— Всё, всё, хватит! Я понял — Навара не виновата! Разбулькался — не уймешь… — насмешливо оборвал меня Эстон, и сменил тему. — Что про новенькую скажешь?
Аргус знал меня, когда я был еще новичком, волей обстоятельств угодившим в церберы, а он сам еще был не аргусом, а всего лишь одним из магистров. Он и сам прекрасно знал, что я могу сказать про новенькую.
Во внутреннем дворе, видном мне из окна и залитом алым закатным светом по самые стены, Танис Болотная висела на ограде тренировочной площадки и любовалась, как ее приятели-новики трясут железом, и в таком ракурсе смотреть на новенькую было даже приятно (хоть и не на всю).
Вздохнув, я перечислил:
— Обладает ярким даром с выраженным уклоном в чувствительность восприятия. Потенциально — сильное Око. Но при этом наглая, неуживчивая и безрассудная…
Аргус выразительно хмыкнул.
— Игнорирует авторитеты и склонна к неподчинению!
Смешок аргуса Эстона прозвучал исключительно ехидно.
— Бестолковая: в нужный момент растерялась, и барьер, не давший твари сбежать, мне пришлось ставить самому…
— А учить надо напарницу, учить! — назидательно вставил аргус.
— Я вас прошу, отдайте ее кому-нибудь другому! — взмолился я.
— Мальчик мой, как я могу ее кому-то отдать? Вы же с ней как половинки одного целого!
Танис
Дем прыгал с клинком вокруг Аима, как тощий и нескладный, но очень настойчивый шмель вокруг цветка. “Цветок” только отмахивался — но атака “шмеля” всё равно каждый раз захлебывалась. Белобрысому сыну кузнеца, рослому и тяжелому, лично я Плясунью под прямой удар старалась не подставлять, чтобы не остаться без рук.
Поединок шел без магии и грозил затянуться надолго: Дем, хоть и выглядел так, будто вот-вот свалится от истощения, на деле выносливостью не уступал орденским коням и имел твердое намерение стать мастером меча.
Владис, Терек и я наблюдали за ними, опершись на ограждение: Владис с одобрением, я с нетерпением, Терек с семечками.
Сплюнув шелуху, Терек сам заговорил о том, ради чего я к ним подошла:
— Твой Камень, оказывается, графский сын. И не какой-нибудь там пятый, — Терек кивнул в сторону Дема, который как раз и был пятым сыном мелкого дворянина. — А первый наследник, и до того, как вступить в орден, звался целым виконтом. Ему и имя дали как у всех дворян, с подвывертом: Илиан означает “высокосолнечный”, не абы что!
Я с удивлением оторвала взгляд от поединка и повернулась к Тереку: дворянские дети не так уж редко шли в церберы — младшие сыновья без шансов на наследство и дочери без надежды на приданое. Сражаться с чудовищами, защищая от них честный люд и родные земли — достойный путь даже и для дворянина, особенно если иного нет. Да и на безбедную старость, если не кутить, скопить можно: Орден не бедствует и в деньгах своих людей не ущемляет.
Но отдать старшего сына и наследника на службу, с которой тот вернется не раньше, чем через пятнадцать лет, а то и вовсе не вернется? ЧуднО.
Терек энергично кивнул:
— Во-во. Ни разу не слышал, чтобы целого виконта — и в Клыки, а потом по дорогам нежить гонять! Там история мутная была. Вроде бы, виконт пропал без малого на год. Его искали, конечно, но нашли почти случайно: он в каком-то трактире стулья переворачивал да в полы подтирал. Кто-то, из тех кто знал его благородного батюшку, его увидел, сообщил графу…
Дем на тренировочной площадке лязгнул по мечу Аима особенно громко, и опустил свое оружие мечом в землю, показывая, что бой окончен. Аим пожал протянутую ему руку, и оба побрели в нашу сторону, Дем устало, Аим вразвалку.
Терек, поглядывая на приятелей, торопливо закончил:
— Словом, когда его домой доставили и целители его осмотрели, выяснилось, что не помнит себя графский сын. Ни имени, ни титула, ни родни — никого из семьи. Вот после того его в орден служить и отправили. Так и служит до сих пор.
