— Кажется, тебе тоже понравилось, — шептал он.
Я вцепилась в его рубашку и, не замечая обломков мрамора вокруг, обхватила ногами.
— Ты мне нужен.
Я не стала говорить, как желала его, как ненавидела расстояние, разделившее нас в последние дни. Сейчас мне хотелось одного: быть поближе к нему. Поверить, что все наладится, какое бы безумие ни творилось.
Он придвинул меня к кушетке, сдернул брюки. Я застонала от наслаждения при первом толчке, вцепилась зубами ему в плечо, чтобы не закричать от счастья. Кости прижал к себе мою голову, входя все глубже.
— Сильнее, — попросил он.
Я прокусила кожу, проглотила кровь. Ранка закрылась, едва я отстранилась, чтобы поцеловать его.
Он накрыл мой рот своим, лишив меня дыхания силой поцелуя.
— Люблю, когда ты меня кусаешь, — прорычал Кости, когда я вырвалась, чтобы глотнуть воздух.
Я крепче вцепилась в него, воткнула ногти в спину.
— Покажи, как любишь.
У него вырвался тихий смешок, и он задвигался быстрее.
— Я и собирался.
Кости разбудил меня кофе с булочками, а потом мы еще повалялись в постели. Обиды между нами забылись, по крайней мере на время. Встреча с Мари была назначена на эту ночь, так что мы еще числились в списке гостей и могли спокойно расхаживать по городу. Воспользовавшись безопасностью, мы совершили тур по Французскому кварталу. В жаркую августовскую погоду жакет мне не понадобился, зато я надела темные очки.
Кости провел меня от Бурбон-стрит к Джексон-сквер, а затем к собору Святого Луи, который походил на те церкви, что мы успели повидать в Париже. Потом мы задержались у кузницы Лафитта старейшего здания квартала. Попивая джин с тоником, я взглянула на подсевшего к нам призрака.
— Вали отсюда, приятель, — бросил ему Кости. — Так я говорю, милая, во время Великого пожара… [5]
— Какая жалкая справедливость в том, что с духами беседуют только психи, — пробормотал дух. — Ни вампир, ни гуль даже «добрый день» не скажут.
Кости поморщился:
— Ладно, добрый день, и катись.
— Она не поймет, с кем ты говоришь. — Призрак кивнул в мою сторону. — Решит, что ты чокнулся и…
— Я тебя вижу, — перебила я.
Если нечто полупрозрачное может иметь бледный вид, это был тот самый случай. Глаза, возможно бывшие прежде голубыми, сощурились.
— Ты не похожа на тронутую, — укорил он.
— Хочешь сказать, на сумасшедшую? Обо мне многое можно сказать, только не это. А тебе не кажется невежливым плюхнуться рядом и вмешаться в разговор? Даже не извинился.
— Котенок, я же предупреждал, не заговаривай с духами, — вздохнул Кости.
— Я не ждал, что вы со мной заговорите, — заулыбался призрак. — Неумершие, — он кивнул на Кости, — нас просто не замечают. Они среди тех немногих, кто может нас видеть, но мы их не интересуем.
Это было сказано с такой обидой, что я похлопала бы его по плечу, будь он поплотнее. А так обошлась сочувственной улыбкой.
— Как тебя зовут? Я — Кэт.
Он поклонился, уйдя головой сквозь стол:
— Я — Фабиан дю Брак. Родился в тысяча восемьсот семьдесят седьмом, скончался в тысяча девятьсот двадцать втором.
Кости откинулся на стуле.
— Фабиан, счастливы познакомиться. А теперь, если ты не возражаешь, мы заняты.
— Ты — Кости, — провозгласил призрак. — Я тебя раньше видел. Ты всегда слишком занят, чтобы с нами поговорить.
— Все верно, дух ты любопытный…
— Кости, — я потянула его за рукав, — он тебя знает.
— Котенок, при чем тут… — Его голос прервался, когда до него дошел мой мысленный крик. Тогда он улыбнулся и все внимание переключил на призрака. — А, приятель, а ведь ты прав. Мне иной раз приходится напоминать о манерах. Говоришь, ты с тысяча восемьсот семьдесят седьмого года? Помню я тысяча восемьсот семьдесят седьмой. Хорошее было время, а?
