еще был там. На его лице отражалась боль, а в груди виднелось зияющее отверстие.
– Охотники и гости, придворные и управляющие, слуги и друзья, – проревел король, привлекая их внимание. – Сегодня вечером произошло счастливое событие, и я весьма этому рад. Леди Серильда больше не будет демонстрировать свою магию златопряхи. После долгих размышлений я решил, что такой поступок ниже достоинства нашей будущей королевы.
Его слова были встречены молчанием. Вокруг только нахмуренные брови и кривящиеся рты. И озадаченный взгляд измученного Злата. Серильде очень хотелось броситься вверх по лестнице и сорвать с него цепи, но она стояла на месте. Но она заставила себя отвести от него взгляд и встретиться лицом к лицу с демонами, призраками и чудовищами, собравшимися перед ней.
Глядя на них, Серильда подумала, что, хотя перед ней мертвецы, пожилых и стариков среди них почти нет. Значит, все они умерли безвременно и трагически. Их тела распухли от ядов, были покрыты шрамами от ран, а многие до сих пор не рассталась с тем оружием, которое унесло их жизни. Одни были измучены болезнями и покрыты язвами и рубцами, другие раздулись, третьи исхудали от голода. Никто из них не умер мирно, во сне. Каждый здесь знал, что значит терпеть страх и боль.
Впервые Серильда почувствовала, как это печально – жить целую вечность, продолжая умирать в страданиях.
И ей предстоит стать королевой всего этого.
Во всяком случае, до рождения ребенка.
Потом ее наверняка убьют.
– Леди Серильда приняла мое предложение, – вновь заговорил Эрлкинг. – Я весьма польщен.
Во дворе поднялся переполох. Серильда замерла, боясь, что если двинется, то лишь для того, чтобы броситься на короля и задушить его.
Эта идея нелепа, им никого не обмануть. Чтобы она была влюблена в него? Чтобы он почитал за честь стать ее мужем?
Но он их король. Так что поверил ему кто-то или нет, не имело никакого значения. Очевидно, всех тут приучили принимать его слова, не задавая вопросов.
– Подготовку к церемонии начнем немедленно, – продолжал Эрлкинг. – Я ожидаю, что вы все продемонстрируете моей избраннице подобающие верность и обожание.
Он переплел свои пальцы с пальцами Серильды и поднял их руки, так что снова стала видна зияющая дыра в ее запястье.
– Смотрите же, вот наша новая королева. Да здравствует королева Серильда!
В его голосе явно слышался смех, и Серильде стало интересно, заметил ли это кто-нибудь из призраков. Но тут раздались выкрики, сначала неуверенные – толпа повторяла его слова, как заклинание.
Да здравствует королева Серильда!
Она была ошеломлена нелепостью этого фарса. Эрлкинг собирался отдать ее дитя Перхте. А ее заклял, заточил в этом замке. Через восемь месяцев он заберет младенца, и она не сможет ему помешать. Он объявит, что ребенок – его.
Но зачем жениться на ней? Зачем делать ее королевой? Зачем разыгрывать это странное представление? Он надеется вскоре вернуть Перхту из Ферлорена, и любому ясно, что именно она станет его настоящей королевой, настоящей невестой.
Нет, в его намерениях было нечто большее. Серильда чувствовала это. У нее тревожно, предостерегающе сосало под ложечкой.
Но сейчас она ничего не может сделать. Сначала нужно забрать Гердрут, отвести в безопасное место, и тогда она попытается разобраться в тайнах, которые скрывает этот демон. До зимнего солнцестояния еще есть время, чтобы придумать, как остановить его.
А до тех пор она будет делать только то, о чем ее попросят. Больше ничего. Серильда уж точно не собиралась строить ему глазки или падать в обморок каждый раз, когда он войдет в комнату. Или хихикать и прихорашиваться в его присутствии. Она не собиралась притворяться, что она королева, а не заключенная.
