Я увидела полный тревоги взгляд Джен, и он неожиданно меня отрезвил. Я расправила плечи. А пускай рассказывают! Хватит мне уже бояться всего на свете и прятаться по углам. Буду ходить свободно туда-сюда, и пусть лучше все вокруг думают, как меня обойти по дальней траектории. А я стану думать об учебе.
Папа, кажется, каким-то шестым чувством уловил смену моего настроения.
— Ну что скажешь, Улитка Старшая? Сама поползешь, провожать не надо?
— Сама, сама! — заверила я его.
— Там без тебя мама уже на стенку лезет наверняка! — встряла Дженни. — Возвращайся скорее, а не то они снова поспорят с бабушкой о чем-нибудь. У них теперь на два громоотвода меньше, так что надо спасать Жука!
Ухмыльнувшись, папа вскочил снова на спину Снежного.
— Ну как скажете! И последнее напутствие. Раз уж вы у меня теперь такие две взрослые барышни… Имейте в виду — любое приближение лиц противоположного пола к моим Улиткам на расстояние ближе трех шагов допускается только с моего прямого письменного согласия! Вероятных кандидатов оповещайте, что согласие выдается по результатам собеседования, которое я буду проводить с применением всего арсенала… оружейной Замка.
— Ну па-ап!!
И под дружный возмущенный вопль наш очень заботливый и обладающий отменным чувством юмора… ну попросту ржущий над нами отец умчал-таки за горизонт. Хотя мы понимали, что в каждой шутке есть доля шутки.
— Не завидую я своему будущему жениху! — пропела Джен с мечтательной улыбкой. И я почувствовала, будто тень проплывающего облака легла на мое солнечно-счастливое настроение. А сердце ощутимо сбилось с ритма.
И уже далеко не так спокойно и безмятежно вступала я за ограду Академии, оставляя за спиной прежнюю жизнь под родительским крылом. Ветер, веющий по аллеям, оседал терпким вкусом свободы на губах.
Там, в конце этой длинной аллеи, уже виднелась группа людей, что толпились у входа. Доносился шум голосов, то и дело звенели переливы смеха.
Что ж — возможно, это будет не так и трудно! Всего лишь держаться позади и не попадать в толпу, приходить чуть позже остальных, а уходить чуть раньше, усаживаться с краю… особенно если учесть, что все будут в курсе, что Эмма Винтерстоун — та самая белая ворона, от которой надо держаться подальше…
— Эй! Погодите! Подождите меня, я тоже опаздываю!
Медленно, словно я на шарнирах и кто-то забыл меня смазать, оборачиваюсь через плечо.
Сквозь закрывающиеся уже ворота вбегает девушка примерно нашего возраста. У нее невероятно кудрявые черные волосы, завитые что называется «мелким бесом», очень пышные и небрежно сколотые у виска одной-единственной заколкой. Миндалевидные глаза такого ярко-зеленого кошачьего оттенка, какого я еще в жизни ни у кого не видела. Высокие скулы, чуть крупноватый нос и яркие губы, которые на очень светлой коже выделяются спелыми вишнями. На шее — бархотка с крупным фиолетовым камнем, который покачивается в такт ее движениям.
Девушка одета… в черный брючный костюм поверх сиреневой блузы. Брючный! Костюм! Девушка!
А еще она бежит.
Сломя голову бежит по аллее, одновременно машет нам рукой.
Я открываю рот, чтобы крикнуть, предупредить… но не успеваю.
Незнакомка со всего разгону врезается в границу. Моя сила с упоением расправляет крылья за спиной. Вокруг меня, на расстоянии шага в мгновение ока появляется Сфера. Прозрачный магический лед, чуть отсвечивающий синевой. Острые грани, твердость самого прочного камня, неподвижность горы.
— Ай!!
Девушка падает на землю от удара, приземляется прямо на пятую точку, с удивлением в широко распахнутых кошачьих глазах.
И ей еще очень повезло! Она легко отделалась. Всего лишь тонкая струйка крови под носом от соприкосновения с твердой поверхностью — препятствием, которого не должно было быть в воздухе. И мимолетный укус боли.
