Ознакомительная версия.
— Кто это вы?
— Я и Серафима, твоя бабушка.
— Бабушка? Она имеет влияние на твоего шефа?
— Не совсем так, но он ее уважает.
— Господи, зачем ты мне это все рассказываешь? Я простая смертная, ты думаешь, мне нужны все эти знания, ты думаешь, я смогу вынести их груз?
— Придет время, и ты все забудешь. — Таинственно сказал Вася. — А сейчас тебе просто необходимо быть сильной. Ты ведь на испытательном сроке, детка. Все, довольно на сегодня откровений, спи.
Фиме показалось, что ангел коснулся ее лба невидимым крылом. Через мгновение она уснула.
Утром Фима решила бабушку простить. Она поняла, что бабушка, которую она узнала вчера, нравится ей даже больше, чем та бабушка-легенда, которую она помнила. Бабушка без ореола святости, правильности и непогрешимости была более симпатична Фиме. Кроме того, она освободила себя от необходимости следовать в жизни бабушкиному примеру, тем более что у нее все равно никогда это не получалось. Фима почувствовала облегчение и свободу.
— Спасибо, Вася! — мысленно поблагодарила Фима своего ангела.
— Да ладно, не за что, — прошелестело ей в ответ.
Среда и четверг прошли без особых происшествий. Фима наслаждалась общением с коллегами и обедами с Шурочкой. У Фимы родилось предчувствие, что это начало большой дружбы. В ночь со среды на четверг ангел не появлялся. Фима скучала, беспокоилась и ловила себя на странных сравнениях: так, наверное, чувствует себя жена, когда муж не приходит ночевать. «Хорошо хоть до ревности дело не дошло, — успокаивала себя Фима, — ревновать и подозревать в измене ангела совсем уж нелепо. Вася, ты придешь?» — спрашивала она его мысленно. Ангел молчал. К вечеру четверга в душе у Фимы разыгралась настоящая буря. Это был сонм самых противоречивых чувств, которые раньше Фимину душу никогда не посещали, по крайней мере, все сразу. Это было и острое желание видеть Васю, и обида на него, и нежность, и злость, и какое-то странное томление, и страх, что она больше никогда его не увидит. Она не могла смотреть телевизор — не могла понять, что ей там показывают, она не могла читать — строчки в книжке то сливались в сплошные черные полосы, то начинали исполнять какую-то чечетку, а если Фиме все же удавалось сфокусировать взгляд на буквах, они отказывались складываться в слова и предложения. Фима металась по квартире, несколько раз принималась рыдать. Она нашла пачку сигарет, которую купила накануне самоубийства и про которую в ту безумную ночь забыла. Закурила, закашлялась, задохнулась и швырнула сигарету с балкона в электрический полумрак, проследила, как она распалась на искры и погасла на сыром асфальте. Когда Фима стояла в душе под горячими струями воды, ее вдруг пронзила мысль: «Господи, я, кажется, влюбилась! В ангела!». В голове у Фимы вихрем пронеслись описания влюбленности в многочисленных книгах, которые она прочитала, и которые часто заменяли ей жизнь. Все совпадало — она влюбилась! Фима вышла из ванной, закуталась в халат, как в кокон, который, как ей казалось, должен был защитить ее от огромного мира, который в последнее время слишком активно вторгался в ее маленький мирок, свернулась калачиком. Фима испугалась своего чувства. Она его ждала, ждала долгие годы, а когда оно пришло, Фима испугалась. «Мечты сбываются, — горько думала она, — только почему они сбываются как-то не так, как-то неправильно? Влюбиться в ангела? Бред какой-то. Только со мной могло это случиться». Ей очень хотелось кому-нибудь позвонить, рассказать о том, что с ней произошло, спросить совета. Звонить было некому. Родители уже спали, да и не поняли бы они ее. Леночку Фима интересовала только в качестве сосуда, куда можно было изливать пространные рассказы о своих неприятностях и бедах. С Шурочкой дружба только зарождалась. С дедушкой она познакомилась только позавчера. И даже если бы они знали друг друга всю жизнь, разве он бы ей поверил, что она влюбилась в самого настоящего ангела? Ни один человек в это бы не поверил.
Вдруг зазвонил телефон. Фима вздрогнула, казалось, что этот звон идет откуда-то с небес: так он был вовремя. Это была Шурочка.
— Извини, что так поздно, — сказала она, — но мы сегодня так и не договорились, что наденем на вечеринку. У тебя ведь первый бал, как у Наташи Ростовой прямо. Я тебе даже завидую. Для меня банальная вечеринка, я даже не знаю, зачем я туда иду, если честно, а для тебя это в первый раз. Итак, что мы надеваем?
— Я не знаю, а что уместно туда надеть?
— Вот она, голубая кровь — что уместно туда надеть? — передразнила Фиму Шурочка. — Я полагаю, какое-то платье умеренно-нарядное. В ваших высших кругах такие называются коктейльными, или демократичный вариант — джинсы, плюс какая-нибудь красивая блузка или майка. Как-то так. У тебя есть что-нибудь подходящее?
— Наверное, — вяло отозвалась Фима.
— Что с тобой? У тебя голос такой унылый, что выть на Луну хочется.
— Ничего, все в порядке.
— Ты врешь. Рассказывай. Легче станет.
Фима молчала.
— Хорошо, если не хочешь, не говори, но, поверь мне, женщины так устроены, что им свою проблему нужно проговорить вслух. Тогда может стать легче просто от того, что ты это сказала и сняла камень с души, а может в процессе рассказа прийти какое-то решение. — Шурочка помолчала, с тишиной говорить было непросто. — Короче, что бы у тебя там ни происходило, ты права и ни в чем не виновата. Договорились?
— Договорились, — тихо сказала Фима и всхлипнула, — спасибо тебе, ты мне очень помогла.
— Да не за что. Ты там много не реви, тебе завтра нужно быть красивой — первый выход в свет все-таки! Все, пока!
— Спокойной ночи, — вежливо ответила Фима, положила трубку и подумала: «Почему я раньше не замечала, что вокруг так много хороших, добрых людей?».
Телефон зазвонил вновь. Два звонка подряд — такого с Фимой еще не случалось. Это был дедушка.
— Я тебя не разбудил?
— Нет. А вы почему не спите?
— Да бессонница замучила. Что-то неспокойно у меня на душе. С тобой все в порядке?
— Не совсем, — неожиданно для себя ответила Фима. — Василий Федорович, как вы думаете, можно влюбиться в ангела?
— Можно, я же вот влюбился.
— Вы в мою бабушку влюбились, которая ангел, конечно, но все же человек. А в настоящего ангела можно влюбиться? Такого, с крыльями, бесплотного, настоящего ангела?
Василий Федорович закашлялся. О чем он там думал, так и осталось неизвестным, но молчал он долго, прежде чем спросить:
— Ты там роман, что ли пишешь? Что за странные фантазии?
Да, пишу рассказ. — С радостью ухватилась за предложенную мысль Фима. — Обдумываю сюжет. Моя героиня должна влюбиться в ангела, а я не знаю, возможно такое или нет?
Ознакомительная версия.
