— Но мы уже большие! Сколько нам ещё у твоей юбки сидеть? — решил проявить храбрость перед матерью и Кандрий, за что тут же схлопотал подзатыльник от отца. — Я просто спросил, — пошёл на попятную принц.
— Будешь сидеть, пока язык за зубами не научишься держать! — рявкнула Ламия, а затем глянул на мужа. — За мной! Быстро!
— Я вообще подумал, что мы вместе в Шеран поедем, — заикнулся Никандр по пути в королевские покои.
— Сколько тебе раз повторять? Думаю в этой семья я, ты — кулаками машешь!
— Как скажешь, как скажешь, — послушно согласился муж.
Проклятье Ламия победила одиннадцать лет назад, когда шагнул под обваливающийся потолок, готовая отдать свою жизнь за жизни сына и мужа. Оказалось, что, принеся такую жертву, ей стало намного проще простить себя за грехи молодости и отпустить вину перед первым сыном. И не только сама она думала, что умерла, так решили и все остальные перепуганные женщины и рыдающий от горя Никандр.
Однако, когда плиту, придавившую Госпожу, подняли, оказалось, что Ламия невероятно везучая. На неё упал потолок, под ней провалился пол, но она оказалась закована словно в каменный гроб, который сберег её от серьёзных повреждений. Плита потолка лежала на двух каменных обломках, между которыми уместилось стройное тело женщины. Она потеряла сознание от удара, получила ушибы и синяки, но осталась жива. И более того: уже через пару дней руководила восстановлением замка, когда её убежище вдруг открыло двери перед мужчинами.
От её чудесного спасения были в шоке все. Даже она сама, даже муж, который снова посчитал, что виновата во всем её ведьминская природа. Однако через несколько недель Ламия пришла к иному выводу.
— Это ты меня спас! — объявила она, недвусмысленно держась за живот. — Помнишь, ты говорил, что мне не избавиться от тебя и твоих сыновей? Ну так похоже это так и есть! Очередной твой ребёнок так хотел жить, что даже меня спас от смерти. Всё-таки ты очень удачливый. Очень.
— Ну а ты не врала, что у тебя нет проблем с деторождением, — ошеломлённо ответил тогда практически четырежды отец. — Шесть лет вместе и каждые два года сын. Как по расписанию!
Так в их семье не только пало проклятье, наложенное Ламией самой на себя, но и появился на свет нежный и ранимый малыш Дамий, который к матери был привязан намного сильнее старших братьев. После пережитого ужаса во время обрушения замка Ламия не побоялась назвать новорожденного сына именем давно умершего и относилась к нему особенно трепетно, считая собственным благословением.
А Никандр своими словами похоже спугнул четко заведенный распорядок в рождении детей и Дамию исполнилось уже два года, а Ламия до сих пор не была беременна. Но когда она всё-таки забеременела в очередной раз, весь замок содрогнулся от великого горя: однажды Ламия проснулась и обнаружила, что волосы её не просто потускнели, а начали выпадать, кожа лица не только посерела, но и стала шелушиться, глаза как будто выцвели, под ними залегли морщины. Одним словом, Ламия неожиданно подурнела в свою пятую беременность.
Муж срочно был выставлен за порог замка и теперь уже настойчиво был послан в Шеран, а к королеве срочно привезли тётю Михлен, которая паники племянницы не поняла.
— Девочка, значит, будет, — уверенно заявила она. — Дурнота матери — первый признак, что дочка родится. Она у тебя силы и красоту перетягивает. Не переживай, родится — станешь ещё краше, чем была.
И действительно, боги над Ламией сжалились и удостоили её чести прижать к груди дочь, которая с трепетом была вручена отцу в отличие от других детей прямо из рук в руки от матери.
— Она будет красивой. Как я и мама. Ты должен защищать её, беречь, чтобы она не повторила нашей судьбы, — заявила Ламия, затаив дыхание вместе с Никандром и следя за долгожданной принцессой.
Девочку на этот раз единогласно назвали Махлат, в честь женщины, которая натерпелась за свою жизнь достаточно, но вырастила и защитила выстраданную дочь. Для рожденной впоследствии второй принцессы имя также было подобрано без споров — Рамилия в честь второй матери Ламии, которая оберегала её уже в зрелом возрасте, прикрывая в буквальном смысле грудью от всех неприятностей.
Замок Нарин открыл свои ворота для мужчин.
Ведьму Ламию не стали бояться меньше. Наоборот, вместе с ней теперь опасались и её не убиваемого, всего покрытого шрамами, удачливого муженька.
Про чету Пран-Нарин говорили много, сплетен о них ходило теперь в два раза больше. И от всех стыла кровь в жилах.
Самая популярная история о странном браке сильного короля Шерана Никандра и главной дьяволицы Салии Ламии гласила в том, что Паучиха оплела своей паутиной незадачливого мужика, приворожила, околдовала… При чём этой версии придерживался даже сам «мужик».
— Прости меня. Это больше не повторится, — заискивающе попросил прощения Никандр, обнимая злую жену со спины за плечи. — Не злись, красавица.
— Ты каждый раз так говоришь. И всё равно все повторяется. Почему ты меня не слушаешь?
— Не злись. Ты же знаешь, что этот конфликт назревал давно. Надо было отстоять наши интересы. Я ведь защищал тебя и Салию.
— Мы бы могли решить это миром.
— Ты миром это решаешь уже целых пятнадцать лет, — ворчливо заметил король — Уран совсем страх потерял. Они уже даже Ведьму Ламию не боятся. Хорошо, что ещё армию Шерана опасаются.
Ламия презрительно фыркнула.
— Ну не злись, моя королева.
Ламия перевела на него хмурый взгляд.
— Богиня? — принялся подбирать ласковые клички для жены, учитывая, что на обычную она в последнее время сильно злилась.
— Волшебница?
— Ты уж определись кто я! — возмутилась жена, поворачиваясь к нему и позволяя, наконец, обнять себя нормально.
— Да Ведьма ты! Ведьма!
Конец