Парни подошли к нам, и Дем устало нырнул разгоряченным лицом в колоду, пока обстоятельный Аим стаскивал рубаху.
Владис перепрыгнул ограду, занимая освободившееся место на площадке.
— Тер, скажи, я тебя о чем просила?
— Так это… — Терек, мыслями уже круживший вокруг товарища, удивился. — Разузнать про твоего напарника?
— Верно. Выяснить, почему аргус, вместо наказания за драку, меня к Камню в пару назначил. И почему все вокруг так глядят, будто это наказанием и было, — напомнила я нетерпеливо переминающемуся парню.
— А! Так три Ока от него сбежали, никто больше месяца не выдержал! Благо, боги его магией щедро одарили и силой, и чувствительностью, вот он и ездит последние полгода один, сам себе и Клык, и Око!
Закат расплескался по камням последними лучами, Терек и Владис примерялись, с какого бока начать кромсать один другого, а я сосредоточенно думала.
Передо мной в полный рост встал вопрос, чего я хочу: стать Оком, которое заставит Солнышко с собой считаться — или стать Оком, которое пошлет эту задницу быстрее и дальше всех.
— А! Еще! — Спохватился вдруг Терек. — Говорят, он раньше нормальный мужик был, а когда напарника его убили — вот тогда и пошел дурить.
И, отсалютовав мне мечом, волком наскочил на расслабившегося Владиса.
В трапезной ордена не гасят огня допоздна: когда бы не вернулся цербер из дозора — его ждут к ужину. Вот и сейчас за длинными столами то там, то тут стучали ложками, негромко гудели голоса.
Но и без веской причины затягивать с приемом пищи не принято. Мы и не стали затягивать: мало того, что не принято, так еще и пустое брюхо не велит.
Я благодарно приняла у разносчика пузатую полную миску. Она, хоть и едва теплая, вкусно пахла ячменной похлебкой и мясом.
Хотя мяса в миске и не было: вечная участь опоздавших. Ну да не беда. Похлебка, щедрый ломоть хлеба и ягодный взвар — что еще нужно для счастья оголодавшему борцу с чудовищами?
— Ну доехали мы до Белой Горки. Я глазами зыркал, и дядька Пух велел, чтобы я местных расспрашивал, — рассказывал Терек про свой первый дозор в роли настоящего цербера. — А что там расспрашивать, деревня небольшая, от Кремоса меньше половины дня пути. И коню ясно, что чисто всё. Мы на всякий случай Горку по кругу объехали, и завернули коней до Сарда. На обратном пути еще в две деревни заглянули — там тоже я всё больше языком трепал…
Я понятливо усмехнулась: старый Клык показывал местным жителям нового цербера. Так и должно быть, так обычно и делают. Аиму вон его напарник вовсе сказал, вести дозор и на него не оглядываться. Дему такого доверия не оказали, зато Владис сам зарубил молоденького жрача, на которого его вывел Око.
И никто никого не бросал и от службы не оттирал, матерые орденцы честно натаскивали молодняк.
Ну его, этого Камня. Вон, Гемос пока без Ока остался — завтра подойду к нему и попрошусь в напарницы. А там, глядишь, Навара и согласится к Камню перейти… Ну а не согласится — и пес с ним, успею осмотреться, она не за один день на ноги встанет!
— А ты как? — спросил Терек, и темные глаза любопытно сверкнули.
— Да так, — отмахнулась я. — Ехали — лаялись, доехали — поцапались, возвращались — грызлись. Думаю, завтра подеремся!
Владис радостно заржал:
— От твоего Камня три Ока сбежали, а от четвертого — он сам сбежит!
Вечерняя тренировка, ужин, купальни — и до своей комнаты я добралась, еле волоча ноги.
Вошла — и поразилась, до чего добротные в ордене двери: в комнате стоял такой жеребячий гогот, что пустой кувшин из-под вина дребезжал, а поди ж ты, за дверью тишь да гладь!
Пили церберы вчетвером, рассевшись прямо на полу. Тяжелые кружки, вяленое мясо ломтями, развалившееся на блюде вперемешку с кусками хлеба, луковица, надкушенная, словно яблоко — наметанный глаз привычно выхватывал детали сурового мужского застолья.
