«Белые волки — редкие и опасные хищники просто так не ходят по улочкам нашей столицы. Либо это враги подсунули мне подарочек, либо малыш потерялся. К живому существу не применишь традиционный экспертный опросник. Волк не будет говорить. Но как хочется оставить его у себя! Назвать Викторианом и целовать в нос каждое утро…», — упиваясь этими мыслями и ничего не видя перед собой, я впорхнула в лавку.
Каблук левого сапога зацепился за порог, и неловкая я полетела вниз, как раз носом в центр стеклянной витрины с новинками, но меня перехватил юноша в чёрном плаще и колете, его рыжие кудри взметнулись за плечами, он держал меня в руках и смотрел в глаза зелёными родными глазами.
— Финист! Что ты здесь делаешь?! — изумилась я.
— Я не Финист, госпожа, — ответил юноша, всё так же осторожно и почтительно придерживая меня в опасном наклонном положении, — я — Александра.
Присмотревшись, я увидела, что это точно девушка! Лицо нежнее, чем у Финиста, на носу одна милая веснушка, глаза подведены зелёной тушью, губы подкрашены бледно-розовой помадой. Милая девушка и точная копия Финиста.
— А вы, — взгляд девчонки скользнул по броши и аграфу, по перстню с гербом Династии Синих птиц на моей руке, — принцесса?!
Глаза девушки смешно распахнулись. Она прислонила моё высочество к стене и покраснела:
— Я должна была догадаться! Ведь я вас вижу каждый день! — воскликнула копия Финиста с моим именем.
— Где? — удивилась я.
— Вот здесь, — девушка открыла ящичек и положила передо мной золотую монету с моим профилем.
Я рассмеялась:
— А, этот портрет? Он не самый удачный.
— Зато похожий, очень! — поклонилась Александра.
— Где ты бродишь, противная девчонка?! Опять надушилась самыми отвратительными духами?! Я тебя однажды насильно вымою, а склянки твои с дешёвыми вонючими снадобьями выброшу на помойку! Липа! Мёд! Какая безвкусица, какая гадость! — из двери за прилавком вышла высокая очень красивая дама в дорогом платье зелёного бархата.
В молодости она, наверняка, была потрясающе красива, ещё и теперь большие тёмные глаза, изящные ноздри и пухлый рот могли соблазнить ни одного кавалера.
— Покупательница… — пропела дама, — я — хозяйка магазина, мадам Флёр, а это моя никчёмная помощница, Александра. Духи её мне никогда не нравились.
«Ясно, как белый день, и девушка ей ненавистна так же, как её духи, но зачем-то нужна, раз она её не прогоняет», — подумала я.
А лавочница потянула изящными ноздрями в мою сторону и догадалась о своей ошибке.
— Мне всегда нравились духи со сладкими нотами, просто чудесные, не то, что у тебя, Александра! Ты ни в чём не знаешь меры! — сказала она совершенно другим тоном девушке.
Но Александра будто не замечала пренебрежения хозяйки, глаза девушки сияли:
— Это принцесса Александра, — прошептала она лавочнице.
— О! — та изящно склонилась до паркетного пола. — Чем мы можем доказать нашу преданность Великой Династии Синих птиц?
— Для Снежного карнавала мне необходимо платье из цветов, — сказала я.
Если честно, мне хотелось уйти, плохой человек не способен сделать по-настоящему чудесную вещь. Наверняка, эти платья ужасны.
— Цветы? Они были в моде в прошлом году! А на нынешний карнавал я придумала другие платья. Из бабочек, — снова низко поклонилась лавочница.
— Как это? — я представила несчастных мотыльков, бьющихся на булавках, они все были похожи на Александру, и мне расхотелось заказывать такое платье.
Своего счастья на чужом горе не построить.
— Бабочки созданы магией, зато там есть один чудесный эффект, о котором я скажу вам, когда вы выберите одно из платьев, — поклонилась, лавочница, было видно, что она замирает от восторга, запоминает все подробности моего визита, чтобы рассказать за чаем подругам, как к ней в лавку приезжала принцесса!
— Ну, — я показала максимум сомнения на своём лице, — покажите.
И!
Это были не платья!
Это была ожившая мечта.
Выходит, я ошиблась, и плохие люди способны сотворить чудо?
