Тошнота не проходила. Я даже воду пить не могла, продолжая лежать и смотреть перед собой.
Еще один рвотный приступ и еще один.
Словно мой организм пытался избавиться от всего лишнего.
Так прошло несколько часов, которые дались мне очень тяжело. Тошнота, слабость, неприятный привкус во рту и болезненные спазмы живота. В конце меня начало немного потрясывать.
Наверное, надо встать и подбросить поленья в очаг, но сил не было.
А потом. потом огонь вдруг взвился вверх, словно хотел добраться до меня, согреть или сжечь.
Охнув, я открыла глаза, с недоверием рассматривая столб пламени, который даже не думал успокаиваться.
‑ Что это? ‑ прошептала я, не в силах отвести взгляда от бушующей стихии, которая.
. Она отвечала мне. Я слышала её, совсем как раньше.
Будто в один момент ко мне вернулся слух, зрение и все чувства, оглушая и сбивая с толку.
‑ Но как? ‑ хватаясь за спинку кресла, прошептала я, тряхнув головой. ‑ Как такое возможно?
А сила уже быстро текла по жилам, пробуждаясь и восстанавливая моё болезненное, уставшее тело. Начала уходить тошнота, слабость и усталость. Колени перестали дрожать и исчезла отдышка.
Вернулось и обоняние, а с ним и боль. Нет, не физическая, а душевная.
Меня предали.
Подойдя к столику, я взяла в руки один из сосудов и подняла к лицу, вдыхая сладкий аромат.
Я знала его. Помнила.
Зелье блокировки. Галия давала мне такое сразу после посвящения, даруя мне возможность прийти в себя.
А сейчас... сейчас Туниса лгала мне и травила... специально.
Но зачем?
Я швырнула пузырёк через всё комнату, и он со звоном удалился о стену, разбиваясь на блестящие осколки.
Взгляд упал на повязку, что скрывала запястье. Неужели?.. Нет, не может быть. Но как тогда объяснить всё остальное? Какие слова найти?
Дрожащими пальцами принялась развязывать узелки. Когда не вышло, вцепилась зубами, дернула, пока узел не поддался.
Повязка натянулась в последний раз и упала на пол, открывая запястье.
Она изменилась. метка. Стала совсем другой, незнакомой. Или всё‑таки знакомой? Нечто подобное я уже видела. Знак Ларкасов, только немного иной, с вплетённой в него лилией и знаками Лаари.
‑ Айвири?
Туниса застыла в дверях, не сводя с меня встревоженного взгляда. Раскаянья в её глазах я не увидела, скорее там было облегчение. Словно женщина только и ждала, что отроется правда.
Я была так занята, что не услышала, как ведьма вошла.
‑ Что это? ‑ приподнимая руку и показывая ей запястье, спросила я, чувствуя, как бегут слёзы по щекам, и крикнула еще раз, срывая голос: ‑ Что это?!
‑ Метка, ‑ ответила Туниса, снимая шубку и бросая её на ближайший стул. ‑ Ты не выпила лекарства.
‑ Зелье блокировки, которым ты травила меня, ‑ выдохнула я, пытаясь успокоиться.
Но как же это было сложно. Сила, от которой я так отвыкла за эти дни бушевала внутри и требовала возмездия.
‑ Помогала.
‑ Ты солгала!
Единственный человек, которому я доверяла, предал меня!
‑ Скрывала правду, ‑ возразила та. ‑ Не лгала. Лгать не умею. Зелье нужно было, чтобы помочь тебе привыкнуть к изменениям.
‑ Ты знала! Знала, что я не лишилась дара! ‑ крикнула я, и пламя из очага снова взвилось вверх, осыпая вокруг яркими искорками.
‑ Ты лишилась.
‑ Врёшь!
‑ Лишилась, ‑ упрямо повторила ведьма. ‑ Но приобрела новый.
Я снова взглянула на метку, ощущая, как меня всю трясет от сил, пробуждающихся внутри. Они были так похожи на прошлые и в то же время такие другие. Сильнее, могущественнее и опаснее.
Я столько могла сделать!
‑ Как такое возможно?
‑ Ты думала в храм тебя привёл демон? Нет, это была великая. Она это сделала. Она соединила вас с Итаном.
‑ Итан! ‑ вскрикнула я, и завертела головой, пытаясь вспомнить где, моя одежда и тёплые ботинки. ‑ Надо сказать антуру. Дар не пропал, его должны отпустить!
‑ Итана выгнали за завесу позавчера, ‑ вдруг тихо произнесла Туниса.
Я так и застыла с кофтой в руке.
‑ Что? ‑ спросила, медленно повернувшись.
