— Давай просто постоим так пару минут, Лиарра, — попросил он, и я замерла, а потом несмело положила одну руку, затянутую рукавом из газовой ткани, ему на спину. От него слабо пахло алкоголем — наверное, сегодняшний ужин и ему непросто дался. Отстранившись, он наклонился ко мне, ловя губами мои губы, и я, всхлипнув, прошептала:
— Не надо… не трогай меня, не надо…
Вспыхнул свет.
— Дама же сказала, не надо, — сухо произнес император, и я, проморгавшись, с ужасом увидела у входа в гардеробную его фигуру в серебристом плаще.
В первое мгновение мое сердце ухнуло в пятки, и я даже не сделала попытки отстраниться от Аррена — но уже в следующей миг весь ужас ситуации полностью дошел до меня и я, охнув, отбежала на два шага назад. Хорошо, что я в своем собственном обличии, иначе было бы совсем сложно объяснить императору, что за отношения у его жены с ее братом!
— Ваше императорское величество, — произнесла я дрожащим голосом, вспомнив, что если я не притворяюсь Миррой, то должна приветствовать императора должным образом. Император сухо кивнул, и я, не глядя на него, попыталась прошмыгнуть мимо него в раскрытые двери, однако не тут-то было: он, перехватив меня за запястье, остановил меня. За то запястье, на котором был одет его собственный брачный браслет, как предмет магический, не поддающийся иллюзиям, и поверх которого сейчас и лежала его ладонь.
— Лиарра, — строго произнес он, и я подняла на него испуганный взгляд, — мой брат очень ценит вас. Сегодня он выглядел…счастливым. может, вы объясните, свидетелем чего я только что невольно стал?
Пусть обвиняет меня в чем угодно, только не смотрит на браслет!
— Ваше величество, — пролепетала я, радуясь, что иллюзии изменяли и голос также, и мой собственный голос сейчас был совсем не похож на низкий, красивый голос Мирры, — просто… просто..
Что же сказать??? Что?
— Просто мы с Арреном давно знакомы, — наконец пролепетала я, — мы знаем друг друга с детства. Я пришлась попрощаться со своей подругой Миррой, не нашла ее…
— А я тоже пришел к Мирре и не увидел ее, — подхватил Аррен.
— Мы столкнулись тут, разговорились, и…я решила поздравить генерала с помолвкой.
— А я решил поздравить Лиарру с ее помолвкой, — подтвердил Аррен.
Император во время наших оправданий смотрел почему-то только на меня, и, подняв руку, вдруг коснулся моего подбородка, заставив поднять лицо.
— Вы как-то по-другому выглядите, — удивленно произнес он, — не так, как на ужине.
Конечно, не так! Подруга, то ли забыв, как я выгляжу, то ли специально, притворяясь мной, наколдовала себе такой нос, что им можно было пользоваться при ходьбе вместо ходули. Мой же собственный нос был абсолютно обычных размеров. Нужно тоже наколдовать ей что-нибудь ужасное, — мстительно подумала я, — и пусть слушает сплетни о том, какая императрица страшила!
— Я просто… так волновалась на ужине, — пробормотала я, глядя в глаза Рэйдену и не решаясь первой отвести взгляд. Его серебристый взор, в котором клубилась магия, завораживал, притягивал, и когда он перевел взгляд на Аррена и отпустил мой подбородок, я почувствовала такое облегчение, которое чувствует рыба, сорвавшаяся с крючка. Протиснувшись мимо него, для чего мне пришлось вплотную прижаться к стене, и сделав еще один книксен, я со всех ног понеслась прочь из своих покоев.
Не знаю, о чем император разговаривал с генералом — я, выбравшись наружу, тут же забежала за ближайшую пушистую елку и, приняв собственный облик и поменяв сиреневые тона платья на серебро, без сил опустилась на землю. Подожду тут, на пушистом снегу, пока все не уйдут из моих покоев — видеться с императором снова, после того, как он устроил эту очную ставку с его братом на ужине, не предупредив меня, мне не хотелось. Тем более, есть вероятность, что прошлая ночь ему понравилась и он будет настаивать на продолжении.
