Да и демону было полезно услышать все это.
Инерис невесело рассмеялась.
Все-таки она по уши влипла в проблемы огненных. И скоро рискует оказаться в самом их эпицентре, притом по собственному настоянию.
Она понимала, что подвергает себя риску быть узнанной. Но уж лучше сидеть затворницей в доме Ассаэра, чем пользоваться сомнительной свободой среди пустыни, не получая абсолютно никаких вестей. В том числе и о нем самом.
***
Едва солнце коснулось багряным боком горизонта, как они, подхватив собранные вещи, покинули поселок по той же тропе, которой пришли сюда – но теперь не вдвоем, а вшестером.
На самой высокой точке подъёма, прежде чем нырнуть в переход, Инерис, не удержавшись, обернулась.
Окинула взглядом шатры, в которых даже сейчас тепло горели лампы, двигались смазанные тени. Ярко пылали общие костры – для поддержания защитного контура, освещения и от насекомых. По-своему уютная картина.
Еще несколько дней – и здесь останутся только камни и песок.
Сборы были быстрыми и сумбурными. У Ассаэра, как обычно, слово с делом не разошлось. Ей только казалось, что времени много. На деле Инерис едва успела сбегать в купальню на дорожку, в лазарет за лекарствами, собрать свою верную сумку, заплечный мешок и торопливо, бестолково попрощаться с девушками, которые не раз помогали ей, с семьей Реджи и Эмера…
И, конечно, с Инуэль.
Инерис с сожалением покачала головой, устремив взгляд к началу тропы. Подступившие сумерки быстро разъедали по-прежнему стоявшие там фигуры.
Было жаль расставаться с эльфийкой, она успела незаметно привязаться к ней и даже предложила ей отправиться с ними… Но та отказалась. Жизнь у Аэшта ее полностью устраивала, к тому же у нее были причины остаться именно здесь. Уговаривать Инерис не решилась – Инуэль сама выбрала свой путь, как и она. Возможно, когда-нибудь они каким-нибудь чудом снова встретятся.
В остальном уходить было не жаль. Пустынники были интересным народом, но оставаться среди них леди-наследнице не хотелось. Слишком уж себе на уме.
И все же она многому научилась здесь. Окунулась в чужую и чуждую жизнь – такая возможность для наследника любого государства на вес золота. Смогла отдохнуть, оправиться от последних потрясений, снова стать собой. Усвоила их мудрость и увидела недостатки, а также уяснила, что нельзя ненавидеть всех демонов без разбора. И заодно убедилась на практике в том, что даже к закостеневшим в своих представлениях о жизни огненным можно найти подход...
Чувство, что сюда она уже не вернется, стало очень острым.
Инерис прикусила губу, напоследок помахала рукой, зная, что у эльфов острое зрение, и двинулась за мужчинами, которые неохотно остановились под сенью скалы, давая ей возможность попрощаться с поселком. И даже Ассаэр – о чудо! – воздержался от комментариев.
Совсем скоро она снова оказалась среди высоких барханов.
***
Инуэль в числе других проводила человеческую девушку до тропы, ведущей из поселка в пустыню, и следила за ней до тех пор, пока та не остановилась возле расщелины, в недра которой ныряла каменная дорога. Ассаэр дал мало времени на сборы и еще меньше – на прощания. Небольшая церемонная речь Эмера, торопливые пожелания удачи – и они ушли.
И теперь Эрис из Нариме на прощание помахала ей с вершины тропы.
К ее собственному удивлению, на глаза навернулись слезы. А она ведь не плакала, даже когда сама сбежала из дома…
Нет, Инуэль проводила свою единственную подругу с улыбкой, храня ее покой, но теперь пришли сожаления. О том, что так и не поговорила с ней начистоту. Так и не сказала правду о себе. Не узнала правды о ней. Они остались при своих секретах – и общих воспоминаниях об этой странной встрече среди песков.
Эльфийка торопливо стерла выступившую влагу, огляделась, но никто ничего не заметил. А если б и заметил – не укорил бы. Это же не отчий дом.
