— Сейчас попробую, — решительно сказала миссис Флауэрс и направилась к ним.
— Нет, помочь с доктором Альперт, а может быть, и с Джимом. Вы не знаете какого-нибудь... какого-нибудь заклинания, чтобы оборотень принял свой настоящий облик?
— Ох, — сказала Обаа-сан. — Я могу помочь. Только поставь меня за землю, Джим. Вы и глазом не моргнете, как все оборотни примут свой настоящий облик.
Джейнила была десятиклассницей с большими мечтательными темными глазами, которые чаще всего смотрели в книгу. Но сейчас, когда близилась полночь, а бабушка все не звонила, она закрыла книгу и посмотрела на Тая. Тайлер мог казаться огромным, яростным и опасным на футбольном поле, но за его пределами это был самый преданный, добрый и нежный старший брат, о котором только может мечтать девочка.
— Как ты думаешь, с бабушкой все в порядке?
— Ммм? — Тайлер тоже уткнулся носом в книгу — это было одно из руководств «Как поступить в колледж твоей мечты». Выпуск был не за горами, и ему предстояло принять серьезное решение. — Ну да, а что?
— Схожу-ка я, посмотрю, как там девочка.
— Знаешь что, Джей? — Он игриво ткнул ее пальцем ноги. — Ты всегда слишком сильно паришься.
Через мгновение он снова с головой ушел в шестую главу, которая называлась «Как наилучшим образом использовать свое участие в благотворительных работах», но тут прямо у него над головой раздался пронзительный вопль. Долгий, оглушительный, высокий. Это был голос его сестры. Он отшвырнул книгу и помчался наверх.
— Обаа-сан? — Бонни не поверила своим ушам.
— Подожди совсем чуть-чуть, милая, — сказала бабушка Сэйту. Джим поставил ее на землю, и теперь она, стоя с ним лицом к лицу, снизу вверх смотрела на него, а он смотрел на нее сверху вниз. И в том, как они глядели друг на друга, было что-то... что-то не то.
Бонни почувствовала, что на нее накатывает дикий ужас. Может, пока Джим нес Обаа-сан на плечах, он что-то с ней сделал? Ну разумеется. Почему она, Бонни, об этом не подумала? А тут еще доктор Альперт со своим шприцем, который она готова всадить в любого, кто «обнаружит истерические симптомы». Бонни посмотрела на Мередит, но та пыталась справиться с двумя вырывающимися девочками и ответила ей беспомощным взглядом.
«Тогда так,— решила Бонни.— Я лягну его туда, где больнее всего, и оттащу от него старушку». Она повернулась к Обаа-сан и похолодела.
— Вот только сделаю кое-что... — сказала Обаа-сан. И сделала. Джим согнулся вдвое, а она поднялась на цыпочки. Они слились в страстном чувственном поцелуе.
Господи!
Итак, они встретили в лесу четверых — и решили, что двое из этой четверки нормальны, а двое ненормальны. Откуда им было знать, кто именно эти двое? Они решили — если двое видели то, чего не могло быть...
Но ведь дом действительно стоит здесь; Бонни сама его отлично видела. Она что, тоже ненормальная?
— Мередит, бежим! — заорала она. Нервы сдали, и она со всех ног помчалась в лес.
Что-то с небес схватило и подняло ее, легко, как сова — мышь, зажав жесткой железной хваткой.
— Куда-то собралась? — спросил Дамон, проплыв последние несколько ярдов перед тем, как остановиться, и держа ее одной стальной рукой.
— Дамон!
Глаза Дамона были чуть-чуть прищурены, словно он улыбался какой-то шутке, попятной только ему одному.
— Да, исчадие ада собственной персоной. Скажи мне что-нибудь, моя яростная маленькая стерва.
Бонни уже перестала брыкаться, поняв, что это бесполезно. Ей даже порвать одежду на нем не удалось.
— Что? — огрызнулась она. Она не знала, одержим он сейчас или нет. В последний раз она видела Дамона, когда он откликнулся на ее Зов и спас ее от безумной Кэролайн. Но, с другой стороны, Мэтт рассказал, что он сотворил что-то ужасное с Еленой.
— Почему девушки так любят обращать грешников? Почему так получается, что им можно скормить все что угодно, только если им покажется, что они могут тебя переделать?
Бонни не совсем поняла, о чем он говорит, но могла догадаться.
— Что ты сделал с Еленой? — жестко спросила она.
— Дал ей то, чего она хотела, больше ничего, — сказал он, и его черные глаза заблестели. — Неужели в этом есть что-то плохое?
Бонни, напутанная блеском его глаз, даже не попыталась убежать снова. Она знала, что это бесполезно. Он был быстрее и сильнее, и вдобавок умел летать. Кроме того, на его лице была написана отстраненная безжалостность, которую она уже видела прежде. Нет, это были не Дамон и Бонни. Это были прирожденный хищник и прирожденная жертва.
А потом она снова оказалась рядом с Джимом и Обаа-сан — нет, рядом с парнем и девушкой, которых никогда раньше не видела. Бонни успела вовремя, чтобы увидеть процесс превращения. Она увидела, как тело Джима съежилось, волосы почернели, но не это было самое поразительное. Самым поразительным было то, что по краям его волосы стали не черными, а темно-красными. Впечатление было такое, будто кончики его волос лизало пламя, а дальше они уходили во тьму. Глаза его были золотыми и смеющимися.
Бонни видела, как старческое кукольное тело Обаа-сан помолодело, окрепло, вытянулось. Девушка была красивой; это Бонни была вынуждена признать. У нее были прекрасные сливово-черные глаза и шелковистые волосы, падавшие чуть ли не до талии. Они были такими же, как у ее брата, только кончики их были еще ярче — не темно-красные, а алые. Она была одета в едва заметную ажурную блузку, открывавшую ее изящную фигурку выше пояса, и черные кожаные штаны с низкой посадкой, демонстрировавшие ее тело снизу. На ней были дорогие на вид сандалии, а ногти на ногах были выкрашены в тот же алый цвет, что и кончики волос. На поясе неровным кругом висел кнут с черной чешуйчатой ручкой.
Доктор Альперт медленно спросила:
— Что с моими внуками?
— Они здесь ни при чем, — лучезарно улыбнувшись, сказал юноша со странными волосами. — Если не будут совать нос не в свое дело, можете о них не волноваться.
— То ли самоубийство, то ли попытка самоубийства, то ли... не знаю, — едва не плача, говорил Тайрон полицейскому диспетчеру по телефону. — Мне кажется, что это Джим, который в прошлом году ходил в ту же школу, что и я. Нет, никакие наркотики тут ни при чем — я пришел сюда, чтобы позаботиться о своей младшей сестре Джейниле. Она тут присматривала за ребенком... знаете что, может, вы просто приедете, и все? Этот парень сжевал себе почти все пальцы на руках, а когда я зашел, он сказал: «Я всегда буду любить тебя, Елена», — взял Карандаш, и... нет, я не знаю, жив он или нет. Но наверху лежит старушка, и уж она-то точно мертва. Потому что она не дышит.
