— Да включайся же ты, наконец! Ну же, черт возьми!
— Элиза… — Тиган подошел и присел с ней рядом. Сильнее запахло кровью. Он поднял ее лицо за подбородок и увидел, что у нее из носа течет кровь. На белом махровом халате алели пятнышки крови — совсем свежие и немного подсохшие. — Господи, Элиза…
— Включи звук! — закричала она. Ее блуждающий взгляд остановился на открытом окне. — О боже, кто трогал панель? Кто это сделал?
Элиза вскочила на ноги и побежала к окну, резко опустила раму и попыталась поставить на место панель.
— Элиза!
Она не реагировала, ее хрупкое тело сотрясала нервная дрожь. Со стоном Элиза сжала виски руками и медленно сползла на пол, словно ноги ее внезапно ослабели. Судорожно обхватив колени руками, она принялась раскачиваться взад и вперед.
— Ну, прекратись же, пожалуйста, прекратись, — в отчаянии бормотала она.
Осторожно, стараясь лишний раз ее не беспокоить, Тиган подошел ближе. Чертыхнувшись, он присел на корточки и положил руку ей на спину, расставив пальцы, настраиваясь на ее состояние. Его словно током ударило.
Он почувствовал терзающую Элизу мигрень, почувствовал тяжелые удары ее сердца, так, словно это билось его собственное сердце. Во рту появился горьковатый привкус, челюсть заныла — Тиган ощущал, как сильно она сжимала зубы, сражаясь с мучительной болью.
И еще он услышал голоса.
Неприятные, злобные, отравляющие, они звенели в воздухе, не слышные никому, кроме чувствительной Подруги по Крови, скорчившейся на полу. Через Элизу Тиган слышал, как ссорились, желая уничтожить друг друга, соседи за стеной. В квартире напротив отец вожделел собственную дочь. Этажом выше наркоманка всаживала себе в вены месячное пособие на ребенка, а голодный младенец лежал, никому не нужный, в соседней комнате.
Мерзкие мысли людей, находившихся поблизости — в радиусе, о котором Тиган мог лишь догадываться, — обрели пристанище в голове Элизы, они терзали ее изнутри, как стая стервятников.
Элиза погрузилась в самое пекло земного ада. Вероятно, даже сон не спасал ее от невыносимых мук. Тиган понял предназначение звукоизоляционных панелей и оглушительно орущей техники. Элиза пыталась отгородиться от человеческих мыслей шумовым барьером, включала на полную громкость стереопроигрыватель и телевизор, а на улице плеер, который сейчас в паутине проводов лежал на кухонном столе.
Элиза обманывала себя, думая, что таким образом ей удастся выжить в мире людей, не говоря уже о ее безумном намерении отомстить Отверженным и их верным слугам — Миньонам.
— Пожалуйста, — тихо прошептала она, шепот вибрацией отозвался в его ладони, — нужно, чтобы боль прекратилась.
Тиган убрал руку и сквозь зубы выругался.
Отвратительная ситуация. Он не может бросить ее в таком состоянии. Элизу следует отвезти в Темную Гавань. Скорее всего, так он и сделает. Но сейчас нужно помочь ей справиться с болью. При всем своем хладнокровии Тиган не мог равнодушно смотреть на ее мучения.
— Все в порядке, Элиза, — сказал он. — Расслабься. Все хорошо.
Тиган поднял ее и понес к футону. «Какая она легкая, даже слишком легкая», — подумал он. Элиза была маленькой и хрупкой женщиной, но сейчас ему казалось, что он держит на руках ребенка. Когда она в последний раз ела? Ее лицо находилось так близко, что Тиган не мог не заметить ее заострившиеся скулы и впалые щеки.
Элизе нужна была кровь. Хорошая доза крови вампира, которая даст ей силы и снимет физическую боль. Но роль Донора Тигана не привлекала. У Элизы была метка Подруги по Крови, выделявшая ее среди прочих женщин человеческой расы как генетически способную произвести потомство в союзе с вампиром. Открыть для нее свои вены — значит во многих смыслах спасти ее, но как только кровь Тигана попадет в ее тело, между ними установится прочная связь. Только любящие пары имели право соединять себя узами крови, это был самый сакральный обряд Рода. Лишь смерть могла разорвать кровные узы. Очень немногие вампиры решались отдать свою кровь кому бы то ни было даже из чувства глубокого сострадания.
Элиза овдовела несколько лет назад, и совершенно очевидно, что все эти годы она не получала крови вампира. Кроме того, жизнь среди людей ежедневно истощала ее силы.
Тиган аккуратно опустил ее на футон. Медленно и осторожно он укладывал Элизу так, чтобы ей было удобно. Пояс халата развязался, и полы распахнулись. Тигану пришлось вытягивать из-под нее концы пояса, прилагая усилия, чтобы не замечать нежной белизны обнажившегося тела. Было бы лицемерием утверждать, что он остался равнодушным к ее женственным формам: округлой груди и нежному изгибу бедра, при виде которого Тиган едва не задохнулся.
Здесь, на внутренней стороне правого бедра, виднелась крошечная метка Подруги по Крови — капля, падающая в полумесяц чаши. У Элизы родинка находилась в самом соблазнительном месте — у нежной складочки паха.
— Черт!.. — Тиган отпрянул, рот мгновенно наполнился слюной от желания коснуться губами заветной метки.
«Спокойно, парень! — приказал он себе. — Держи себя в руках».
Его движения стали резкими, дыхание сделалось шипящим из-за инстинктивно увеличившихся клыков. Тиган тщательно запахнул полы халата, скрывая соблазнительную наготу женского тела. От головной боли у Элизы снова пошла носом кровь, оставляя алый след на белой щеке. Он вытер кровь краем своей черной футболки, стараясь не замечать манящего аромата, пробуждавшего в нем вампирскую природу. Ее учащенный пульс эхом отдавался в его ушах, и глаза невольно скользнули по изящному изгибу шеи к сонной артерии.
— Черт! — пробормотал Тиган, усилием воли заставляя себя отвести взгляд.
Присутствие этой женщины обострило в нем голод, настойчивый, почти неистовый, хотя воин охотился совсем недавно. Разумеется, кровь уличных бродяг не шла ни в какое сравнение с кровью той, чей нежный аромат завораживал его.
Элиза тихо застонала и поморщилась, по-прежнему страдая от мигрени. Перед натиском боли она была такой хрупкой и беззащитной!
И сейчас, кроме Тигана, рядом не было никого, кто мог бы ей помочь.
Вампир провел пальцами по ее прохладному влажному лбу, положил ладонь на закрытые глаза.
— Спи, — сказал он, погружая женщину в легкий транс.
Тиган сидел на краю футона и смотрел на Элизу: ее дыхание постепенно успокоилось, напряженные мышцы расслабились, она мирно заснула.
Элиза медленно пробуждалась, словно ее сознание легким перышком в потоке теплого ветра возвращалось из далекого приятного путешествия. Может быть, это все еще сон? Долгий сладкий сон, которого она была лишена в течение многих месяцев. Элиза осторожно вытянула ноги, ощущая мягкость махрового халата и укрывавшего ее одеяла. Она свернулась калачиком, сладостно нежась в тепле, вздохнула и удивилась, услышав звук собственного дыхания.
