Но потом мама всем надоела со своими жалобами. А еще позже они снова переехали. Что Аврил больше всего запомнила о том времени? Жалость, с которой на нее все смотрели. Жалость, из-за которой она ощущала себя неполноценной. Даже то ощущения бессилия и унижения, которые она испытывала во время первого в своей жизни изнасилования, не причиняли ей такой боли. Аврил никогда не упрекала маму в том, что это произошло и в том, как она себя повела, ведь она старалась заботиться о ней, как умела. Но в глубине души так и не смогла простить ее за то, что ей пришлось тогда пережить, за то, что у нее не будет семьи, за то унижение, которому подвергалась вернувшись домой из госпиталя, когда мама рассказывала соседям снова и снова со всеми подробностями что тогда произошло, и за жалость, с которой на нее смотрели.
Так сложилось, что позже они переезжали много раз и каждый следующий их дом был хуже прежнего, как и район, улица, соседи. Аврил насиловали еще несколько раз, и никто ничего не делал, чтобы найти обидчиков сэфэры. Зачем? Один из следопытов, к которому она обратилась за помощью прямо сказал ей, как обстоят дела: «Ты же сэфэра. Завтра у тебя начнется жара, и ты все равно сама перед ним ноги раздвинешь. Какая разница, когда это случилось — завтра или сегодня?»
Аврил не хотела сегодня идти в офис потому, что чтобы ни сделала с собой, как бы тщательно не вымылась, как бы старательно не убирала следы с кожи или из жизни, Блад Массиано будет знать о случившемся. Всегда. Каждую минуту, каждое мгновение, которое будет на нее смотреть, Блад Массиано будет знать о том, как на нее напали.
Она не могла представить, что придет в офис и увидит жалость в его глазах или в глазах Даутцен.
Выходя из душа, Аврил уже знала, что не допустит этого, не допустит того, что неделя в раю закончится жизнью в аду. Пусть лучше у нее останутся самые светлые воспоминания об этой работе.
Сегодня сборы были очень короткими. Ей больше не нужно было производить хорошее впечатление, поэтому Аврил надела одежду скорее удобную, чем красивую. И туфельки изношенные, но комфортные. И сумочка была не в цвет туфлям, зато вместительная. И вместо туго стянутого пучка на затылке, от которого в конце дня голова болит, свободные локоны, с одной стороны приколотые заколкой у виска. Аврил открыла входную дверь почти в хорошем настроении. Было ощущение легкости, легкости от того, что она снова вернула контроль над своей жизнью — то, что у нее отняли те двое, что напали вчера.
Каким же было ее удивление, когда выйдя из дома, она едва ли не споткнулась о черный болид, вчера вечером доставивший ее домой. Из него вышел водитель — тот самый роугг, что и накануне. Первой мыслью Аврил было: она что-то испортила или что-то забыла в болиде. Но мужчина удивил ее:
— Госпожа Тампль? — в его голосе звучало почтение. — Меня зовут Монти Кируок. Я — личный водитель господина Массиано. Если вы не возражаете, то с сегодняшнего дня я буду возить вас с работы на работу или в другие места, куда вам понадобиться.
Аврил растерялась и понятия не имела, что делать. Не потому, что боялась ехать с незнакомцем. Монти Кируок вчера отвозил ее домой, так что можно сказать, что они знакомы заочно. Просто эта неожиданная забота, это внимание со стороны Блада Массиано казались немного неуместными и… из-за них ей будет не так легко сказать, что это ее последний рабочий день. Кроме того, даже в лучшие дни Аврил не знала что делать, когда к тебе относятся хорошо. Даутцен не в счет. Венси назначила сэфэру подругой, не интересуясь, что вторая думает по этому поводу. У Аврил просто не было права голоса в этом вопросе, и она просто приняла этот факт как данность.
Но что делать с этим жестом от роугга? Как это все понимать?
— А предыдущего секретаря господина Массиано вы тоже возили на работу? — спросила Аврил, больше, чтобы потянуть время. Ей все еще трудно было решиться на что-нибудь.
