— Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Поначалу я боялась, что он не захочет возвращаться туда, куда мало того что невозможно попасть без помощи магии, так и само это место прямо-таки переполнено магией. Но, приземлившись посреди огромного душистого луга, Деймен отряхивает джинсы и протягивает мне руку, оглядываясь по сторонам.
— Ого! У меня никогда не получалось так быстро создать портал.
— Ты меня и научил, — улыбаюсь я, окидывая взглядом пульсирующие цветы и дрожащие деревья.
Здесь все принимает свою первозданную форму чистейшей красоты и энергии.
Я запрокидываю голову, жмурясь от мягкого сияния и мерцающей туманной дымки. Вспоминаю, как в прошлый раз танцевала с материализованным Дейменом на этом самом лугу и все никак не хотела уходить.
— Ты не против? — спрашиваю я, не зная, насколько строг его запрет на магию. — Не сердишься?
Он качает головой и берет меня за руку.
— Летняя страна никогда не надоедает. Прекрасная обетованная земля в чистейшем своем обличье.
Мы идем по лугу, под ногами мягко пружинит трава, кончики пальцев задевают золотистые головки полевых цветов, что качаются и гнутся рядом с нами. В этой чудесной стране возможно все — вообще все. Может быть, даже мы.
— Я соскучился. — Деймен улыбается, оглядываясь вокруг. — Правда, я не помню, как прожил эти недели, а все равно такое чувство, что мы очень давно здесь не были.
— Так странно было приходить сюда одной, без тебя. — Я веду его к очаровательной хижине в балинезийском стиле возле радужного ручья. — Зато я нашла здесь много нового и неожиданного. Не терпится тебе показать! Только позже, не сейчас.
Я откидываю полупрозрачный белый полог и плюхаюсь на мягкие белоснежные подушки. Улыбаюсь, глядя, как Деймен приземляется рядом, и вот мы уже лежим бок о бок и смотрим вверх, на кокосовые балки, покрытые затейливой резьбой. Голова к голове, а подошвы мои не достают до его всего несколько дюймов — так я резко выросла благодаря эликсиру.
— Что это?
Деймен поворачивается на бок, а я силой мысли задергиваю занавеси. Мне хочется отгородиться от всего, чтобы нам остаться только вдвоем в нашем собственном уютном мирке.
— Я увидела такую хижину на обложке туристического журнала, посвященного каким-то экзотическим курортам, и она мне ужасно понравилась. Я решила ее материализовать. Ну, знаешь, чтобы можно было здесь посидеть … и так далее.
Я отвожу глаза. Сердце колотится, щеки горят, и я отлично сознаю, что я, наверное, самая убогая соблазнительница их всех, что встречались ему за шесть сотен лет.
А он со смехом обнимает меня и притягивает к себе, так что мы касаемся друг друга. Нас разделяет лишь тончайший слой пульсирующей энергии.
Я закрываю глаза, отдавшись звонкой жаркой волне, что нахлынула, едва только наши тела приблизились вплотную. Два сердца бьются в унисон, вместе расширяясь и сжимаясь вновь, в едином ритме. Это так хорошо, так естественно, так правильно! Я придвигаюсь еще теснее, уткнувшись лицом в ямку между его шеей и плечом. До чего же хочется попробовать на вкус его нежную кожу, вдохнуть его теплый, мускусный запах… Я прижимаюсь еще ближе, тянусь к его коже… И тут он стремительно отшатывается, а я тыкаюсь лицом в подушку.
Я тоже вскакиваю. Деймен движется так быстро, что я вижу лишь размытое пятно. Он останавливается по ту сторону занавеси, сверкая глазами и дрожа всем телом. Я умоляю его объяснить, что случилось.
Хочу подойти, помочь, а он опять отступает, вытянув перед собой руку и взглядом приказывая не приближаться.
— Не прикасайся ко мне! Прошу тебя, стой на месте. Не подходи!
— Но… Почему? — Голос у меня хриплый и срывается, руки трясутся. — Я что-то сделала не так? Я просто подумала… Раз мы здесь… Ведь в Летней стране не может случиться ничего плохого! Я думала, можно хоть попробовать…
— Эвер, дело в другом… — Он качает головой. Я никогда не видела его глаза такими темными — зрачки не отличить от радужки. — И кто сказал, что здесь ничего плохого не может случиться?
Деймен говорит резко и смотрит на меня так сурово — куда только подевалось его обычное непробиваемое спокойствие.
Судорожно сглотнув, я опускаю голову и чувствую себя глупой. Это же надо — совсем голову потеряла, так хотела быть вместе со своим парнем, что чуть не убила.
— Не знаю… Просто так показалось.
Голос не слушается. Мне хорошо известно, что бывает, когда действуешь, исходя из того, что кажется. Тут не то что перекреститься надо, тут один из нас вполне мог лишиться жизни.
— Прости… — Я мотаю головой, понимая, что извинений мало, если вспомнить, что речь идет о жизни и смерти. — Я… не подумала.
Сгорбившись, обхватываю себя руками за талию и стараюсь сделаться как можно меньше. Стать бы маленькой-маленькой, совсем невидимкой!.. И все-таки в голове невольная мысль: что плохого может случиться в таком волшебном месте, где магия приходит сама собой и раны исцеляются мгновенно? Если уж здесь нет безопасности…
Деймен отвечает на мой мысленный вопрос:
— В Летней стране возможно все. До сих пор мы видели только светлую сторону. Кто сказал, что темной стороны не существует? Быть может, Летняя страна совсем не такая, как мы ее себе представляем.
Я вдруг вспоминаю: когда я встретила здесь Роми и Рейн, они говорили нечто очень похожее. Деймен материализует красивую резную скамью и жестом предлагает мне сесть.
Я усаживаюсь на дальнем конце скамьи. Не хочу снова его пугать.
— Ты должна кое-что увидеть и понять. Закрой, пожалуйста, глаза и очисти разум от посторонних мыслей, старайся быть открытой для видений, которые я пришлю. Сможешь?
Я киваю, крепко зажмурившись, и старательно прогоняю из головы мысли типа: «Что происходит? Он на меня сердится? Еще бы он не сердился. Как я могла быть такой дуррой? Очень сильно он сердится? Вдруг он еще передумает, и мы сможем все начать сначала?»
Моя обычная паранойя на бесконечном повторе. Но и после того, как весь мусор вычищен, я жду, жду и ничего не вижу, кроме густой тяжелой черноты.
— Не получается, — говорю я, приоткрыв один глаз.
Деймен только качает головой. Глаза у него закрыты, брови сошлись на переносице, он предельно сосредоточен.
— Слушай. И смотри глубже. Закрой глаза и настройся на прием.
Я набираю побольше воздуха и повторяю попытку. По-прежнему ничего, только зловещее молчание и ощущение черной пустоты.
— Прости, — шепчу я. Ужасно не хочется его расстраивать, но ведь не выходит же! — Ничего я не воспринимаю, кроме тишины и темноты.
