валят на землю, как тряпичную куклу.
— Ко… — Я даже не успеваю произнести его имя, как Волчий Король нависает надо мной.
— Что? — шепчет он. — Подумай хорошенько над всеми возражениями, которые ты собираешься выдвинуть. Ты достаточно опозорила меня на всю жизнь. Каждое слово из твоих уст испытывает мое терпение.
— В этом нет необходимости, — шиплю я в ответ. — Он сделает то, что ты хочешь.
— Пока что. Я хочу, чтобы так было и впредь. — Лязг тяжелых кандалов подчеркивает его слова.
Мне ничего не остается, как с ужасом наблюдать, как Эвандера связывают по рукам и ногам. Тяжелый ошейник обхватывает его горло. От тяжести всех цепей человек поменьше свалился бы на пол. Но Эвандер встает во весь рост, когда альфы отходят от него. В его взгляде — вся непокорность и ненависть мира, направленная исключительно на Конри.
— Отведите его в какое-нибудь укромное место, которое только сможешь отыскать, и оставьте там гнить, — прорычал Конри. — Исказить разум моей будущей королевы против меня — уже преступление; похитить ее — непростительно.
Так вот как он собирается представить случившееся. Сомневаюсь, что это сработает, учитывая то, что я подслушала в дороге. Но никто не станет допрашивать Конри. Даже если в их глазах появится недоверие, они будут держать язык за зубами. И снова то, что говорит Волчий Король, становится реальностью. И неважно, насколько очевидна эта правда.
— Он не может сбежать. Ты должен…
— Молчи, сука, — шипит на меня Конри. — Ты отправишься в покои и подготовишься к нашему союзу на восходе луны. Я не потерплю никаких других задержек или возражений. Он жив только потому, что ты собираешься мирно и спокойно подчиниться. Если ты не выполнишь свою часть сделки, я могу не выполнить свою.
Я сжимаю губы в линию и смотрю на него. Затем я заставляю себя улыбнуться, когда он обнимает меня за талию и ведет нас обратно в свои покои. Аврора идет позади в сопровождении двух рыцарей.
— Приготовьтесь, — грубо говорит Конри, практически заталкивая меня в комнату, когда мы входим. Я спотыкаюсь, но умудряюсь не упасть. — Я вернусь в сумерках. — Бросив еще один взгляд, полный отвращения, он уходит. К моему удивлению, рыцари следуют за ним. Интересно, не пытается ли он склонить нас к бегству? Может, его злобная сторона хочет получить возможность выследить нас раз и навсегда?
Я перевожу взгляд с входа на Аврору. Она стоит на краю углубления перед очагом, глядя в пламя, неподвижная, как статуя.
— Аврора…
Она не отвечает и даже не смотрит в мою сторону, а делает шаг вперед и опускается в мягкое кресло. Ее внимание по-прежнему приковано к пламени. Даже когда я медленно приближаюсь. Даже когда я сажусь рядом с ней.
— Ты это серьезно? — наконец спрашиваю я. Вопрос трудно сформулировать. К счастью, мне не приходится уточнять, она знает, что я имею в виду.
— Да. — В словах чувствуется безжизненность. Никогда еще я не видела у нее такого тяжелого взгляда. В ней нет ни капли искры. Мне хочется взять ее за руку, но я не уверена, что она этого хочет. — Но также и нет. — Она сама приближается к моим пальцам, хватая их. — Я не могла причинить тебе боль, Фаэлин. И не причинила бы. Ты не сделала ничего плохого и только пыталась помочь мне на каждом шагу. Но то, что я сказала о готовности покинуть эту форму, так или иначе… это было искренне.
— Аврора…
Она поднимает руку, останавливая меня открытой ладонью.
— Не пытайся успокоить меня или сказать, что все будет хорошо. Я прошла несколько жизней. Даже больше. Я видела этот мир и все его красоты, я подвергалась бесконечным жестокостям. Смертная жизнь стала болезнью, от которой я не могу освободиться и которую не могу больше выносить… особенно без надежды на освобождение. Но я не похожа и не буду похожа на чудовищ, которые держали меня в плену веками. Я не причиню тебе вреда только потому, что это может быть выгодно мне.
Я вздыхаю и смотрю в пламя. Вес ее правды сокрушителен. И я не хочу оскорбить или преуменьшить травму, которую она пережила.
— Я не могу представить, что ты чувствуешь, — шепчу я. — Но у меня все еще есть надежда, что мы сможем освободить тебя. — Она тихонько усмехается. Но на ее губах появляется небольшая улыбка — оптимистичная. А может, ее просто забавляет моя глупость. — Однако если настанет момент, когда мы почувствуем, что все варианты исчерпаны… что вся надежда на то, что нам обеим удастся спастись от Конри, исчезнет… тогда… я помогу тебе сбежать.
Ее брови взлетели вверх, внимание переключилось на меня.
— Фаэлин…
— Моя очередь останавливать тебя. — Я слегка усмехаюсь. — Я не говорю это легкомысленно, и такого решения никогда не будет. Ты можешь считать мой оптимизм и надежду непоколебимыми — и я хочу, чтобы так оно и было, — но я также живу в реальном мире. Есть вещи, которые я не знаю, смогу ли пережить. — Вещи, с которыми я могу столкнуться слишком скоро.
— Ты действительно думаешь, что мы выберемся из этого? — Она снова смотрит на огонь, как будто ответ кроется где-то в пламени.
— Я попытаюсь.
— Как?
— Пока не знаю, — признаюсь я. — Но я умею то, что не умеет никто из них: разговаривать с духами. А заключать союз будет великий дух волка. Может быть, я смогу торговаться с ним?
Аврора фыркнула.
— Он скотина. Такой же бессердечный и злобный, как и все короли, которые правят от его имени.
— Странно видеть, как ты плохо отзываешься о духе.
— Я делаю это редко. Но Ульфрик — редкий случай, заслуживающий этого.
— Мог ли он помочь тебе?
Она вздохнула, плечи слегка опустились.
— Наверное, нет… но я все равно обижаюсь на него за то, что он не попытался. Он держит магию лыкинов в своих руках. Это он придает им волчью форму. Конечно, он мог бы сделать что-то, чтобы принудить их.
Эти слова придают моим мыслям о духе новую ясность. Мне придется быть либо такой же злобной, как этот волк, либо более хитрой. Но я не могу взывать к доброте.
— Может, Эвандер что-нибудь знает? — спрашиваю я.
— Не знаю, мы никогда не говорили об этом. Честно говоря, я вообще мало с ним общалась до того, как он мне помог. Но он появился в ту ночь первой темной луны после Кровавой Луны с кольцом и велел мне идти… Я даже не подозревала, что он заметил мои страдания. — Ее голос стал мягким и печальным. — Ясно,
