Келлер нахмурился:
— А подробнее?
— Он вообще очень галантный, — пожала плечами, улыбаясь.
— Вижу, — спустился он мрачным взглядом мне на шею.
— Меня, знаете, что больше беспокоит? Денвер…
— Малыш-оборотень? — вздернул он бровь. — А что с ним?
— Нам надо его защитить, мистер Келлер. Вот все, что вы могли бы сделать для меня — перенесите на него. Он — самое мое большое сокровище…
В носу защипало. Я ведь еще не осознала всех последствий мести Арджиева. Если меня уволят, я не увижу Денвера. Только стоило об этом попросить, меня догнало пониманием — никто мне не поможет. Я не знаю почему, но осознание того, что я тут одна и мои проблемы только мои, никогда еще не было столь ярким. Джастис присмотрит, но то, как я приучила ребенка к себе, теперь казалось чудовищным обманом. Чувства малыша ведь не игрушка…
— Я тебя защищать буду, а ты уже своего Денвера, — непреклонно заявил он. — Ясно тебе?
— Ясно. Только не от кого.
— Ты не знала, что он даст это интервью, иначе не боялась бы за Денвера, Вика. А в глазах у тебя страх. Несмотря на улыбку.
Я заморгала и обняла себя руками:
— Не делайте ничего, пожалуйста. Я себе не прощу…
— А я? — он долго смотрел мне в глаза. — Он купил тебя на высшем уровне…
— Что? — опешила я.
— Это догадка, — щурился он хищно. — Но вероятность слишком высока. Поэтому и борзый такой. Борзый ведь? — И он обошел меня и направился к столу.
— Павел, — бросилась я следом, — пожалуйста! Не делайте ничего! Послушайте! Мы с Рэмом… у нас все непросто. Но дайте мне шанс не впутывать вас!
— За все время исследований их особенностей, Вика, мы ведь не особо продвинулись, — развернулся он у стола. — Мы все равно многого не знаем. Они забирают себе женщин, обрубая всяческие их связи с родными.
— Поэтому таких полоумных немного, — пожала я плечами. — Я не хотела замуж! Просто развлечься…
— Не ври, а! — скривился он.
— Вы считаете, что в меня нельзя влюбиться так, чтобы совершать импульсивные поступки? — всплеснула я возмущенно руками. Честно говоря, ноги уже дрожали от напряжения. — Павел, давайте закроем тему, хорошо? Сама разберусь со своими любовными похождениями! Буду ждать вызова к вашему начальству. Если у вас пока все, то разрешите идти?
Ох, давно я не видела у него такого взгляда. День еще не начался, а я уже дрожала от напряжения. Но, как мне показалось, выступила я эффектно, поэтому развернулась и вылетела из кабинета. Саторро в моих планах не значился — пусть идет к чертям.
И что самое интересное — Рэм не объявился. Меня одолевали звонками журналисты, косились в коридорах сотрудники департамента. Вышагивать с гордо поднятой головой и делать вид, что самая счастливая на свете, было тяжело. Таша благоразумно молчала и не пыталась комментировать новости — секретарь у меня самая лучшая.
Уехать вечером домой без проблем стало возможным только благодаря подземной парковке и отсутствию туда доступа посторонним, но у главного входа я заметила несколько папарацци. Джастис дежурил с Денвером до полуночи, поэтому я решила поужинать и собраться сама, чтобы не гонять поутру Ташу за новыми вещами.
А еще хотелось побыть в тишине. Только та неожиданно навалилась такой тяжестью, что я еле доплелась до кровати и рухнула на нее в одежде.
Рэм меня размазал… Я пялилась в потолок и безучастно моргала. Нужно было вставать, готовить ужин, идти в ванную, а потом ехать к Денверу… Сколько мне с ним еще осталось? Хотя… Если у меня его все равно отберут, зачем рвать ребенку сердце?
Зажмурившись, я потянулась к карману брюк и набрала текст сообщения Джастису, глотая слезы.
«Давайте сегодня без меня, хорошо?»
Рэм сделал больно не касаясь. Изящно вычислил точку приложения усилий и всадил в нее нож, прекращая все мои связи.
Кое-как сползав в ванную, я залезла в полотенце на барный стул в кухне с бокалом вина. Что у меня осталось по плану? Допрос. То, что меня вызовут, сомнений не было. И даже Келлер ничем не поможет. А потом увольнение. И конец карьере. Вино, к сожалению, не расслабило настолько, чтобы я не смогла поднять мобильник.
«Рукоплещу стоя. Ты правда думаешь, что я упаду без сил к твоим ногам?»
