Он подвел ее к обочине, где был припаркован большой черный мотоцикл, отпустил ее руку и забрался на байк. Антон завел мотоцикл и приподнял бровь, жестом приглашая девушку.
— Уж я знаю, как ты можешь крепко держаться. — Он немного наклонился, его рука потянулась за чем-то на другой стороне байка, а потом он протянул шлем. — Прикрой рот и забирайся позади меня.
Шеннон подумывала отказаться от поездки. Если устроить сцену, он не посмеет, заставить её силой сесть на своей байк, при таком количестве свидетелей вокруг. Он быстро показал права полицейскому, раскрывая свою личность. Шеннон смотрела Антону в глаза, когда он протянул шлем, и приняла решение. Мужчина пока не причинил ей боли, а кто-то определенно желал этого, о чем свидетельствовала бедная квартира, полная поврежденным имуществом.
— Ладно, но ловлю тебя на слове.
— Хорошо. — Он выдал натянутую улыбку, не коснувшуюся глаз. — Я — единственный для тебя шанс остаться в безопасности. Тебе нечего меня бояться.
Не особо веря сказанному, Шеннон приняла защитный шлем, и осторожно одела. И растерялась, когда Антон, приблизившись, закрепил ремешок под ее подбородком. Встретившись взглядами, они продолжали смотреть друг на друга, пока он не закончил.
— До этого когда-нибудь ездила на мотоцикле?
— Нет.
Удивление промелькнуло на его красивых, мужественных чертах лица.
— Тебе чертовски сильно понравится. Просто обхвати меня руками, не отпускай и доверься мне.
Шеннон колебалась.
— Единственный человек, которому я могла когда-либо доверять, моя мать.
Он отвернулся, глядя куда угодно, но не на нее.
— Жаль это слышать. Садись, котенок.
От произнесенного прозвища вспыхнуло раздражение. Она просила его перестать, но Антон отказался.
Сойдя с обочины тротуара, она подняла ногу, неуклюже забираясь на широкое длинное сидение, благодарная за то, что свободную юбку легко было плотно прижать к ногам. Сидеть верхом на байке оказалось удивительно удобно.
Обернувшись, чтобы посмотреть на Шеннон, Антон поднял второй шлем.
— Перестань так меня называть.
— Я говорил, почему делаю это.
— Что, черт возьми, это значит?
Он замешкался, затягивая ремешок под подбородком, не отрывая от нее взгляда при этом.
— Ты мне нравишься, я считаю тебя милой. Было бы явно глупо, не напоминай я себе об этом каждый раз, когда чувствую, что мое тело реагирует на твое, учитывая то, что по крови мы заклятые враги.
Его жестокая откровенность лишила ее дара речи.
Подмигнув, он отвернулся. Мотоцикл завелся, громкий мотор прервал, какой бы ни было последующий разговор.
Шеннон подалась вперед и, помедлив, обхватила руками Антона за талию. Ей пришлось плотно прижаться к его широкой спине, чтобы скрепить пальцы.
Сильно зажмурившись, она ещё крепче вцепилась в Антона, когда он рванул от тротуара.
Антон припарковал байк на охраняемой парковке для сотрудников за баром. И выключил зажигание, радуясь, что никто из персонала не курил у черного хода.
Обернутые вокруг него руки ослабили хватку и тепло, жавшееся к спине, исчезло.
Он удержался от ругательства, когда понял, что ему абсолютно не понравилось, когда Шеннон прервала контакт их тел.
Потянувшись назад, он предложил свою руку.
— Ноги могут болеть, так что двигайся медленнее, когда встанешь.
Раздражение возросло, когда она полностью проигнорировала его помощь в поддержке, избегая прикосновений с ним, и слезла с байка, хватая юбку и стараясь не сверкнуть нижним бельём перед ним.
Сделав пару шагов, она чуть не упала на задницу от того, что ноги немного подкосились. Антон покачал головой, наблюдая, как она покачнулась, прежде чем достичь равновесия, поворачиваясь к нему лицом.
— Я предупреждал. Ты сказала, что никогда раньше не каталась.
— Тебе обязательно было проехать по каждому ухабу и лежачему полицейскому[1] по дороге сюда? — Ее глаза сверкнули гневом.
Виновен, подумал он, спрятав ухмылку, угрожавшую изогнуть его губы.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — солгал он.
Антон никогда бы не признал, что ему нравится ее сексуальное маленькое тело, вцепившееся в него, или то, насколько чувствовал себя извращенным, когда обнаружил, что руки Шеннон спустились опасно близко к эрекции, когда он переезжал лежачий полицейский на ее улице. Он переехал, по меньшей мере, с десяток таких, чтобы, наконец, ее хватка расположилась там, где ему хотелось — на его изнывающем члене. Чувствовать ее трение при встряске байка было пыткой, но Антон наслаждался каждой секундой.
— Клянусь, ты наткнулся на каждый. Я постоянно здесь езжу, но никогда не переезжала такое большое количество.
Антон отвернулся, прежде чем Шеннон смогла увидеть его лицо, обеспокоенный, что она догадается о его скрытых мотивах.
Он вытянул подножку байка, поднял ногу над сиденьем и не стал поправлять член, когда жесткая длина неудобно надавила на молнию.
— Я поехал в объезд, чтобы не торчать в пробках. — Отговорка нашлась легко. Он протянул руку. — Возьми меня за руку Мы идем внутрь, где ты столкнешься с еще большим количеством оборотней из моей стаи.
Страх отразился на ее тонких чертах, и защитные инстинкты Антона проснулись к жизни. Он встревожился от столь быстрой реакции на эмоции Шеннон. Конечно, его воспитали защищать женщин, но здесь что-то не так. Ответом на страх Шеннон был его зверь, рвущийся наружу, чтобы защитить ее.
— Доверься мне.
Он действительно хотел и нуждался, чтобы она доверяла ему, и ощущал это так же ярко, как и волк под его кожей.
Антон смотрел на нее и ждал, когда Шеннон вложит свою маленькую ручку в его. Напряжение между ними росло, пока она не шагнула ближе, все еще нерешительная, но потом легко коснулась ладошкой его руки.
Его пальцы решительно переплелись с ее, и Антон попытался проигнорировать мягкость ее кожи.
— Хочешь, чтобы я понес тебя? Последнее, что нам нужно — чтобы ты полезла по стенам. Я бы предпочел, чтобы ты прижималась плотнее ко мне.
— Нет. — Она храбро задрала подбородок, и решимость засияла в ее прекрасных голубых глазах. — Я сделаю это.
Он восхищался ее мужеством, но она признала, что контроль над инстинктами не был самой сильной ее стороной.
У него достаточно крепкая хватка, чтобы Шеннон не смогла сбежать от него. Мужчина направился к черному входу.
Он надеялся, незаметно провести девушку в свою квартиру не вступая ни с кем в контакт.
Шеннон старалась игнорировать захватывающий страх, от которого она испытывала непреодолимое желание бежать.