Но лгать все же придется. Если потребуется, она всем скажет, что отец ее ребенка Эрлкинг.
Пока не придумает, как ей освободить души этих детей, освободить Злата, освободиться самой.
Как убить Эрлкинга.
Возгласы становились все громче, Эрлкинг наклонился к ней и прижался к ее гладкой фарфоровой, прохладной щеке. Его губы коснулись уголка ее уха, и она подавила дрожь.
– У меня для вас подарок.
Они повернулись лицом к лестнице. Серильда метнула испуганный взгляд на Злата, но его голова упала на грудь, пряди рыжих, а на солнце почти золотых волос скрыли лицо.
– Королеве нужна свита, – сказал король.
Он указал на детей и согнул палец, подзывая их к себе.
Ханс выпрямился и заслонил остальных, сжимая руку Анны.
– Ну же, не смущайтесь, – проговорил король почти ласково.
Серильда знала, что он может заставить детей подчиниться, но ждал, чтобы они приблизились сами. И они подошли. Нерешительно, но с таким достоинством, что ей захотелось обнять каждого, прижать к себе и осыпать их поцелуями.
– Я дарю их вам, – сказал ей Эрлкинг. – Ваш лакей, – он указал на Ханса. – Ваш конюх, – Никель. – Ваш паж и личный посыльный, – Фриш. – И, конечно же, королеве нужна фрейлина! – Он провел пальцем под подбородком Анны. Девочка вздрогнула, но Эрлкинг сделал вид, что не заметил. – Как вы поприветствуете свою королеву, маленькие слуги?
Дети смотрели на Серильду широко раскрытыми глазами.
– Все будет хорошо, – солгала она.
Анна опомнилась первой и неловко присела в реверансе.
– Ваше… Ваше Величество?
– Очень хорошо, – поощрительно улыбнулся Эрлкинг.
Мальчики неуклюже поклонились. Серильде хотелось поскорее покончить с этим. Насквозь фальшивый спектакль, жуткое, нелепое притворство. Хотелось увести детей куда-нибудь, где она сможет обнять их, рассказать, как она виновата перед ними. Пообещать, что сделает все, что в ее силах, чтобы вызволить их. Она не допустит, чтобы они навсегда застряли здесь, в этом замке, в услужении у Эрлкинга.
Но ничего этого она не сделала.
– Что же? – спросил король. – Вы удовлетворены?
Серильде хотелось, чтобы ее стошнило прямо на него. Вместо этого она сказала:
– Буду, как только увижу, как Гердрут выходит на свободу.
– Ах да, малютка. Спасибо, что напомнили. Мой последний подарок вам на обручение, – он повысил голос: – Манфред! Девочку.
Сверху донесся стон, и Серильда, ахнув, подняла глаза на Злата. Он по-прежнему не смотрел на нее.
Подойдя к Серильде, Анна сжала ее пальцы – это призрачное касание так поразило Серильду, что она едва не отдернула руку.
Анна посмотрела на нее, в ее глазах блестели слезы. Попытавшись улыбнуться, Серильда повернула голову и увидела то, что, должно быть, уже успела увидеть Анна.
Одноглазый кучер выходил из толпы. Он перевел взгляд с Серильды и стайки детей на короля, и девушке почудилось, что в его глазах она заметила вспыхнувший на миг огонек возмущения, даже ненависти. Затем он протянул руку кому-то, прятавшемуся среди призраков. Мгновение спустя он подвел Гердрут к Серильде и королю.
На этот раз Серильда закричала – этот крик будет эхом отдаваться в ее воспоминаниях, пока она остается здесь, в ловушке.
Гердрут сжимала руку кучера, по ее ангельскому лицу текли слезы, очертания ее фигуры по краям расплывались. А там, где раньше билось ее нежное сердечко, алела дыра.
– Думаю, – добавил король, – из нее выйдет чудесная горничная.
