— Ты, главное, Вилли не искушай. Парень самый молодой и самый чуткий в нашей команде, с ним нужно бережно обращаться.
— Я учту.
— Ноль не шутит, Ева. У парня с личной жизнью все не просто.
Я мало что поняла, но кивнула.
— Есть хочешь? — Спросил Нольд, усмехнувшись. — Мы не все уничтожили, тебе оставили. Самое невкусное, в качестве награды.
— Очень мило. Нет. Я отдохну, посплю, а потом сбегаю за свежими продуктами. Идет?
Подавив внутреннюю дрожь, набралась решимости, усмехнулась под стать, и, как можно непринужденнее, взяла и хлопнула по плечу самого Нольда. Первая. И тут же увидела, как у него шевельнулись уши, а в глазах промелькнули две голубые искорки.
А от Яна резко и холодно донеслось:
— Все, иди наверх, как собиралась. Бегом.
* * *
С патрулями стало полегче. Похоже, что власти сутки держали сети в городе, а теперь сосредоточились только на междугородном транспорте и дорогах. Без оружия выехать можно, и Нольд с Яном решили дождаться пика «паломничества» на фестиваль, в котором северян любителей музыки будет не меньше, чем всех остальных. Со мной не советовались, я услышала об этом краем уха, когда вернулась с рынка с полным рюкзаком, опять дав приличный крюк по бездорожью. Не надрывалась тяжестью, взяла только то, что не нужно готовить, и что было комфортно нести. Жара и без того доканывала, и это при том, что как южанке и некромаге с регенератом мне ее было переносить намного легче. Белокожие северяне пообгорали до красноты и у обоих пшеничные волосы выцвели на кончиках, хотя большую часть времени мужчины провели в машине, а из домика выходили редко.
Вечером, уже в сумерках, я взяла сменку, полотенце и пошла в летний душ за домом. От всего хотелось отмыться — от пыли и от мысли, что что-то сегодня сделала неправильно. Не нужно мне было трогать Нольда, даже так символически. Есть реакция. И неприятная, раз Ян приказом отправил подальше. Заступила за границу дозволенного.
Зашла в огороженный закуток, разделась, нажала на рычаг, чтобы спустить на себя нагретой за день воды, и облегченно встала под струи. Мне нужно было думать о деле, о предстоящих поисках золотоволосой некромагаи в огромном городе, а я не тем забивала голову. Вспомнила сон про яму и зверя, зеркальные блики, и тут же перескочила к голубому блеску в серых глазах. Один раз такое могло привидеться, но дважды? Что это значило? Так не бывает у обычных людей.
Вздрогнула…
Отмылась, развернулась, чтобы дотянуться до полотенца, и внезапно увидела собственное сумрачное отражение в маленьком зеркальце. Сколотое, старое, очищенное в самой середине и поставленное на выступ железного крепления — наверняка северяне для бритья организовали. Им низко, но другого места нет, а я увидела свое лицо напрямую. И вздрогнула от того, что заметила в собственных глазах… Было бы солнце, были бы рядом фонари или даже огонь, я бы нашла объяснение! В карей радужке, всего на секунду, но вспыхнули золотые блестки. Два магических ярких светлячка.
— Великий Морс…
С минуту еще стояла и вглядывалась, ожидая повторения, и не понимая — галлюцинации у меня, или это на самом деле было? Некромаги видят то, что не видят другие, но это в нашу природу не вписывалось. Хотя зомби тоже не вписывались, живые трупы на трое суток, сгнившие до черноты духовные призраки, — сколько живу, не знала. А теперь?
В домик не пошла. Оделась и осталась сидеть на лавочке у стены развеивая голову от всего пережитого. Усталости давно не было, восстановила все силы, но чувства пережгли какую-то грань, за которую я много лет не выходила. Слишком много пришло с такими переменами.
Далекий центр не мешал шумом. Все, что слышала, это ветер, стрекот насекомых в бурьяне у высокого забора и собак, которые иногда вяло погавкивали на то, что их не слишком тревожило. Заброшенность, безлюдность, и мой жаркий родной юг с особым йодистым воздухом от моря. Я задрала голову и стала смотреть на звезды, те же самые, которые однажды Толлю так захотелось мне показать…
— Все в порядке?
