К счастью, в этот момент мы уже подходили к своей территории,и шанс встретиться с кем-то из любопытных придворных сводился практически к нулю. Так что о репутации возможной невесты принца можно было уже не беспокоиться. То, что нас видели гвардейцы, охраняющие коридор, я в расчёт не брала – люди Алана болтливостью не отличались и службу свою знали хорошо.
Однако оставлять Катерину в таком состоянии одну я не представляла возможным. Поэтому вместо того, чтобы проводить её в комнату и вернуться обратно на бал, я настойчиво затянула её в гостиную. После чего плотно закрыла дверь, усадила девушку на диван и села рядом с ней. А затем взяла за руку и просто сказала:
– Поплачь. Не держи в себе. Станет легче.
И плотину прорвало. Тихие всхлипы сменились надрывным плачем, а поcле и вовсе горькими рыданиями. Так плачет ребёнок, которого жестоко обманули, предавая наивное доверие, у которого рухнул мир. Не знаю, что могло послужить причиной размолвки между Катериной и Дереком, но сдаётся мне, что дело тут не только и не столько в ситуации, сколько в том, что произошло с девушкой перед тем, как она попала в этот мир.
Я уже начинала подозревать, что каждую из иномирянок затянуло сюда не просто так, а на пороге отчаяния или вследствие сильной стрессовой ситуации. Значит, и у моей соотечественницы до переноса всё было не так безоблачно, как казалось. И пусть с первого дня нахождения в этом мире именно Катерина всегда проявляла чудеса выдержки, сообразительности и здравого смысла, похоже, это было лишь видимостью. Всё это время внутри неё, подобно бомбе замедленного действия, копилось нешуточное напряжение, ожидая своего часа, чтобы рвануть, сметая все тщательно выстроенное самообладание.
Добавить к этому сложности адаптации и привыкания совсем к иному миру, осознание того, что уже никогда не вернёшься домой. Умножить на взаимный интерес, а после и конфронтацию со средним принцем, плюс подготовку к достаточно волнующему в жизни любой девушки событию. Слишком… слишком много всего для одного человека, которому и по душам-то поговорить было не с кем. Некому выговориться, поделиться сомнениями и страхами. Рассказать о том, что произошло раньше.
Быть может,именно за этим она и приходила ко мне, когда мы с Веллой двигали тот злополучный комод. Но я была слишком занята своими собственными переживаниями, чтобы обратить внимание на чужие. И Катя, видя мою усталость и напряжение, не стала навязываться, отступила, затаилась, снова сдерживая всё в себе.
«Взрыв» произошёл на балу. Сам того не желая, принц Дерек умудрился наступить девушке на «больную, еще кровоточащую, мозоль». Иначе бы она так бурно не среагировала. И теперь, когда этот нарыв вскрылся,требовалось вычистить рану, чтобы начался процесс заживления. И единственное, что я могла тут сделать – это дать Катерине выплакаться.
Сначала просто сидела рядом, а когда Катя, спрятав лицo в ладонях, подалась вперёд, словно ища опоры, притянула её к себе. Дала спокойно поплакать у себя на плече, обнимая и гладя её по волосам. Ничего утешительного не шептала , советов не давала тоже. Просто пережидала. Сейчас она не нуждалась в моих словах, только в присутствии, участии, сопереживаңии. Нужно было дать эмоции выплеснуться до конца. А вот потoм уже придёт время разговора, осознания, отпускания. Только после этого Катя сможет выдохнуть и взглянуть на ситуацию со стороны, полагаясь уже исключительно на трезвый разум.
Некоторое время спустя рыдания начали потихонечку утихать, пока не смолкли совсем.
Девушка отстранилась, чуть подрагивающими руками вытирая слёзы,и смущённо опустила глаза, словно стыдясь своей слабости. Первый всплеск эмоций прошёл,и теперь, если Катю не разговорить, она может снова замкнуться в себе. И существующую проблему это никак не решит. Но единственный способ, который я знала – читала в книгах и слышала в рассказах от коллег родителей, – это «накатить по маленькой» для снятия нервнoго напряжения и создания доверительной атмосферы.
Откуда взялось убеждение, что у русского человека это первейшее средство решения всех проблем – не знаю. Но решила попробовать воспользоваться имеющимся шаблоном. Правда, водки и иных крепких напитков у меня не было, да и не собиралась я ими злоупотреблять. Зато бутылочка клюквенной наливки, переданной на днях в подарок от матери Веллы, вполне себе имелась. Её-то и решено было использовать для благого дела.
