— она же не дознаватель, а безопасница! — тут же спросила, зачем ему такой амулет. Он отшутился и ушёл.
— Да, Нинель это зря… — пробормотал Морган, задумавшись, и Элиза кивнула.
— Она и сама потом сокрушалась, что сглупила, но теперь уж делать нечего.
— А что он вам говорил?
— Да ничего особенного, — пожала плечами девушка. — Стандартные ухаживания. Мол, какие красивые фрейлины у принцессы, как вас зовут. Он толком даже и сказать ничего не успел — Нинель тут же нас сдала. Одно я могу сказать точно. — Элиза набрала воздуха в грудь и с пылом продолжила: — Пусть я и не аристократка, но умею чувствовать, является ли родовая магия родственной той, что находится в артефакте, или не является. И я уверена: этот аристократ носил амулет с родственной ментальной магией. То есть либо он сам его сделал, либо кто-то из его близких.
Элиза, выдохшись, замолчала. Она явно переживала и волновалась, что им с Нинель не удалось выяснить ничего определённого.
— Я передам Эрнесту, — пообещал Морган девушке. — Прямо сейчас поднимусь к канцлеру и всё расскажу и ему, и Таду. А ты, Элиз, не ври принцессе. Скажи, как всё было.
— Хорошо, — пробурчала Элиза и покинула комнату шамана.
Роланд
Эрнест выслушал рассказ канцлера о том, что сообщил ему Абрам Бивиус, со страдальческим выражением на лице. А после, вздохнув, констатировал:
— Больше всего это похоже на борьбу за место под солнцем. Наших аристократов в Альтаке немного, но вполне достаточно, чтобы столкнуться лбами. Вестериусы хотят одного, Бивиусы — другого. Поэтому, полагаю, Абрам Бивиус частично сказал правду. Только к делу это не пришьёшь. И вот что интересно — почему он не выдал какое-нибудь доказательство? Более очевидное, чем изготовление копии Венца.
— А в подобном нет…
— … Ничего необычного, — закончил за канцлера Тад. — Более того: учащиеся на факультете артефакторики делают такие копии почти полным составом. Им ещё и оценки ставят — у кого лучше получится хоть что-то, напоминающее Венец Альго. Отличная тренировка. Но это на старших курсах, естественно, и того же принципа, что у родового артефакта правящей династии, не требуется — точнее, требуется, но не… как бы это вам объяснить… — Эрнест почесал лоб. — Венец Альго выбирает носителя, усиливает его родовую магию и заставляет почернеть глаза. Вот и копия должна что-то усиливать и менять у того, кто её наденет. Но не иллюзорным способом, а по-настоящему! В этом и сложность. Так что интерес к Венцу у этого Вестериуса — не какой-то уникальный случай, увы. И Абрам Бивиус, кстати, должен об этом знать. Значит, он сказал о том, что считает наиболее безопасным для себя сведением, просто желая обратить ваше — и наше — внимание на эту семейку.
— И что делать? — поинтересовался канцлер, но ответить Тад не успел — в дверь кабинета постучали, а затем, дождавшись краткого «да» от Роланда, в помещение шагнул Морган.
Выглядел этот человек-медведь, как обычно, невозмутимо — только глаза заинтересованно сверкали.
— Какие-то новые сведения от Каролины? — предположил канцлер, но шаман покачал головой.
— Не от неё. — И огорошил следующими словами: — От Элизы. Она сейчас заходила, рассказала кое-что…
С каждым словом Моргана брови у Роланда приподнимались всё выше и выше. Он не знал, как это расценивать. С одной стороны — Бивиус, который обвиняет в предательстве Вестериусов; с другой — возможно, кто-то из Бивиусов пытается ввести в заблуждение относительно своего происхождения фрейлин принцессы. Зачем?
— Интересный спектакль у вас тут разыгрывается, — пробормотал Эрнест, выслушав Моргана. — И я, пожалуй, сдаюсь.
— В каком смысле? — Роланд едва не подпрыгнул в кресле.
— Не в этом, — криво усмехнулся Тад. — Раньше я просто отчитывался Дайду раз в несколько дней в письменном виде, но сейчас мне, пожалуй, нужно с ним полноценно посоветоваться. Иначе у меня скоро начнут плавиться мозги.
Морган фыркнул, но канцлеру было не смешно.
— Как вы собираетесь с ним советоваться? Браслеты связи на подобных расстояниях не работают. Или вы хотите…
— Да, хочу, — кивнул Эрнест. — Я сейчас отправлюсь в Граагу пространственными лифтами. У нас в свите есть специалист по этому делу, не переживайте, ничего со мной не случится. Но вернусь я, скорее всего, поздно ночью. Заодно обсудим с Дайдом, нужно ли разыгрывать покушение на его величество Огдена. А то я никак не соображу, будет это лучше или хуже. Может, наши заговорщики после подобного залягут на дно и полгода не будут шевелиться?
— Вполне возможно, — согласился канцлер. — Значит, ночью вернётесь? Я вас дождусь, приходите ко мне сразу.
— Само собой, — пообещал Эрнест и, не мешкая, почти выбежал из кабинета.
.
Как только Роланд завершил встречу с дознавателем и шаманом принцессы, один из гвардейцев короля сообщил, что его величество ждёт канцлера в своих покоях. Фокс только вздохнул — он надеялся хотя бы пару часов до ужина банально отдохнуть, пройтись по саду или просто подремать, но, видимо, не судьба. Впрочем, этого следовало ожидать, судя по тому, что поведал Морган Рид о кратком диалоге короля и Элизы.
— Принцесса недавно вернулась из министерства внутренних дел, — сообщил Огден, стоило канцлеру войти в гостиную его покоев. — Всё утро там была, даже обедала у них.
— Похвальное стремление лучше узнать страну, в которой собираешься жить, — кивнул Роланд, подходя к креслам, на одном из которых расположился Огден. — Я могу сесть?
— Конечно, — кивнул король и неожиданно поинтересовался: — Ты так уверен, что Анастасия собирается здесь жить?
Роланд по привычке удержал лицо, оставшись сдержанно-нейтральным. Огден желает поговорить о принцессе? Что ж, не то, чтобы это оказалось неожиданным, но лучше бы он ещё повременил. Канцлер чувствовал, что устал от откровенных разговоров.
Кроме того, на Роланда давила данная королю Фредерику клятва. Да, её можно было обойти — чем он и занимался чуть ли не с подросткового возраста, особенно последние несколько месяцев, — но для этого нужно было напрягать мозги, которые сейчас казались деревянными от усталости.
— Всё зависит от тебя, — спокойно сказал Роланд, прямо глядя на Огдена. — Будешь стараться — Анастасия останется здесь. Но требовать от неё любви или хотя бы даже симпатии после того, что ты устроил в начале её приезда, по меньшей мере нелепо.
