Отцу не терпелось спросить, что думает мэтр Храбриани обо всех этих драгоценностях, нет ли среди них фальшивок? Но он начал непринуждённую беседу о погоде, о грандиозном карнавале, которым традиционно отмечался конец года.
Створки двери хлопнули в момент, когда Храбриани и король с жаром вспоминали карнавалы их молодости: разумеется, танцы тогда были веселее, маски забавнее, девушки красивее, а вино опьяняло, как никогда теперь.
Все гости повернулись в сторону дверей. Ни одному человеку не позволялось вот так вваливаться в королевскую столовую во время праздничного завтрака без приглашения. Выхватывать из блюда румяную булочку и, чавкая, устраиваться на ручке моего кресла.
Ни одному, кроме Финиста. Он кивнул всем присутствующим и заговорил со мной. На шалости шута король смотрел сквозь пальцы.
— Я пришёл спросить тебя, похоже ли я изобразил Офелию? — Финист говорил вполголоса, и король с мэтром продолжили беседу. — Вот смотри.
Офелия получилась, как жива… ну то есть, как он её увидел. На синеватом листе картона, шут набросал полупрозрачное привидение прекрасной девушки лёгкими штрихами белой краски. Я не смогла бы сказать, что прекраснее: нежный овал лица с распахнутыми доверчивыми глазами, тонким носом и красиво очерченными губами или изящное тело! Офелия была красавицей. Злые языки говорили, что она утопилась из-за злого принца из Династии Белых волков. Но я думаю, что это была неправда. Такую красавицу принц бы не бросил никогда!
— Да, это Офелия, ты — чудесный художник, — мягко ответила я, испытывая искреннее восхищение.
Финист умел всё: рисовал, играл на скрипке, танцевал и делал такие снежные и ледяные скульптуры, что даже выиграл городской конкурс в честь карнавала в прошлом году.
— Покажи-ка, — заинтересовался король.
— Офелия! — обрадовался мэтр Храбриани. — я давно собирался её допроси… то есть расспросить. С её гибелью связана какая-то тёмная история.
— Не всем легендам следует верить, Стив! — покачал головой король.
И они снова начали вспоминать теперь уже о скачках и забавных выходках времён их студенчества.
Я шепнула Финисту:
— Иди, вечером встретимся.
И шут послушно ушёл. А женихи молчали и таращились на мэтра и короля, изредка переводя взгляды на меня.
Я должна была завести непринуждённую беседу, но у меня не было настроения. И я молча поглощала пирожные, пирожки и мороженое, моё любимое из апельсинов и винограда.
Когда, наконец, принесли серебряные блюда с водой, я смогла выдохнуть. Женихи чинно опустили пальцы в воду, вытерлись салфетками. И я опять увидела выскользнувшего из тени короля Викториана.
— Господа, я жду вас к часу в малой синей гостиной, — сообщил он женихам.
Те раскланялись и удалились. По-моему, тоже облегчённо вздыхая. Король придал улыбке максимальное расположение, но, думаю, они ему не понравились.
— Ты зайди ко мне, доченька, — шепнул папа мне на ухо и прошествовал в кабинет с мэтром.
Я подождала несколько минут, внимательно разглядывая слуг, убирающих посуду, и допивая компот из вишен, проглотила последнюю сладкую вишенку и шмыгнула в папину спальню.
Мэтр, видимо, уже обследовал комнату и теперь совал острый нос в щель от кинжала, а потом склонился и над самой «Серебристой смертью».
— Клетка крови? Умница — Александра! — он ласково улыбнулся мне. — Записала, что он рассказал?
— Вот, — я протянула Храбриани магическую запись странных слов кинжала.
Мэтр внимательно читал зловещее послание.
— Что ты думаешь, Стив? — папа нахмурился. — Может быть, кто-то из дворян нацелился на мой трон?
— Это могут быть и наёмники их темнейшеств, императоры Третьего мира были бы счастливы, рассорить тебя с кланами дворян, — спокойно ответил мэтр. — Я осмотрю площадку перед дворцом и начну работать с уликами. Будь осторожнее, ваше величество!
Я внимательно поглядела на папу. Чудесно, под чёрным бархатным камзолом угадывался угловатый панцирь.
— Я пойду, если что зовите, рада была повидаться, — я не сдержалась и, произнося суховатые слова, повисла на шее своего дорогого наставника.