Леди Лейлери Эйрилеана ска Раннарэль, непокорная пятая дочь владыки Эстахариэли, самого традиционного из четырех эльфийских королевств, снова посмотрела на тропу, по которой уверенно, скрывая опасения и страхи, ушла человеческая девушка – сильная, гордая и упрямо добивающаяся своего.
Наверное, стоит поучиться этому у нее. Простого побега мало. Нужно научиться отвоевывать себе право жить и действовать так, как считаешь нужным… К Эрис ведь нынче прислушались даже старейшины.
Возможно… крайне маловероятно, но возможно… они еще встретятся. Когда-нибудь, в зыбком будущем.
Она забудет о горьких уроках детства и будет на это надеяться, всей душой.
***
Ухудшение оказалось не мимолетным, как поначалу понадеялся Кэллиэн и спешно вызванный им дежурный целитель.
Оно медленно, но верно прогрессировало.
Клятый эльф отреагировал вполне искренним беспокойством, подозрительным взглядом и парой анализаторов, но с мага на сей раз спроса не было, он сам выглядел (и чувствовал себя!) больным. Ночь Кэллиэн потратил на лихорадочные и, увы, тщетные попытки доделать защитный амулет.
Время, выкупленное с помощью черной магии, похоже, и впрямь истекало, как он и сказал недавно леди Дженис.
Еще немного – и он уверует в сглаз.
На что он потратил эту отсрочку? На то, чтобы, как последнему щенку, тыкаться носом в тупики?!
Кэллиэн теперь неотрывно торчал в комнате князя. Сюда снова зачастили, даже леди Ральда в компании советников наведалась – когда только успела снискать их безоговорочные симпатии? Выглядело это как репетиция прощания с покойником. Впору отгораживать князя непроницаемым пологом, чтоб к постели никто не подходил…
На следующий день магия наконец окончательно отвязалась от Тельса, и Кэллиэн, чуть подправив целителю память (касательно прежде всего условий содержания и парочки процедур), позволил-таки ему явиться к князю, а затем и провести былые манипуляции. Влитая жизненная сила на время дала эффект, но маг знал, что это ненадолго. Один из парадоксов Шаэли гласил: "Вливание жизни извне всего лишь делает реку смерти более широкой".
Чувство собственного бессилия захлестывало с головой.
На следующий день князю стало еще хуже.
Он побелел окончательно, едва дышал. Жизненная сила свободно утекала, рассеиваясь в пространстве.
Стороннего влияния не было, ни того, тонкого, ни какого-либо другого. Никто не заходил, никто не касался его заклятий.
Просто у последней отсрочки вышел срок.
Кэллиэн заметался по комнате, понимая, что испытывает не столько гнев или отчаяние, сколько страх, вызванный собственным бессилием.
– Князь Ламиэ, может, хватит уже валяться полутрупом?! – рыкнул он. – Мне всегда казалось, что такая пассивность не в вашем стиле!
Реакции предсказуемо не было.
Сплошные провалы.
Жрицу он не нашёл бы, даже если бы взялся за поиски. Толкового описания ритуалов так и не обнаружил, одни парадоксы, смахивающие на сборник афоризмов. Да и зачем она нужна, он тоже так и не понял. Не сумел увидеть в подсказках леди Дженис систему. Слишком много разносторонней информации?
Анэке – пустая ниточка. Поискал данные о врожденном даре – редкая вещь, разновидность магических способностей, которые проявляются спонтанно и непредсказуемо. Может дремать до зрелости, может проявиться в младенчестве. Характер любой, от боевой магии до ментальной.
И что ему с того?!
Чародейку он не нашел, способ противодействия или хотя бы узнавания тоже.
Он сделал все, что мог, но и этого оказалось недостаточно!.. Исчерпал все возможные предположения и идеи...
Стоп.
Не все.
От неожиданности маг запнулся и едва не рухнул на постель князя.
Он кое-что не учел. Выяснил, но не придал этому моменту должного значения.
Эта магия ведь должна слабеть со временем! Он уже проверил это на Тельсе, да и на князе, помнится, этот след в былые времена то бледнел, то становился ярче. Значит…
Кэллиэн выпустил анализатор только с третьей попытки – от нетерпения дрожали пальцы.
Ослабела ведь! Рыжий цвет поблек, выцвел.
