либо пережить, либо разделить с кем-нибудь.
— И всё же, покажи мне Жнеца, — попросила я. — Я рискну.
— Ну, как знаешь. Но ты таки и правда тормоз!
— Полагаю, это во многом правда, — сказала я.
И даже не соврала.
*
Я никогда не задумывалась о том, как должны выглядеть духи из последнего отражения.
Если бы я дала себе труд предположить, то наверняка пришла бы к выводу, что у них тоже должны быть стандартные обличья. Ну, что-то вроде “смерть с косой”, “мрачная тень”, “говорящий скелет”, “человек в чёрном” и тому подобное.
Но, то ли этот конкретный дух была не при исполнении, то ли у них нет корпоративного дресс-кода, но выглядела моя новая собеседница очень обыденно: привлекательная темноволосая женщина неопределённого возраста, облачённая в белый сарафан и серебристые балетки, с огромным стаканом в руках. Пожалуй, природу её выдавали только глаза: она смотрела без любопытства и без тепла, спокойно и… Даже не то чтобы равнодушно, но под этим взглядом тут же возникало ощущение, что она прямо сейчас видит все движения моей сущности, как на ладони.
Что, возможно, не было такой уж неправдой.
— А, — сказала она задумчиво, — вон оно что… А я всё думала, почему это мне вдруг местного “коктейля вдохновения” захотелось, как перед жизнью. Бадяга же жуткая! Но ладно, теперь всё ясно... Ну здравствуй, что ли. Сейчас допью — и пойдём.
Честно говоря, это были самые стремительные переговоры в моей жизни. Возможно, именно поэтому я категорически не нашлась, что бы такого сказать.
— Ты… знаешь, кто я? — не особенно умный вопрос, но я действительно очень хотела знать ответ.
Жительница последнего отражения посмотрела на меня так, как будто весьма сомневалась в моём интеллекте.
— Знаю, разумеется. Ещё получше, пожалуй, чем ты сама.
На кого другого я бы за такое высказывание даже обиделась.
Обижаться, глядя в эти бездонные глаза, не получалось.
— Мы… встречались раньше?
— О да.
Весьма… многословно.
Но ладно.
— Ты знаешь, зачем я здесь?
— Да, разумеется.
Уже получше.
— И ты отведёшь меня в последнее отражение.
— Да. Я отведу тебя туда, куда тебе нужно прийти.
— Вот и хорошо.
Больше я ничего говорить не стала, просто пристроившись рядом со своей новой (старой?) знакомой, наблюдая за Броуновским движением демонического города. Тишина, что повисла между нами, на удивление казалась не напряжённой, а скорее даже уютной.
С ней оказалось на удивление приятно молчать.
— Ну всё, — сказала она, прикончив своё питьё, — пойдём.
И я пошла.
Состояние было странным, спокойным и отстранённым, как будто весь окружающий мир оказался за толстенным стеклом. Рядом с идущим рядом существом было спокойно и легко… так спокойно легко, как, наверное, не бывает живым.
Но я с самого начала знала, на что иду.
Именно потому туман, клубящийся за ближайшей аркой, не слишком меня смутил… А запах соснового леса, сменивший городские ароматы, даже обрадовал.
Скоро я начала различать в тумане очертания деревьев, камни, покрытые мхом, и тропинку, бегущую под ногами. Моя спутница сбросила обувь, и я, последовав её примеру, испарила свою — хвойная подстилка ласкала ноги, и сама местная земля, казалось, наполняла силой.
Вскоре впереди замерцал свет.
Всё в том же молчании мы вышли на деревянные мостки. Под нами неподвижным чёрным зеркалом стояла вода, расцвеченная лилиями. Вверху мерцали далёкие звёзды. Мы миновали ограду со светильниками-скелетами, из глазниц которых лился тот самый свет.
Туман расступился.
Я увидела уютный деревянный домик, стоящий на мостках и приветствующий меня мягким светос из окон.
Я уже видела его. Я…
— Я была здесь, — я хотела, чтобы это прозвучало вопросом, но не получилось: начиная говорить, я уже знала (помнила?) ответ.
Моя спутница не стала ни отрицать, ни опровергать.
— Выпей чаю со мной, — только и сказала она, — прежде чем пойдёшь дальше.
И снова я последовала за ней. Вошла в дом, пахнущий древесиной, прохладой и лесом, послушно устроилась за столом у окна, оущущая уют и покой, лениво понаблюдала, как гостеприимная хозяйка накрывает на стол, отхлебнула прозрачного чаю…
И вспомнила.
Верно, именно сюда я пришла после смерти, когда…
-
— Смилуйся, хозяйка!
— Прекрати. Мирские заботы остались позади. Ты забудешь прошлую жизнь, и…
— Я не хочу забывать!
— Есть правила для живых, которые невозможно оспорить. Люди должны забывать прошлые жизни.
— Госпожа, я уже нарушила столько правил, что одним больше, одним меньше — всё в котёл. И я найду способ не забыть его.
— Его… Значит, любовь?
— И она тоже. Дух, о котором идёт речь… Он сердце моё, и душа моя, и свобода моя. Я не готова его забыть. Особенно если он будет помнить.
— Дух, значит?.. Странно. Ты не похожа на невесту духа. От тех обычно ничего не остаётся.
— Ничего не остаётся?..
— Многие духи зачаровывают своих так называемых невест и пьют их силу. Обычно потом нечему бывает перерождаться. Ты, с другой стороны…
— О нет, не в этом смысле. Мой суховей… Он никогда бы так со мной не поступил. Он пообещал мне, что найдёт меня в следующей жизни, но… Прошу тебя, хозяйка! Я искала способ полжизни, не нашла, но… Я слышала, смерть бывает милосердна к любви; я слышала, Проводники добры к своим гостям. Проси, что хочешь, но научи, как не забыть! Как мне быть, если он станет ходить по свету в одиночестве, как быть, если там, в следующей жизни, я не узнаю его?
— Что хочешь, значит?...
-
И много позже, несколько жизней спустя...
-
— Это нечестно — что я всякий раз забываю тебя. Даже тогда, когда память о прошлых жизнях возвращается ко мне, визиты к тебе всё равно не вспомнить.
— В этом нет ничего нечестного, это всего лишь нормально. Так положено для живых.
— Но ты — мой друг! Это обидно — не помнить тебя, так редко видеться… Помни я, и у меня, возможно, нашелся бы способ встретиться с тобой ещё при жизни…
— Нет, не нашёлся бы.
— А, брось! В этой жизни меня называли лучшим колдуном поколения. И не то чтобы так уж прям беспочвенно, кстати! Меня, правда, ещё Крысоловом называли, но это как раз не так уж и важно, моей дудочке подчинялись все, живые и