Он ответил не сразу. Я успела доплестись до кровати, вернуться в кухню за бутылкой и снова оказаться в спальне.
«Лучше на колени».
И снова пришлось сдержать глупый порыв выплеснуть эмоции и что-нибудь разбить. Нет уж. Если бить, то у зверя на голове!
«Длинная очередь к тебе на колени?»
Ответил он неожиданно:
«Не наливай второй бокал».
Я протерла губы тыльной стороной.
«Ты и сейчас меня видишь?»
«Нет. Но ты мало пьешь. На вечере от одного бокала тебя развезло. Сейчас — явно тоже».
Я посидела немного, глядя на бутылку на полу, потом наклонилась и плеснула из нее добрую порцию вина.
«Я не приду к тебе на колени, Рэм. Я лучше сдохну».
Мрачная решимость заполнила душу и опустошила одновременно. Положив мобильный рядом с бутылкой, я выпила залпом бокал и растянулась на кровати, повернувшись к городу. Красивый, загадочный, манящий ночной вид вскоре поплыл перед глазами. Что-то нашептывал мобильный, и мне даже казалось, я слышу ненавистный голос зверя… нет, рычание… Но мне стало свободней, потому что я приняла решение, которое было хорошо знакомо каждой гранью последствий. Зверь думает, что загнал в ловушку, но я уже была в похожей. Правда, тогда меня спасли родители Донни. Как они остановили свой выбор на мне в детском доме — несуразном подростке, я поняла только спустя много лет. Но теперь их нет.
Буду скучать по своему медвежонку…
11
* * *
Я смотрел на ее ответ, сдавливая мобильный сильнее, чем тот мог выдержать, и стискивал зубы. Впервые резануло нехорошим предчувствием, а ведь казалось, что все под контролем — просчитано, выверено с точностью… Но все пошло не так сразу же. Настолько, что нужно было бросать эту женщину и признаваться, что ошибся. Только я не мог…
А ее обещание внезапно вышибло из шаткого равновесия. «Лучше сдохну». Жаль, что я ее сейчас не мог видеть… Уметь признавать ошибки быстро я научился давно — не все можно держать под контролем. И эта женщина сейчас НЕ под контролем. Необходимость балансировать и следить за степенью сжатия обстоятельств вокруг нее нервировали.
Я поднялся из-за стола и прошелся по кабинету в сторону выхода на крышу. Несколько прозрачных ступенек вели на воздух — здесь почти чистый. Клочок искусственного леса и журчание воды в глубине были хреновой заменой дому, но хоть как-то облегчали неприятие этой помойки там, внизу. Именно, что помойка… Люди гнили в ней заживо, не чувствуя запаха. А я чувствовал. Только приходилось сцепить зубы и терпеть.
Поэтому заметить, что терпеть вдруг стало легче, было просто…
Я бы сравнил ее с последней ягодой шиповника на облетевшем кусте. На белом снегу она как капля крови — обещает еще несколько дней жизни. Такая непохожая на тех, с кем приходилось быть человеком — не льнула, а только отталкивала и держалась на расстоянии. Завершенная. Одна. Ей не нужны статус, мужчины и деньги. И ее тело только усилило притяжение и жажду заполучить любой ценой.
Я забывал о цели…
Мобильный снова жалобно скрипнул в пальцах, и я, наконец, использовал его по назначению:
— Мне нужно наблюдение за ней круглосуточно.
— Сделаю. Ограничения?
— Любое подозрение на опасность для нее. И досье на нее с момента рождения. Полное. Срочно.
* * *
Я обнимала кружку с горячим чаем одной рукой и скользила по столешнице другой. Сегодня хотелось запомнить каждую минуту, ощущения касания к своему прежнему миру. Я любила в нем каждую деталь, пусть кому-то покажется, что их непростительно мало, будто мне все дали взаймы…
День выдался тяжелым. На ковер в министерство меня вызвали рано утром, не успела я глаза продрать. Келлеру стоило всей выдержки позволять меня допрашивать под видом актуализации моего послужного списка. К счастью, выдержка не отказала обоим, а я даже поверила во всю чушь, которую несла. Мысль, что Келлер прав, и моя кандидатура согласована Арджиеву, крепла от вопроса к вопросу. Было ощущение, что меня прощупывали не на шпионаж, а на несогласие с положением дел, но я с энтузиазмом косила под дуру, при каждом удобном случае потирая безымянный палец новым кольцом. Келлер не сказал мне ни слова, но я слишком хорошо его знала — воюет за меня. Только все бесполезно. Рэм вряд ли разрешит мне оставаться в департаменте, если и правда теперь является моим владельцем. Если же нет, меня тем более не оставят.