Попросив Катерину никуда не уходить, я вышла из гостиной, направляясь в свои апартаменты. Быстро найдя искомую бутылку и две рюмки, не забыла зайти в ванную, где намочила холодной водой край чистого полотенца, а также прихватила с собой небольшое зеркальце – пригодится. В последний момент взяла еще стоящую на тумбочке небольшую свечку, чтобы зажечь от неё канделябр. Сидеть и секретничать в полной темноте показалось мне плохой идеей, я хотела видеть лицо собеседницы во время разговора.
Возвратившись обратнo, я сначала зажгла несколько канделябров в столовой и оставила на столе бутылку с бокалами. А пoтом уже подошла к Катерине.
Моя соотечественница всё так же сидела на диване, глядя перед собой остановившимся безучастным взглядом и время от времени шмыгая носом. Лицо её чуть припухло, лёгкий макияж поплыл, но девушке до этого, похoже, не было дела. Сильные эмоции схлынули,теперь она пребывала во власти апатии.
Пришлось дотронуться до плеча Кати, привлекая к себе внимание, прежде чем передать полотенце и зеркальце.
– Возьми, - привычное «выканье» сейчас казалось совершенно неуместным. – Приводи себя в порядок и садись за стол. Посидим, поболтаем по–женски. Похоже,тебе это сейчас действительно необходимо.
С этими словами я прошла в соседнюю комнату и поставила на стол принесённую с собой бутылку наливки и рюмки, запоздало пожалев, что нет ничего для закуски. Впрочем, эту проблему решила быстро, просто нажав на нужный камешек в браслете, вызывая Веллу. Подруга появилась быстро. Пока Катерина умывалась, я выглянула в коридор и, увидев горничную около своей комнаты, поманила её к себе. Вкратце объяснив, что от неё требуется, вернулась обратно в столовую, где застала Катерину уже сидящей за столом и разливающей по рюмкам наливку.
Делала она это с такой сосредоточенностью, словно для неё сейчас не было ничего важнее на свете. Решила напиться с горя, что ли? Вряд ли… Οна не производила впечатления человека, привыкшего топить свои беды в вине. Впрочем, в этом мы с ней были похожи.
Заметив, что я села рядом, Катерина подняла на меня усталый взгляд и грустно улыбнулась.
– Ты права. Это сейчас самое то, что нужно.
Взяв свою рюмку, она покрутила её в пальцах и осторожно пригубила, пробуя напиток на вкус.
– Χороша наливочка. Мягкая, но забористая. Моя бабушка такую же варила, – и тут же без перехода: –Кстати, ничего, что я на «ты»?
— Ничего, - отмахнулась я, в свою очередь снимая пробу с довольно крепкого напитка. - Можешь считать, что я сейчас не на работе. Просто сидим, разговариваем.
– Это хорошо…
Следующие минут десять прошли в молчании, каждый думал о своём. Постепенно наливка делала своё дело, снимая излишнее напряжение и вызывая желание поделиться наболевшим. Но этот порыв мне удалось сдержать, не было у меня возможности открыть свою душу землячке. А вот её историю мне было бы интересно послушать. Осталось только придумать, как вызвать девушку на откровенность.
Однако, этого не потребовалоcь. Видимо, Катерина и без того давно тяготилась сложившейся ситуацией,так что свободные уши и надёжное плечо были нужны ей как воздух. К тому моменту, как Велла принесла на подносе несколько тарелочек с сырной нарезкoй, крохотными тарталетками и канапе, девушка уже созрела пооткровенничать.
– Знаешь, я, ңаверное, по жизни какая-то несчастливая. Не везёт мне с мужиками всё. Как назло, одни бабники попадаются. А я ведусь каждый раз, как наивная. Ничему меня жизнь не учит. Может, заколдовал кто? - усмехнулась невесело. — Никогда в колдовство не верила, хотя фэнтези читать дома любила. Этo книги про всякие волшебные истории. У нас очень популярны в последнее время. А сейчас в ваш мир попала и думаю… случилось же! Может,и у нас вправду тоже что-то такое есть? Ну сработало же что-то, что перекинуло меня сюда? А вдруг?
