Слушая эти истории из уст годовалого ребёнка, Джим убеждался, что всё это не могло быть им придумано: он был слишком мал для этого. У него бежал мороз по коже при мысли о том, что, может быть, сейчас Фалкон стоит у него за плечом и смотрит, как он причёсывается, или любуется им, пока Джим спит. Джиму было и жутко, и одновременно больно оттого, что Фалкон приходил только к Илидору, а ему не показывался. Слушая пространство, он просил Фалкона явиться ему, но дни шли, а Фалкон не приходил. По ночам подушка Джима не просыхала от слёз, он звал Фалкона и умолял подать ему хоть какой-нибудь знак. Он забросил переписку с лордом Дитмаром, и тот, не выдержав, приехал сам. Лорда Райвенна и Раданайта не было дома, Альмагир гулял с Илидором, и они с Джимом встретились в библиотеке.
— Джим, я так скучаю по вашим посланиям, — проговорил лорд Дитмар. — Отчего вы перестали мне писать? Признаться, я уже беспокоюсь… Здоровы ли вы, дитя моё?
— Я здоров, благодарю вас, — тихо ответил Джим, про себя думая, что, может быть, Фалкон сейчас их видит.
— У вас такой вид, будто вам что-то не даёт покоя, — заметил Печальный Лорд, всматриваясь в Джима. — Вы снова затосковали, мой дорогой… Что вас печалит, дитя моё?
— Если я скажу, вы можете подумать, что я сошёл с ума, — сказал Джим. — Но я не сошёл с ума.
— Вы не выглядите как умалишённый, поверьте моему опыту, — проговорил лорд Дитмар. — Я, если вы помните, немного разбираюсь в этом… Может быть, вы всё-таки поведаете мне, что вас снедает, и я смогу вам помочь разобраться в этом?
— Вот уж не думал, что вы когда-нибудь выступите в роли психоаналитика, — усмехнулся Джим.
— Расскажите мне, Джим, я постараюсь вам помочь, — сказал лорд Дитмар, ласково сжимая руку Джима.
— Боюсь, тут даже ваши познания людской психики со всеми её странностями не помогут, — вздохнул Джим. — Потому что это не та область. Тут, скорее, нужен специалист, умеющий общаться с душами умерших.
— Что вы хотите сказать? — нахмурился лорд Дитмар.
— К Илидору приходит Фалкон, — сказал Джим.
— В каком смысле? Во сне? — спросил лорд Дитмар.
— Я не знаю, приходит ли он ему во сне или наяву, но мой сын его видит и слышит, — сказал Джим.
Он рассказал лорду Дитмару всё. Печальный Лорд слушал внимательно, не перебивая, а когда Джим закончил, он долго молчал, хмуря брови.
— Ну, что скажете, милорд? — невесело усмехнулся Джим. — Вы не специалист по призракам, так ведь? Или это какой-то особый вид сумасшествия?
— В моей практике было много случаев, — проговорил лорд Дитмар. — Но я не считаю людей, которые видят или слышат призраков, душевнобольными. Хотя я и отношу себя к сословию учёных, но я не отрицаю существования подобных вещей. Значит, сами вы никогда не видели и не слышали Фалкона?
— Нет, — вздохнул Джим. — Он приходит только к сыну. Может быть, ко мне он не приходит потому, что он видел, как вы меня целовали, и сердится на меня?
— На этот вопрос я не могу ответить точно, — сказал лорд Дитмар. — Но на его месте я бы не сердился… Нет, дитя моё, я был бы только рад, что вы продолжаете жить и радоваться жизни, что вы не хороните себя заживо и не носите вечный траур. Вы так молоды и прекрасны, что было бы чудовищно требовать от вас этого. И я бы тоже не приходил к вам.
— Почему? — спросил Джим с печальным недоумением.
Лорд Дитмар дотронулся ладонью до щеки Джима, глядя на него с задумчивой нежностью.
— Чтобы не лишать вас покоя, — сказал он. — Не тревожить вас и не заставлять вас жить прошлым.
Хранилище знаний безмолвствовало, слушая их слова. Книги молчали, каждая о своём, а вместе с ними молчал кто-то ещё, чьё присутствие не было обозначено физическими признаками, но чувствовалось кожей.
— Оказывается, вы разбираетесь в психологии призраков, — прошептал Джим. — Откуда вы знаете всё это?
— Для этого не нужно каких-то особых познаний, — сказал лорд Дитмар. — Достаточно просто любить.
Он склонился и поцеловал Джима. Джим отстранился и сел на диванчик, поёживаясь.
— Не надо, милорд… Он нас видит.
— Даже если так, он ничего не сделает ни вам, ни мне, — сказал лорд Дитмар, садясь рядом и обнимая его за плечи. — Не бойтесь.
— Но почему он приходит к Илидору? — спросил Джим.
— Потому что Илидор не знает его, — сказал лорд Дитмар. — И у него нет печальных воспоминаний.
— Что мне делать, милорд? — спросил Джим со слезами на глазах. — Зачем он приходит? Он хочет что-то сказать?
— Возможно, — сказал лорд Дитмар. — Просто ждите и ничего не бойтесь. И прошу вас, не забывайте обо мне… Пишите мне, рассказывайте обо всём. Вы можете мне доверять, дитя моё.
— Вы правда верите мне и не думаете, что я сошёл с ума? — спросил Джим.
— Вы не сумасшедший, Джим, — сказал лорд Дитмар. — У вас любящее сердце и прекрасная душа, и это сразу видят все, кто вас встречает. И тем больнее видеть, как вы страдаете и тоскуете.
Настал ульмар, самый неприветливый и холодный осенний месяц, мертвенный, как опустошённая потерей душа. Для Джима он был зловещим и печальным: близилась первая годовщина гибели Фалкона, седьмое число. Вечером шестого разыгралась непогода: ветер яростно швырял в окна пригоршни сухого и мелкого, как крупа, снега, и даже внутри двора он крутил воронки из белых крупинок. Вся семья собралась вместе в гостиной, Криар подал чай. Никто не говорил вслух о том, какая завтра дата, но Джим чувствовал, что все взгляды обращены на него, и все волнуются, как он перенесёт этот день. Чай пили почти в молчании, лишь лорд Райвенн с Раданайтом перемолвились несколькими будничными фразами. Илидор беззаботно бегал по комнате, не понимая, почему взрослые такие притихшие и печальные, особенно папа. Он забрался к каждому на колени и ласкался, воркуя, но никто не отвечал на его заигрывания. Илидор приуныл было, но дедуля Альмагир наконец согласился с ним поиграть перед сном. Он раскрыл Илидору объятия:
— Пойдём, моя радость.
Он унёс его в тёплую детскую, а все остальные ещё сидели в гостиной. Вместе с Илидором из комнаты как будто ушёл весёлый пляшущий огонёк, и стало намного темнее и холоднее. Джим зябко поёжился, и лорд Райвенн обнял его за плечи и поцеловал в висок.
Перед тем как пойти в постель, Джим немного посидел в библиотеке, но ему не читалось. Ему было неуютно и тоскливо, его познабливало, как в первые недели беременности. Отложив книгу по древней альтерианской истории, он поджал ноги к груди и закутался в плед. Он сидел так, ни о чём не думая и закрыв глаза.