— Ну, ну, будет, девочка, — растрогался мэтр, — ты заходи на кафедру, а то после вручения дипломов ни разу не заглянула.
— Обязательно, — улыбнулась я им и побежала в свои покои несолидно, вприпрыжку, потому что снова почувствовала себя беззаботной студенткой.
К тому же мэтр найдёт ниточку этого запутанного дела и дойдёт до истины быстрее, чем рукодельница разберёт перепутавшиеся нити.
Но стоило мне войти к себе, как Офелия мрачно махнула перед моим носом листком-расписанием дел на сегодня. Заполненный мелким каллиграфическим почерком, он нагонял уныние. Всё было неинтересным. И только два пункта, которых там ещё не было, меня волновали необыкновенно.
— Сегодня у меня встреча с Викторианом! Наедине! — выпалила я, лихорадочно стягивая платье, — Офелия, сделай мне аромат! Такой, чтобы у нашего второго советника по магии закружилась голова!
— Я составлю. Лавандово-мятный, чтобы ты успокоилась и не забывала, что Викториан женат, — от Офелии повеяло не просто холодом, а морозом.
— Её любил, разлюбит и полюбит меня, — рассеянно улыбнулась я, а дальше слова вылетели прежде, чем я успела сообразить, что делаю, — тебя принц Гамлет из Династии Белых волков бросил, и теперь, по-твоему, все должны быть несчастными в любви, как ты!
— Вот как? — в прозрачных глазах Офелии показались слёзы. — Если я не…живая…то… мне можно вот такое в лицо сказать?!
Слёзы медленно покатились по пленительно красивым щекам призрака, и Офелия растворилась в воздухе, как туман от ветерка.
— Аромат мне очень нужен! — крикнула я.
Но тишина в ответ стала звонкой.
Раскаяние накрыло меня через несколько судорожных вздохов. Но я молча продолжала глупо надеяться, что Офелия простит мне горячность, сама по себе. В конце концов, ей не меньше трёхсот лет. Она старше! И должна быть умнее!
— Офелия, — я прислушалась, тишина тоже, вроде, насторожилась, — ты, папа, Финист — вы моя семья. Прости меня, Офелия, — искренне сказала я.
Стало ещё тише. На стене между двумя белыми шкафами-пеналами появилась наледь, которая таяла, словно плакала, крупные капли горькими слезами катились по белому шёлку. Мне послышались тихие рыдания.
— Офелия, — я сделала вид, что ничего не замечаю, — столько дел. В три я поеду в лавку «Магические сувениры», чтобы заказать платье к открытию турнира. Из цветов. И сейчас на встречу с Викторианом я надену свой походный костюм. И красиво, и удобно. Где-то он у меня тут припрятан в шкафах.
Я распахнула дверцы и вытащила чёрную шёлковую рубашку со свободными рукавами и романтичным воротником, тёмный корсаж, узкие брючки и тонкие кожаные сапожки с каблуками. В другом шкафу я нашла алый тёплый плащ, короткий и очень красивый, и шляпу точно такого оттенка, сделанную по подобию мужских, но с моим золотым пёрышком на удачу за парчовой лентой. Я вдохновенно оделась, поправила локоны, зеркало изо всех сил льстило мне, и я впервые соглашалась с ним: прекраснее, чем теперь, я не была никогда.
Часики на руке показывали без четверти двенадцать: пора идти.
— Офелия, пожелай мне удачи! — тихо сказала я.
Ответа не последовало. Потом, когда я уже стояла у двери, что-то громко звякнуло, и на зеркальном столике появился флакон с треугольной сиренево-дымчатой крышечкой.
— Лаванда? — спросила я у пустой комнаты, но всё-таки открыла флакон.
Это был запах лета! Детства! Счастья! Тонкий аромат цветущей липы переплетался с морозной свежестью и пряными медовыми оттенками.
Офелия простила меня!
— Благодарю тебя, моя дорогая Офелия! — продолжала я непринуждённо беседовать с пустотой. — Знаешь, если я буду благоухать так искристо, мне надо заколоть плащ маминой брошью из золота и рубинов.
Я достала бархатную коробочку из клубка шёлковых платков, на чёрном атласе лежала моя любимая брошь — изящная золотая лента, завязанная красивым бантом, с рубиновыми инициалами мамы: «Б-П». Я скрепила брошью плащ у воротника, и тут передо мной возникла ещё одна бархатная коробочка чуть побольше.