‑ Итан ушел, ‑ повторила ведьма.
Мой взгляд она не выдержала, отвернулась и закусила губу.
‑ Ты же сказала, что ему дали отсрочку, ‑ бесцветным голосом произнесла я, чувствуя, как внутри всё словно обрывается.
‑ Один день. Ему дали всего один день.
Я зажала рот рукой чтобы не закричать.
Огонь в очаге не просто горел, он ревел, грозя сжечь всё вокруг. Но даже он не мог передать ту боль, что горела у меня в сердце.
‑ За что? ‑ прошептала я спустя несколько секунд.
‑ Так было надо. Прости.
‑ Ты... ты убила его.
Значит этот кошмар был вовсе не кошмаром. Итан сейчас там, на заснеженном поле, один на один с демонами. Умирает. А я...
‑ Айвири, пойми, так надо. Вы еще не выполнили предназначенное, ‑ произнесла Туниса, бросаясь ко мне.
Не знаю откуда взялись силы, но я оттолкнула её от себя.
‑ Не смей! Не смей мне говорить о предназначенном. Ты убила его! Ты. За что? Ведь это же Итан! Он как никто достоин спасения! Ты хоть понимаешь, что ему там не выжить?!
‑ Ты злишься, но послушай.
‑ Нет! Я не буду слушать! Ни слова! Я спасу его! ‑ крикнула ей, хватая свою шубку, надевая шапку. ‑ Я пойду к завесе. Теперь меня никто не остановит.
‑ А о ребёнке ты подумала? ‑ крикнула мне вслед ведьма.
Я застыла в дверях, и шапка с шарфом выпали из моих ослабевших рук.
‑ Каком ребёнке?
Собственный голос казался неправильным, чужим и неприятным. Воротник платья душил. Я провела по нему пальцем, пытаясь ослабить давление и открыть доступ воздуху.
Но это мало помогло. Я всё равно продолжала задыхаться. До боли в груди и звездочек перед глазами.
‑ Ты же большая девочка, Айвири, ‑ насмешливо произнесла Туниса у меня за спиной. Она явно успела прийти в себя. ‑ Знаешь ведь, откуда берутся дети.
Я сглотнула горькую слюну и схватилась за ручку двери, пытаясь удержаться на краю пропасти, в которую меня всё сильнее тянуло.
‑ Послушница не может иметь детей. Никогда. Это тоже часть проклятья Кандиры.
‑ Но мы уже успели выяснить, что тебя оно не затронуло. Переспав в Итаном, ты не стала пустышкой, а получила новый, еще более мощный дар. Тогда почему не может быть ребёнка?
Я сжала кулак и со всей силы стукнула по двери. Дерево затрещало, проминаясь от удара. И ему вторило пламя в очаге, поднявшись почти до потолка.
‑ Хватит!
‑ Да, вот именно, хватит! Хвалит жалеть себя, Айвири! ‑ резко произнесла ведьма. ‑ Не ты первая, кто чего‑то лишился в этой жизни. Не единственная, кто страдал! Думаешь, я не понимаю тебя? Я отдала на алтарь победы всё. Свою жизнь, будущее, детей, которые никогда не родятся. По‑твоему, это так просто? Жить и знать о своих малышах, понимать, что их не будет! Никогда. Я отказалась от своей пары.
‑ Ты не отправляла его на смерть! ‑ выкрикнула я, резко поворачиваясь.
Все стаканы и графин, а также часть бутылочек взорвались, осыпая пол блестящими осколками. В комнате резко запахло травами и лекарствами.
‑ Отправляла, ‑ возразила Туниса, будто успокаиваясь. ‑ Каждую вылазку эти десять лет. Каждый раз, когда он уходил за завесу. я не знала, вернётся Блейн или нет. И полгода назад именно я помогала его лечить. И я же, ‑ ведьма запнулась, прогоняя подступившие слёзы, и продолжила, ‑ никому не сказала про осколок, который остался у него в ране, обрекая его на страдания.
Слышать это признание было еще ужаснее.
‑ Нет, ты не могла, ‑ прошептала я, утратив весь воинственный пыл.
Разве можно было смолчать и подвергнуть свою пару такому риску? Я отказывалась верить. Но смотрела в чёрные, как ночь глаза, и понимала, что всё правда.
‑ Я должна была, ‑ отворачиваясь выдавила из себя Туниса. ‑ Лаари приказала, ничего не объяснив, и я выполнила, не задавая лишних вопросов. За годы такого существования научишься беспрекословно подчиняться.
‑ Ты чудовище, ‑ проглотив подступившие слёзы, прошептала я.