— На предыдущего секретаря господина Массиано не нападали, — вежливо, в тон ей ответил Кируок, не сводя внимательного взгляда. Аврил стало неуютно, и она покачала головой:
— Извините, я вынуждена отказаться…
— Тогда меня уволят, — ровным тоном сказал Монти. В первый момент Аврил ему не поверила. Но роугг смотрел на нее настолько прямо и спокойно, настолько уверенно, что нельзя было не поверить ему.
— За что? — изумленно переспросила она.
Кируок слегка повел плечом и сместил вес, меняя позу, прежде чем ответить:
— Сегодня рано утром господин Массиано сообщил мне, что отныне моя единственная обязанность — возить вас туда, куда вам будет нужно и следить, чтобы с вами ничего не случилось. Если по какой-то причине я не справлюсь с этим заданием — мне не место в холдинге “Нолти”.
— Он не может уволить вас на том простом основании, что мне не нужна нянька, — недоверчиво покачала головой Аврил.
Монти промолчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Я всего лишь секретарь! — изумленно вытаращила глаза она. То, что говорил этот роугг, не укладывалось в голове.
Кируок понимал ее удивление и недоверие. Блад не заботился ни об одной из своих любовниц, не говоря уже о секретарях. Даже более того — вряд ли он вообще понимал, что у его служащих была жизнь помимо офиса. Массиано воспринимал их как… Альбу. Как разум, созданный только для того, чтобы делать его жизнь упорядочненнее и выполнять часть его работы. Ему бы и в голову не пришло посылать за своим секретарем свой болид или своего шофера, пусть бы эту бедняжку хоть сто раз изнасиловали на территории холдинга. Аврил Тампль была права, не понимая, отчего к ней столько внимания, ведь Бладу Массиано такое поведение совершенно несвойственно. И у нее были основания сомневаться, стоит ли принимать такие знаки внимания.
На самом деле Монти уже знал, с чего вдруг Блад так расстарался ради этой сэфэры и прикрепил его к ней в качестве личного водителя и телохранителя. Конечно, стоило сказать девушке, что болид, который сейчас водит Монти, теперь тоже принадлежит ей. Подарок Блада. Но, он решил, что правильнее будет немного повременить с этой информацией. Слишком много потрясений для одной сэфэры меньше чем за сутки.
— Господину Массиано никак не справиться с делами, если вас не будет рядом, — тщательно подбирая слова, сказал Монти. У него было чувство, что сэфэра на пределе, что еще немного — и бедняжка не выдержит стресса.
— Я… — ее взгляд стал потерянным и испуганным, и роугг понял, что она скажет еще до того, как слова слетели с губ: — … хотела уволиться…
Монти понял, что сейчас нужно действовать крайне осторожно, и медленно сделал маленький шажок в сторону Аврил.
— Ваше право, — спокойно согласился он и сознательно понизил голос на октаву, чтобы сэфэра прислушивалась к его словам, чтобы больше им доверяла. — Но что это вам даст? Вы потеряете хорошую, перспективную работу и источник дохода. А вместе с ними стабильность в жизни. Вам снова придется скитаться по галактике в поисках хоть какого-то уголка, где можно приютиться.
Утром ему прислали досье сэфэры и теперь он бил по самому больному, что в нем нашел. Сейчас, во что бы то ни стало, нужно уговорить сэфэру остаться. И там уж пусть Блад сам разбирается со своей парой.
А пока он продолжал мягко давить:
— То, что с вами вчера произошло — ужасно. Но это же могло произойти и в любом другом уголке вселенной. И куда бы вы не поехали — нигде не будет стопроцентной гарантии, что такое не повторится. Нигде, кроме холдинга “Нолти”. Блад ценит вас, как специалиста, и обеспечил личным транспортом, чтобы обезопасить от угроз.
Пока говорил, Монти сделал еще шажок ближе, и его голос стал еще ниже, еще убедительнее:
— Можно сбежать от произошедшего. А можно остаться и показать всем, что вы сильнее, вас так не сломить.
Аврил неуверенно закусила губу. Она не боялась показаться слабой и никому ничего не хотела доказывать. Сэфэра давно не в том возрасте, когда на такое ведутся. Но роугг был прав в том, что, скорее всего, ей не найти такую же высокооплачиваемую работу. А ведь на ней еще висел долг родителей. И еще роугг правильно подметил, что нет гарантий, что где-то еще Аврил будет в безопасности так же, как здесь.