Кости не преуменьшал, называя духов болтливыми. Фабиан пустился разглагольствовать о былых временах, о недостатках современной культуры, о любимых президентах и о переменах в Луизиане. Прямо ходячая энциклопедия. Поразительно, сколько всякой всячины скопило это привидение. Например, новости о недавнем притоке в Новый Орлеан нездешних гулей. Об их тайных сборищах. То и дело проскальзывало имя Грегора и слухи об угрозе роду вурдалаком.
— Грегор и гули? — встрял в рассказ Кости. — А еще о чем они говорят?
Фабиан бросил на него острый взгляд:
— Не хочу больше оставаться в забвении.
— И не останешься, — заверил Кости. — У меня отличная память. Я тебя навеки запомню.
— Я не о том говорю.
Тут я чуть ли не впервые вмешалась в их беседу. Черт, рассуждения о преимуществах начала двадцатого века, сетования на автомобили, вытеснившие лошадей, и воспоминания о том, каким сладким был воздух до появления минерального горючего, были миг недоступны. Но последнюю часть я поняла.
— Фабиану нужно общество, — сказала я. — Он одинок. Ты это имел в виду, да?
— Да. — Может, это был отблеск солнечного света, но казалось, в глазах призрака блеснули слезы. — Мне нужен дом. О, я понимаю, что настоящей семьи у меня уже не будет, но хочется кому-то принадлежать.
Есть вещи, которые никогда не меняются. Потребность в дружбе не уходит со смертью. Кости сдержанно поморщился:
— Подбираешь бродяжек, Котенок? Тогда несколько условий. И нарушение их, Фабиан, приведет к немедленному изгнанию с помощью самого опытного экзорциста, какого я сумею найти. Ясно?
— Слушаю. — Фабиан старательно изображал равнодушие, но от возбуждения весь так и мерцал.
— Прежде всего, никаких разговоров о моей жене и о моих людях с живыми, мертвыми, неумершими и прочими. Дошло?
— Согласен, — мотнул головой Фабиан.
— И ты должен соблюдать приличия, как если бы был настоящим парнем. Если ты считаешь, что призраку позволителен вуайеризм, ты ошибаешься.
Возмущенное фырканье.
— Я извиняю столь несправедливое подозрение только ввиду развращенности, присущей современному обществу!
— Это «да»? — рассмеялась я.
— Да.
— Хорошо. — Кости хрустнул костяшками пальцев. — И еще: не хвастаться, как хорошо ты устроился. Мне не нужна свита бездомных духов. Ни словечка, понял?
— Безусловно.
— Тогда — договорились, Фабиан дю Брак.
Я никогда ни у кого не видела более счастливой улыбки. Кости встал, и я, допив последний глоток, последовала его примеру.
— Ладно, Фабиан, ты теперь из моих. Думаю, это не лучшее место, какое ты мог найти, но, пока ты соблюдаешь соглашение, искать новый дом тебе не придется.
Мы вышли из дворика кафе и направились домой. Призрак волочился за нами, уцепившись за мое плечо.
7
Кости велел мне надеть сапоги. Я сначала подумала — для оружия, но в новеньких кожаных голенищах не было ничего, кроме моих ног. Остальные обновы состояли из пары брюк цвета ночной синевы и белой блузы. Никаких украшений, кроме обручального кольца. Лиза хотела сделать мне прическу, но я отказалась. Не на вечеринку собралась, а на дипломатические переговоры.
Когда прибыл наш эскорт, мы пешком вышли из дому. Сопровождающего звали Жак, он был вурдалаком. Сквозь чернильную кожу сочились сдержанные, но мощные эманации. Кости заранее договорился, что проводит меня до определенного места. Дальше мне покажет дорогу Жак. Я была безоружна и оттого чувствовала себя полуголой. Мне не хватало ножей, значимых и успокаивающих. Должно быть, я все же ненормальная.
Кости шел рядом со мной, держа за руку. Судя по тому, как уверенно он шагал, дорога была ему знакома. Жак по пути не болтал, и я тоже помалкивала, боясь ляпнуть что-нибудь, что гуль мог бы использовать против меня. Я, как всякий арестованный, имела право хранить молчание. Конечно, если бы мне захотелось поговорить с Кости, я могла обойтись мыслями. В таких случаях очень удобно умение читать мысли.