Если бы она прикасалась к Сфере чуть дольше, боль была бы куда сильнее. Десять секунд — это уже ожог, который не проходит неделю. Мой бедовый отец когда-то проверил на себе.
Что будет, если прикасаться еще дольше, мы, по счастью, не имели случая узнать.
Девушка таращится на меня во все глаза, мы на нее. И кажется — не у меня одной за пазухой сюрпризы.
Потому что ее кровь — насыщенно фиолетового, почти пурпурного цвета.
Дженни ойкнула и бросилась помогать незнакомке. Та, кривя хорошенький рот, вцепилась в ее руку и с трудом поднялась. Я отпрыгнула на пару шагов и стала рассыпаться в извинениях… а потом осеклась, увидев, какой странный взгляд бросила на меня эта девушка, поспешно отирающая фиолетовую кровь из-под носа.
И я даже затруднялась определить, что было в ее многослойном взгляде. Злость на меня за то, что стала виновницей ее падения? Подозрительность? Любопытство? Досада на то, что я заметила ее странную кровь? Дженни-то, хлопоча в поисках носового платка, кажется, даже не обратила особого внимания. Девушка окинула меня с головы до ног острым взглядом, в котором было намешано вот это все и еще, возможно, щепотка сверху.
— Надо же… какие интересные у меня будут сокурсники. А я — Солейн! Приятно познакомиться, — проговорила она, раздвигая губы в улыбке, причем слова предназначались, кажется, лично мне. Но выражение глаз при этом совершенно не изменилось. Я решила довериться интуиции и в будущем быть с ней настороже.
— Девушки, девушки! Что-то случилось? — усатый тип в желтых штанах уже завершил, видимо, свои дела на воротах и с пыхтением нас догонял.
— Совершенно ничего! — Невинным тоном ответила ему Солейн. — Все в абсолютнейшем порядке, мистер…
— Пим! К вашим услугам. Я — проректор по хозяйственной части этого чудесного учебного заведения. И раз уж все в порядке, советую всем нам поторопиться — на площади уже показалась карета с королевским гербом. Я распорядился, вещи новоприбывших студенток отнесут в их комнаты.
— Девочки, вы не против моей компании? — обернулась Солейн к моей сестре.
— Что ты, конечно нет! — заверила ее Джен, и та пошла рядом с ней.
Зря она сказала за нас обеих.
Когда мы миновали аллею и подошли, наконец, к стенам Академии пурпурной розы, стало понятно, по крайней мере, почему перед нею столпилось столько народу. Юноши и девушки примерно нашего возраста и чуть старше галдели, кто во что горазд, решая, что делать.
Высокие входные двери с эмблемой пурпурной розы на створках просто-напросто не открывались.
Медведеобразный юноша с коротким ежиком черных волос под бурное одобрение присутствующих вцепился в ручку с большим кольцом и с упоением дергал ее на себя.
— Откроет нам кто-нибудь или нет?! — Вскричала рыженькая куколка в веснушках и темно-зеленом платье, кокетливо отороченном очень дорогим тембрилльским кружевом. — Я своими глазами видела, как туда вошел кто-то из преподавателей перед самым нашим носом! Было открыто! Что за шутки!
— Это… наверное… какой-то тест… — пыхтел Медведь. — На магические способности!
На этих словах его руки превратились в самые настоящие медвежьи лапы, волосы на голове отросли подлиннее и закурчавились, коричневый сюртук разъехался по шву на плече, а голос постепенно спустился куда-то до утробного рыка.
Присутствующие на всякий случай отошли подальше. Дверь слегка потрескивала под напором, но не сдавалась.
— Отойди, мужлан! — надменно бросил мелодичный девичий голос. К двери подошла высокая, прямая как палка девушка в голубом, с длинными льняными волосами, заплетенными в две пышные косы.
Она махнула рукой, и юношу… просто переместило в пространстве. Словно невидимый великан взял его за шкирку и оттащил.
Не слушая возмущенного ворчания Медведя, она встряхнула кистями, а потом сделала широкий взмах спереди назад.
Замок издевательски сверкнул фиолетово-лиловыми витражами, дверь не шелохнулась.
— Вы ничего не собираетесь предпринять? — для проформы поинтересовалась я у Пима, который просто стоял поодаль, посмеиваясь в усы.
