такой чести так и не удостоили.
Если Морад это действительно Менетнаш, у меня к нему будет много вопросов.
− Но ты ведь всё равно стал его наследником.
− Конечно. Ведь при рождении я получил от Абсолюта всю ту силу, которая полагается наследнику Дома Просвещённых. У отца не было выбора. Тем более, что в законном браке у него родилась только дочь.
Танатрис. Представляю, каково этой стерве было осознавать, что именно она могла бы наследовать отцу, если бы родилась мужчиной и у неё не было бы старшего незаконнорождённого брата.
− И ты думаешь, что Са-оир с А-атоном не принимали тебя в свой круг именно из-за того, кто твоя мать?
Как же я надеюсь, что это не так. Не хочется мне думать, что мои первые два супруга такие запредельные снобы.
− Я этого не утверждаю. Но тогда этот факт о моём происхождении неизменно становился причиной множества проблем в моей жизни. Закономерно, что в результате я видел его влияние даже там, где этого не было. И на каждом общем занятии пытался с этим бороться, как умел. Мне казалось, что чем более сильным и умелым соперником я стану, тем с большей вероятностью принцы начнут меня уважать и примут в свою компанию. Поэтому из кожи вон лез, чтобы они посмотрели на меня, сына рабыни, как на равного.
− И что же произошло? Неужели у тебя не получилось?
− Получилось совершенно не то, на что я рассчитывал. Са-оир с А-атоном, конечно же, обратили внимание на мои потуги. Думаю, не осталось незамеченным и то, что я им, в некоторой степени, завидовал. Сами они это поняли или кто-то, слишком проницательный, им подсказал, неважно. Суть в том, что восприняли они это по-своему, и начали относиться ко мне, как к завистливому выскочке, стремящемуся во что бы то ни стало превзойти их хоть в чём-то. Са-оир, в силу своего характера, невзлюбил меня особенно. И не упускал случая поставить на место. Само собой в результате, моё желание завоевать их расположение, очень быстро превратилось в острую неприязнь и настоящее соперничество уже во всём, не только в учёбе. Так и продолжалось, пока не появилась ты.
Рассказ Сэтору многое расставляет по местам. И, само собой, порождает у меня новые вопросы. Так что весь остаток ужина я пользуюсь возможностью наконец-то узнать больше о прошлом не только моего третьего мужа, но и первых двух. Тем более, что Сэтору ни разу не позволяет себе свалить всю вину за их прошлые стычки и конфликты на одних лишь Повелителей, откровенно признавая и свои собственные ошибки.
Ужин уже практически подошёл к концу, я насытилась и молча наблюдаю, как ест мой супруг. Мы многое обговорили, но остаётся ещё один вопрос, который я так ни разу и не решилась задать ему. Потому что откровенно побаиваюсь поднимать эту тему. Кажется, что этим уж точно влезу на запретную территорию. К тому же, не уверена, что сама смогу ответить, когда прозвучат закономерные ответные вопросы.
Но с каждой минутой во мне зреет понимание, что если не сейчас, то когда?
− Сэтору, а ты веришь, что Морад это твой отец, Менетнаш? – решаюсь, когда муж откладывает столовые приборы и вытирает губы салфеткой.
Он снова замирает, нахмурив тёмно-красные брови.
− Я считаю, что вероятность этого очень высока, − произносит он, не поворачивая ко мне голову.
Спрашивать у ашара, как он к этому относится, наверное, не очень умно. Но отчего-то мне кажется, что как раз Сэтору точно не относится к тем, кто может воспринимать ситуацию только через призму разума и логики. И я могу только представить, как гнетёт мужа вся эта ситуация. С его-то историей взаимоотношений с отцом.
− Знаешь… меня неизменно удивлял один момент в наших договорённостях с Морадом, − произношу я тихо.
− Какой? – устремляет Сэтору на меня нечитаемый, пронзительный взгляд.
− Он не потребовал от меня никаких взаимных клятв, кроме клятвенного обещания с моей стороны, что я окажу ему одну единственную услугу, − признаюсь, заставляя мужа изумлённо вскинуть брови. − Он даже не потребовал держать в секрете суть его просьбы. И поначалу я видела причину такой беспечности в том, что он никогда не позволит вам меня найти и, соответственно, мне некому будет об этом рассказывать. Но даже после родов, когда Морад уже наверняка мог предположить исход событий, он не стал этого требовать. Последнее, о чём мы говорили с ним, было то, не передумала ли я рвать с вами связи? И, признаться, у меня складывалось отчётливое чувство, что он пытается отговорить меня от этого решения.
Сэтору сидит теперь, мрачно сжав губы. На смуглых щеках вздымаются желваки. А в багряно-чёрных глазах бушует тёмная бездна.
− Зачем это ему? – отрывочно роняет он.
− Морад объяснил мне, что это очень болезненный и опасный процесс, − Сэтору в ответ на это лишь молча кивает подтверждая. – Он сказал, что чувствует за меня ответственность и не хочет причинять мне боль.
На губах моего супруга появляется кривая скептическая усмешка.
− Признаться, я удивлён. Мы были уверены, что ты связана клятвами и не сможешь ничего рассказать нам о том, зачем ему понадобилась. Каждый из нас в первую очередь бы стребовал такие клятвы. И мне даже после твоих слов слабо верится, что он этого не сделал. В чём причины такой странной беспечности? Он был настолько уверен в тебе, что просто доверился? Это маловероятно. Тут наверняка есть какой-то подвох.
− Может, он просто хотел, чтобы я рассказала? – вскидываю брови. – Может, он хотел, чтобы вы узнали… точнее, чтобы ты узнал.
− Зачем? Что такого он у тебя попросил?
− Он попросил найти одного ребёнка. Девочку. Мораду было известно, что она родилась где-то в других вселенных. Но он не знал, где именно. Знал только, чья душа этой девочке досталась. И помог мне настроиться на эту душу, чтобы я смогла её увидеть, дотянуться.
− Ребёнка? – ошарашенно смотрит на меня супруг. – Что это за девочка? Зачем она ему понадобилась?
− Затем, что в этой девочке возродилась душа его истинной возлюбленной. И Морад был готов на всё, чтобы её найти, − произношу я то, что может в корне перевернуть все представления Сэтору об его отце. Ведь если речь идёт о той возлюбленной, о которой я думаю, то…
На мужа смотреть больно. Он даже побледнел слегка.
− Он…
