слишком давно не играл, что стосковался по насыщенной чем-то иным, отличным от привычного, жизни. Человеческое тело, оказывается, имело набор сладких тягучих эмоций - простых, но приятных. Он позволил себе и это - вспомнить, снова испытать.
А вот когда орган между ног впервые за долгое время налился кровью так, что это невозможно стало скрывать, Дрейк был изумлен. Он не давал подобного разрешения телу, не терял, как он думал, контроль настолько, чтобы эрекция, словно у зеленого мальчишки, имела шанс на время победить разум.
И все же, это случилось.
Хотелось бы отмахнуться, сказать - ерунда, заигрался, слишком давно пребывал в эмоциональном вакууме, а в таком случае подобная реакция объяснима и простительна. Хотелось бы, да вот только не получалось. Не получалось так же объяснить и заполнившийся эмоциями мозг и новую составляющую в собственной крови - стоило Бернарде оказаться рядом, как он моментально превращался в тихого, но опасного зверя, зорко следящего за тем, чтобы она чувствовала себя защищенной.
Ознакомительная версия.
