— Всё готово? — спросил у него Дилан.
— Да. Я не хочу на это смотреть.
— Страшно? — с улыбкой спросил Дилан.
— Оставь свои колкости при себе! — резким тоном осадила его я.
Дилан махнул на Максима рукой и жестом показал, чтобы я нажала заветные пять кнопок. Мои пальцы пробежались по клавиатуре, вскоре раздалось четыре взрыва, пятый задерживался.
— Что-то не взорвалось? — не понял Максим, который всё ещё находился в комнате.
— Сервер, — сквозь зубы процедил Дилан.
Я попробовала ещё раз — тот же результат.
— Чёрт! Дай мне! — ругался Дилан.
Его попытки тоже ни к чему не привели.
Это была жестокая ирония: заела именно та кнопка, которая отвечала за уничтожение архивных данных, которые в будущем могли стать фундаментом для дальнейших исследований.
Все понимали, что если не взорвётся локальный сервер, это будет означать, что работа Максима по зачистке удалённых дублирующих серверов была напрасной. Мы все затихли, чтобы подумать, как быть. Понятно, что лично соваться в лабораторию нельзя, но и оставлять уцелевшее устройство тоже крайне опасно и разоблачительно.
Руки Дилана крепко, до треска сжали планшет, я потянулась, чтобы забрать его и случайно коснулась заевшей кнопки. Раздался сигнал, что последний челнок взорван. Я даже завизжала от радости.
— Ну что, празднуем? — с облегчением вздохнул Дилан.
— Вы празднуете убийство человека? — недоумённо посмотрел на нас Максим.
— Да! — громко ответила я. — А ещё мы только что спасли планету от бессмертных тиранов, так что у нас есть повод.
— Если не готов так жить — милости просим — лети домой, — сказал Дилан.
— Хватит уже! — снова вмешалась я. — Благодаря Максиму мы уничтожили документацию! Это его первое убийство. Ты способен это понять?
Дилан злобно посмотрел на меня и затем обратился к сыну:
— Я надеюсь, твои упаднические настроения, Максим, не распространятся на твоих остальных жертв, если они, конечно, будут.
— Может быть, я просто не переношу тебя? — он сделал ударение на последнее слово.
— Драться идите на улицу, а я выпью, пожалуй, — сказала я, не собираясь больше спорить ни с которым из них. Пускай разбираются сами.
— Пошли разомнёмся на улице? — подхватил идею Дилан.
Максим отложил в сторону все свои гаджеты и встал. Они удалились во двор, слегка помяли друг друга, выпустили пар и вскоре вернулись, все грязные и промокшие под холодным дождём, и разошлись кто куда. На этот раз никто не пострадал и не был обижен, однако особого сближения это тоже не принесло.
Перед сном я, как маятник, моталась от одного корабля к другому. Нам снова удалось немного поговорить с Максимом. Ему, как и раньше, хотелось пооткровенничать со мной, несмотря на то, что от прошлой Дианы почти ничего не осталось.
— Ты же не собираешься больше иметь детей от него? — спросил сын.
Утром этот вопрос уже звучал, но был оставлен без ответа, поэтому Максим поинтересовался снова.
— Даже если бы я очень этого захотела, то не смогла бы. После того случая я неспособна иметь детей.
— Не подумай, что я бессердечный, но в какой-то степени я рад, что у вас больше никто не родится. Лучше вообще не иметь отца, чем такого.
— Он просто дурачится, а ты воспринимаешь его шутки всерьёз, — в очередной раз попыталась я оправдать Дилана.
— Нет, я просто считаю их идиотскими.
— Говорят, нас больше всего бесят те, на кого мы похожи.
— Вот уж нет! Я не имею ничего общего с этим кривлякой!
Я рассмеялась. И безо всяких аргументов было понятно, что это не так.
— Когда-то я обзывала его занудой, он говорил и вёл себя совсем как ты. Забавно, как будто вернулась на четверть века назад. Может быть, и тебя нам удастся перевоспитать?
— Не надо делать из меня второго такого же… — он хотел сказать обидное слово, но промолчал.
— Максим, что тебя так расстраивает? Когда я приняла решение открыться тебе, то думала, что после этого серые тени исчезнут с твоего лица. Видимо, ошибалась. Почему сейчас ты выглядишь несчастным?
— Просто я сам по себе такой, — ответил он.
— Мне больно видеть тебя грустным. Надеюсь, в твоей жизни скоро появится нечто, приносящее радость.
Он изобразил скептическую гримасу.
— А ты? Ты счастлива?
— Конечно, счастлива, — улыбнулась я. — Даже отсутствие в моей жизни некоторых близких людей не может изменить этого.
— Мне пока трудно понять тебя, — он глубоко вздохнул и провёл пятернёй по волосам. — Что-то я устал за день…
— Завтра вечером улетаем. Спокойной ночи! — и я поцеловала сына, прежде чем уйти к себе.
Дилан заказал нам билеты на самолёт и устроился поудобней в кресле, ожидая моего возвращения.
«И всё же ты стараешься вести себя, как мать», — заметил он.
«Мы с тобой тоже пришли к этому не сразу. Я хочу, чтобы он чувствовал, что нужен мне и что я люблю его. Не в ущерб тебе, разумеется».
«Думаешь, я стану ревновать тебя к собственному сыну? Нет уж, я знаю, что ты никуда от меня не денешься».
«Надо же, какие разумные вещи я слышу
