Он наклонил голову и замер, дыша на ее губы.
Она ощутила искру, поток импульсов между ними. Его губы прикоснулись к ее губам, и ее сердце испуганно подпрыгнуло и взлетело к горлу. Он уговаривал ее приоткрыть рот, надавливая языком. Он был диким и соленым на вкус, как море. Она подалась навстречу ему, страстно встречая его язык своим, всасывая его глубже, обвивая руками его шею. Она жаждала его вкуса, ощущения его твердого мужского тела рядом со своим, прикосновения кожи к коже.
Ей хотелось… Она поднялась на цыпочки, стремясь стать ближе. Она нуждалась…
Он прервал поцелуй, прислонившись к ней лбом. Его дыхание на ее губах было жарким, его кожа — горячей и влажной. Ей хотелось зарыться под его рубашку, чтобы дотронуться до него, до его тела. Его возбужденное естество, прижимающееся к ней, было длинным и толстым.
Кончики его пальцев легко коснулись ее щеки, скулы, горла.
— Уедем отсюда со мной.
Да.
Нет
— Куда?
Слабый, задыхающийся звук.
— Это имеет значение?
Он говорил нетерпеливо. Возбужденно.
Нет.
Да.
Ей хотелось повалить его на ряды сломанной кукурузы, расстегнуть его брюки и оседлать его. Она с трудом сглотнула.
— Возможно. Я тебя не знаю.
— Есть ли лучший способ узнать?
Это было уловкой с его стороны, отвечать вопросом на вопрос. Как полицейский. Как Калеб. Как человек, которому есть что скрывать.
— Мы могли бы попытаться поговорить.
— Уедем со мной, — убеждал он. — Прочь.
Возможность потянулась к ней, как подводное течение. Она заколебалась.
— Я не могу уехать.
— Почему?
— У меня…
Она искала твердое основание, причины, которые удержали бы ее от тяги его искушения, требование, кричащее в ее крови.
— Обязательства. Школа. Мой отец.
— Это место не для тебя. — Его голос ударил в нее, как море о скалы ночью, шепотом пройдясь по ее нервам, ослабляя ее контроль. — Это не жизнь для женщины, которой ты стала.
Она прижала руки к вискам. Ее тело пульсировало, как ушиб.
— Ты ничего не знаешь о том, какая я женщина.
И он не мог.
Никто не должен знать.
— Расскажи мне.
О, Боже, ей этого хотелось.
Она смотрела на него возбужденная, шокированная, испуганная. Ее сердце колотилось в груди. Вот, что бывает, когда задаешь вопросы.
Его глаза потемнели и расширились, пока они не заполнили ее зрение. Два черных водоворота, притягивающие ее, затягивающие внутрь.
Она едва могла слышать сквозь шум в ушах. В голове гудело. Ее кровь зудела и потрескивала. Стараясь сформировать нужные слова, она заставила себя говорить.
— Я не хочу об этом говорить.
Он медленно улыбнулся, и она впервые увидела его улыбку.
— Тогда мы не будем говорить.
— Я должна …
Что?
— Идти домой, — справилась она.
— Я возьму тебя там, куда тебе нужно идти.
Возьми меня. Да.
Его рот завладел ее ртом в долгом, глубоком, одурманивающем поцелуе, который накрыл ее мозг, подобно туману приходящему с моря. Она потерялась в поцелуе, в нем, в ее растущей потребности. Его губы следовали по горящей тропинке за кончиками пальцев, по изгибу щеки, по впадинке на подбородке, по ее горлу. Его руки проникли ей под рубашку, чтобы накрыть груди, и ее колени подогнулись, как влажные веревки. Он развернул ее, стаскивая ее рубашку через голову, кидая ее на землю. Скользя руками по ее бедрам, он притянул ее к своему телу. Его грудь прижалась к ее спине, а его возбужденное естество к ее ягодицам. Она задыхалась от возбуждения, по ее венам тек жидкий жар, волнуя ее тело, расплавляя внутренности. Она не могла видеть его лицо. Она могла только чувствовать его горячее дыхание на своем ухе, тяжесть его руки на своей талии, пульсацию его твердого тела, прижимающегося с ней. Его свободная рука расстегивала ее джинсы, дергая за молнию.
— Ух, — произнесла она.
Согласие? Или предостережение?
Теперь это не имело значения, потому что его рука была там, в ее трусиках, между ее ног. Его длинные пальцы ласкали ее, надавливая сильно, а затем нежно, делая ее горячей, влажной, заставляя ее вздрагивать и кричать. Этого было не достаточно. Он потерся своей бородой о ее лицо. Его рука была занята, сводя ее с ума. Она выгнулась навстречу ему, яростно надавливая бедрами на его руку, борясь с тесными джинсами.
— Мне нужно …
Больше.
— Да. Верь мне, — сказал он.
Она изо всех сил старалась повернуться к нему лицом, и он воспользовался ее потерей равновесия, чтобы сбить ее с ног на землю. Солнце слепило глаза, вырисовывая контур его головы. Он опустился на нее сверху, по-прежнему полностью одетый. Ее волосы рассыпались среди листвы и виноградной лозы. Богатый и насыщенный запах растущих растений окутал их.
Он стащил вниз ее майку, подцепив пальцем за вырез, обнажая ее для своего горячего пристального взгляда и холодного воздуха. Эластичная ткань охватывала ее грудь, поднимая ее вверх, как подношение. Солнце сверкнуло на кольце в ее пупке.
Он замер, дотронувшись пальцем до крошечного аквамарина, блестящего как слеза, на ее животе.
— Прекрасно.
Но она была слишком далека от комплиментов. Или промедлений. Схватив его голову, она направила ее к груди. Он с силой сосал ее грудь горячим и влажным ртом. Она запустила пальцы в его гладкие, теплые волосы, чувствуя предельное напряжение в лоне. От земли шел пар, пока солнце лилось, как мед, запечатывая ее веки. Все еще было не достаточно. Никогда недостаточно. Что-то охватило ее, голод, лихорадка. Она поднялась навстречу ему, вжимаясь пятками в землю, чувствуя холодную землю между плечами, влажность почвы под ягодицами, и затем — дааа — его возбуждение, горячее и твердое рядом с ее бедрами, рядом с ее входом. Он снял свои расстегнутые штаны. Ее джинсы и трусики обернулись вокруг коленей. Она тянулась выше, ее тело было натянуто и готово, как лук. Он добрался до места, между их телами, где она была гладкой и влажной, и выгибалась для него. Сейчас. Он сделал толчок, и она задохнулась от внезапного вторжения, потрясающей плотности.
Этого было слишком много. Этого было недостаточно.
Он прижал ее своим весом, заманивая ее в ловушку собственного тела, наполненного в этот момент. Она плыла в ощущениях, охваченная желанием. Он проник в нее, совершая длинные, решительные удары, пронзая ее снова. И снова. Мускусный запах земли, пота и секса поднялся вокруг них, шлепок плоти о плоть, влажную и чувствительную. Он проникал в нее глубже и глубже. Она сжалась вокруг него.
Он схватил ее подбородок.
Вздрогнув, она открыла глаза. Его лицо над ней было темным и полным решимости, окруженное ореолом голубого, голубого неба.