Нольд появился из-за угла и остановился, когда меня увидел. Я улыбнулась на заботливый тон.
— Ушла в душ и не вернулась? В порядке. Просто здесь лучше, а на чердаке еще насижусь.
— Извини, что помешал.
— Погоди, Нольд. — Мне не захотелось его отпускать. — Скажи, почему ты, выбрав призвание ловить нас, однажды передумал?
— Я никогда не хотел ловить вас.
— Но ты — Инквизор.
Он кивнул и помолчал немного. А потом подошел и сел рядом, практически плечом к плечу — так близко, что я почувствовала тепло от тела.
— Я работаю в отделе по поимке некромагов, которых подозревают в совершении преступления или в соучастии. Иногда это правда, но в большинстве случаев обычные люди подделывают улики для того, чтобы спихнуть вину на тех, кто и так законом не защищен. Если некромага вычисляет преступная банда, то делает заложником — под страхом выдачи, заставляют распылять убитых после разбоя, поднимать мертвого и идти самому убивать заказного или неугодного. Никто не оставит ненужных отпечатков, не попадет на камеру, не упадет от шокера, если вдруг жертва попытается себя защитить. Можно ли потом поймать настоящего заказчика, если труп как орудие убийства, после дела тоже упокаивается до состояния пыли и тут же развеивается? Нет, некромаг крайний. И он не пойдет в полицию, чтобы пожаловаться на насилие над собой. Если кто и решается, то моя работа — доказать степень вины. За справедливость в этом случае некромагы платят своей свободой навсегда.
Нольд не сгущал краски. Я о многом слышала от отца, да и так, уже во взрослой жизни доходило разное. И всегда опасалась не только патрулей Инквиза, но и прочих силуэтов в темных подворотнях, потому что знала — нас ищет не только власть. Мы нужны не только «выборке», и лапы уродов вне закона были не менее опасны. Спасало часто одно — таких людей мы чуяли по шлейфу смертей, по отвратным духовным призракам, и никакие добрые слова не могли нас загнать в ловушку на одном доверии. Увы, спасались не все…
— Я начал рядовым, делал, что мог. Но продвинуться мне помогла поимка одного настоящего и неуловимого убийцы. Среди ваших тоже случаются поехавшие. Слышала про Палача?
— Слышала.
Меня покорежило от упоминания этой клички. Даже до юга дошел слух о северном некромаге, который жестоко вырезал людей. Три года назад о нем сначала говорили, как о праведном мстителе. Он, благодаря своему чутью, выслеживал маньяков с гнилостным шлейфом убийств и карал их лично, сам. Если полиция не может вычислить и посадить, то правосудие Великого Морса свершится. А Палачом его стали называть после, когда некромаг сам перепил крови, безнаказанности и сошел с ума от сверхидеи: казнить даже тех, чей духовный призрак был не таким. Убил очень многих. И невинных в том числе.
— Я сразу получил повышение, и теперь старший дознатель в своем отделе. Мне поручили и дело Смерти, но я знаю, что в ее случае не все так просто. Она — хорошая девушка. Есть огромное слепое пятно, которое не дает мне связать стольких ее жертв, этих зомби, с тем, что я о ней знаю. Нужно исключить ошибку. Понять. Выяснить.
— Хорошая девушка?
Я повернулась к Нольду, посмотрев на него внимательно.
— Да. Не могу тебе сейчас рассказать подробностей, но я ее знаю опосредовано. Ключевое слово — «знаю». Она — не жестока и не глупа. Она — не убийца, хотя все факты говорят об обратном.
Нольд дальше не говорил, и я надолго замолчала. Хотела развеяться, а еще больше растравила внутренние эмоции, которые горечью подступили к горлу. Ключевое слово… неужели он, правда, может «знать»? Каково быть некромагом? Каково жить, будто беззубому и травоядному среди хищников, вечно скрываясь и бегая. Даже мужчины не могли заводить нормальные семьи и растили своих детей в сплошном обмане и притворстве, изворачиваясь от упреков любимых женщин и стараясь не потерять семью, если нашли… Мы — хорошие? Смерть — хорошая девушка?