Я долго колебалась, но выбрала платье с корсажем из золотых бабочек и широкой юбкой до колена из белых мотыльков. Когда я взглянула в зеркало и увидела свои открытые плечи, обнажённые руки, стройные ноги, то поняла, что именно это платье я искала. Словно сотканные из узорчатой золотой парчи бабочки были яркими, как мои перья, а белые мотыльки из воздушного кружева нежными. Смелость и нежность! — моё кредо, выбитое на гербе.
— Беру, — быстро одевшись в примерочной комнате, сказала я.
— Пятнадцать тысяч золотом, — будничным тоном сказала лавочница, по её сведённым бровям и поджатым губам я поняла, она будет торговаться до последней капли крови.
— Хорошо, у меня как раз есть необходимая сумма, — безразлично отвечала я, подумав: «Что съела, старая ведьма?»
Лицо лавочницы вытянулось и стало отталкивающе некрасивым.
А я достала бархатный кошелёк, прочитала заклятие увеличения, и тут страшное предчувствие сжало моё сердце стальной когтистой лапой. Я отсчитала монеты за платье и его доставку во дворец, выскочила, едва кивнув на реверансы, сладкие речи лавочницы, искренние слова Александры и помчалась к карете.
— Мастер Лив, гони! — попросила я.
Он посмотрел на меня и понятливо кивнул, знал о моём каждодневном беспокойстве о короле. Карета понеслась так быстро, что фонарики на деревьях и огни в приветливых окнах таверн и кафе слились в один яркий звёздчатый фейерверк. Я боялась связаться с отцом по магической быстрой связи.
А вдруг это не блажь, а с ним… что-то случилось?! С моим папой!
— Нет! — крикнула я вслух, заставив вздрогнуть мастера Лима, который уже останавливал карету у дворцового подъезда.
Я выскочила из кареты, ничего не объясняя помрачневшему старику, и побежала во дворец. Но наткнулась на спокойно стоявшего на лестнице Финиста и чуть не упала.
— Финист, ты что здесь делаешь?! — испугалась я ещё больше.
— Тебя жду, — шут не был похож на себя, грустный, тихий неулыбчивый в мокром рабочем плаще и латаных кожаных штанах. Он не казался ни открытым, ни весёлым. Мой шут совсем не такой! У него искристая улыбка, он болтает без умолку, сочиняет для меня смешные стихи, которые называет стишатами, мол, они несерьёзные и короткие. А этот незнакомец с лицом моего братишки вертел в руках резец и водил указательным пальцем по нижней губе.
Такое было с ним в минуты растерянности и отчаяния.
— Забавно выглядишь, — всё-таки улыбнулся через силу он, — посмотри-ка, — протянул он мне широкое магическое зеркало.
Я стояла на мраморной лестнице в шляпе набекрень, в одной руке дрожал крепко зажатый топор, в другой боялся моргнуть и заскулить стиснутый моими пальцами волчонок. Сбившийся на сторону плащ висел дикими мятыми складками и в довершение кошмара, притворяющегося наследной принцессой Александрой Дерзкой, выбившиеся локоны вольготно рассыпались по плечам. О ярком румянце на щеках и припухших закушенных губах, и говорить не хотелось.
— Мэтр Храбриани уже уехал? — выпалила я, отдавая шуту зеркало.
— Собирался, но задержался, — ответил тихо шут, глядя в сторону и краснея.
— Что с папой?! — вскрикнула я.
Мысленно кляня себя: ишь ты, платье понадобилось! Надо было заняться расследованием, засунув неуместное тщеславие подальше!
— Всё хорошо с ним, — ещё тише ответил шут, бледнея.
— А ты что такой… невесёлый? И зачем в столовую приходил? — выдохнула я. — Шокировать гостей? Так у тебя это вышло!
Папа живой, а всё остальное не имело значения.
— Так, — Финист уставился на свои насквозь мокрые сапоги, — решил посмотреть на женихов этих, один из них получит мою принцессу и право увезти её на край света.
— Не расстраивайся, Финист! — горячо заговорила я.
Страх отпустил, моё сердце опять билось, как раньше.
— Ты можешь и не ехать со мной на край света! Ты ведь служишь моему отцу! — улыбнулась я просиявшему Финисту.
После этих слов его щёки запылали, а он затеребил нижнюю губу всеми пальцами правой руки.