Сейчас же я злилась на него, злилась на Аррена — все еще за вчерашнее зелье, была опечалена— опять же из-за Аррена, и злилась на себя — за то, что опять не смогла оттолкнуть Аррена. Когда же его власть надо мной прекратиться? Хорошо, что я не альв — они обречены любить один раз в жизни. Любовь к Аррену всего за несколько лет успела выпить из меня все силы и всю волю — страшно подумать, что было бы, если бы эта любовь длилась вечно.
Слава богам, осталось потерпеть всего несколько месяцев… или лет… сколько там длится несчастная любовь? А потом я забуду его, встречу хорошего человека и выйду замуж. И буду счастлива. Если смогу сбежать от императора.
Мне на лицо упала снежинка, а за ней — вторая, и через минуту сад уже заваливало пушистым, легким снегом. Аррен… грустит? Злится? Выбравшись на середину круглой, вымощенной камнем площадки среди деревьев, я легла прямо на землю и уставилась в черное небо, с которого сыпали пушистые снежные хлопья, искрящиеся в свете фонарей. Интересно, если я так и останусь тут на всю ночь, насколько меня засыплет? Могу и остаться — все равно мне не бывает холодно. Только вот спать на камнях будет жестковато, наверное.
— Мирра, — на этот раз императору не удалось подкрасться неслышно: его выдал скрип шагов на снегу. Опустившись прямо на землю, он поднял меня на руки, и, устроив у себя на коленях, сдул с моего лица снежинки.
— На улице холодно, а ты в одном платье, — укоризненно произнес он и укрыл меня своим плащом.
— Мне не бывает холодно, — отстраненно произнесла я.
Его плащ и мое платье красиво разметались вокруг нас, и серебро снега укрывало серебро ткани. Я подняла глаза на императора — его лицо, такое бледное, словно тоже слепленное из снега, казалось, отражало лунный свет, а выражение серебристых глаз казалось нечитаемым. И, может быть, поэтому мне вдруг захотелось узнать, что творится у него в голове.
— Почему вы любите меня? — спросила я с любопытством ученого, изучающего занимательное явление.
— Потому что ты красивая, легкая и беззаботная, как снежинка, Мирра, — отозвался мужчина, казалось, совсем не удивленный моим вопросом.
Легкая и беззаботная…если у меня и промелькнула мысль о том, что император может полюбить меня, Лиарру, то сейчас надежда на это должна полностью испарится — я была задумчивой и спокойной, а не легкой и беззаботной. Если ему нравятся беззаботные женщины, придется ему поискать кого-то другого.
— Нет, я спрашивала не про это, — я отрицательно качнула головой, — это то, за что вы меня когда-то полюбили. А почему вы продолжаете любить меня… несмотря ни на что?
Несмотря на предательство и боль, которую Мирра ему причинила.
Он понял, и помолчав, произнес:
— Потому что я не могу по-другому. Я пытался — и у меня не получилось.
Я молча положила голову ему на плечо — его чувства были мне понятны. Я тоже пыталась вырвать свою влюбленность из сердца, отвлечься на какие-то дела, даже знакомиться с другими людьми — но все было бесполезно, мне так и не стало все равно. У людей есть такая поговорка — что мы любим до тех пор, пока не начинаем ненавидеть. Наверное, это верно — как и то, что сильная любовь не сменяется равнодушием, она может лишь превратиться в ненависть.
— Пойдем, мне холодно на тебя смотреть, — нарушил молчание император Рэйден и, поднявшись со мной на руках, понес меня по белым от снега дорожкам.
В его руках было неожиданно уютно и спокойно — пока стража не распахнула перед ним двери покоев и я не осознала, что он принес меня в восточный дворец. В свои покои, а не мои.
— Куда вы меня принесли? — возмутилась я, когда он поставил меня на пол, чтобы стряхнуть снежинки со своего плаща. Свою юбку я тоже слегка потрясла, и с нее упал целый ворох снега.
— К себе, — слегка удивленно отозвался император. — Останешься сегодня здесь со мной?
— Нет, — еще сильнее возмутилась я, — тут, наверное, полно железа!
— Нет тут железа, его еще в прошло году вынесли, — терпеливо отозвался Рэйден, — помнишь, специально для того и вынесли все, до последнего гвоздика, чтобы ты могла сюда приходить?
