Ганц кивнул.
Такое он понимал, это не плоть потешить, не от распутства. А если кто скажет — не плодиться...
Легко ли?
Как понял Ганц, первый год, все, что получила Ликса, она потратила на семью. Крышу перекрыла, скотину купила, родителям помогла. И в деревне ее за то простили. Все и разом. Конечно, бывало, кто из сплетниц шипел в углу, но бабы быстро прикусывали змеиные языки. Потому как для семьи...
Завидно, что ли?
Вы бы и хотели, да кто ж вам за энто дело заплатит?
Молчите, заразы, не позорьте девку, не от блудливого желания она согласилась. Чтобы семья ее в достатке жила. Заслуживает уважения.
Год Ликса щедро тратила все полученное. А вот на второй год задумалась. Или кто добрый совет дал... действительно, добрый.
Долго она спросом пользоваться не будет. Да и девке- то с господами можно, а вот замужней бабе не нужно бы! Лучше уж сколотить какой капитал на обзаведение для семьи, а потом и бросить энто дело Своя семья, вроде как, не голодает, а дармовые деньги счастья не приносят. Тут важно вовремя остановиться. И беды себе на голову не накликать.
Господа — они тоже разные бывают!
Так Ликса и поступила.
Давала деньги родителям, но и себе откладывала. И мужа среди парней приглядывала — понимающего, который не упрекнет. Не красавца, не боевого петуха, а доброго и понимающего. Жизнь заставила в людях разбираться.
Реш был именно из таких. Не то, чтобы ему все было по нраву, но мужчина понимал — не от хорошей жизни девушка по рукам пошла, хоть и по благородным.
Сам он тоже жил небогато, третий сын, что там ему достанется?
Две курицы, три тряпки?
А тут и хозяйство будет, и жена... поди, плохо? Так и сговорились. Реш Ликсу в обиду не давал, говорил, что любого прибьет за дурные слова, так и вышло. Пару челюстей сломал, на остальные как засов приколотили. Замолчали...
А тут Ликса пропала.
Отправилась, как и обычно, господам прислуживать, обещала домой прибежать, и — пропала!
Когда?
Да кто ж знает... обещала через десять дней домой, служанок так отпускают. Раз в десять дней, на день...
И жалованье им так же платят, вот, они его домой и относят. Ликсу ждали, а она и не пришла.
Где?
Как?
Нет, не понять...
Марька побежала к замку (охотничьему домику) да только ни с^чем вернулась. Спасибо — собак не спустили.
Нет там Ликсы! И проваливай отсюда, деревенщина!
Марька тогда малАя была, но в этот год она обязательно в замок сходит. Наймется в прислуги, о сестре поговорит...
— Она точно не могла уехать? — уточнил Ганц.
— Она и деньги оставила. Какие копила...
Это уже было серьезнее. Но...
— Десяток медяков? Или побольше там?
Ганц пристально вглядывался в Марькино лицо. И от- ' вет получил.
Дрогнули губы, блеснули глаза... так! Похоже, там тугая кубышка! Оно и понятно, господа бывают щедрыми, особенно к сговорчивым и очаровательным девушкам.
— Ликса на тебя была похожа?
— У меня волосы темнее. А у нее чистое золото, коса до пояса! И глаза больше...
Ганц внимательно слушал.
Потом кое-что уточнил, дополнил...
Ох, не нравилось ему то, что получалось. Решительно не нравилось.
— Марька, у меня к тебе вопрос есть.
— Какой?
— Ты леса хорошо знаешь?
— Ну... не то, чтобы...
— А кто хорошо знает? Кто браконьерил?
— Ты что, пришлец! Ополоумел? Такое спрашивать?
Ганц нахмурился.
— Да мне оно бы и не нужно! А ты подумай о другом! Местность здесь не болотистая, верно?
— На десять дней пути — леса. Ни болот... разве что озера есть. Но это далеко...
— А где можно поблизости труп спрятать? Так, чтобы и дотащить легко, и не ходили туда? Ежели ты знатный господин, а не браконьер. Лесным людям, понятное дело, елку от елки знать надо, запрячут — не разыщешь. А господа — не то. Они по верхам глядят, могут и не догадаться... а вот поискать бы нам такое место?
1С
К чести Марьки, поняла она мгновенно. Хоть Ганц и изъяснялся достаточно путано, согласно своей роли.
— Ты думаешь, что Ликсу убили, а тело спрятали? Да, пришлый?
— Если она о себе знать не дала, и денег не взяла, и пропала она... думаешь, смогла б она вас бросить? Ради семьи ведь начала с господами хороводы водить, не от хорошей жизни. И семью покинуть? Да если б увез ее кто, нашла б случай весточку о себе передать! Хоть словечко. А если год уж ничего нет... точно — ничего?
Марька вздохнула так, что сразу все стало понятно.
Ничего.
— Значит, могли убить. И ту девушку, которую я ищу — тоже.
— Я... я поговорю.
— Я понимаю, меня не поведут...
— А вот это ты зря. Я могу сказать, что у тебя брат в этих краях пропал, ты его ищешь.
Ганц закивал. Звездный свет проникал в щели, Марька видела его жесты, так, что слова и не требовались.
Конечно, скажи, родная! Я подтвержу...
— Ежели заплатить надо — я деньгу дам.
— А не боишься? — прищурилась девушка. — Что заведем, да и закопаем? По башке дать, деньги забрать — кто тебя тут найдет?
Ганц качнул головой.
— Ты не дура. Со мной что недоброе сделаешь — ничего о сестре не узнаешь. И будет тебя это всю жизнь поедом есть. Не боюсь.
Марька прикусила губу. Задумалась.
— Я прц$у завтра. В это же время.
И только дверь качнулась. Но не скрипнула — хороший хозяин петли бережет и смазывает. Очень удобно для тех, кому нужна тишина.
Авестер, Берма.
— Ваши мышки, господин.
Лиля с улыбкой выставила на стол здоровущий поднос. Кот утащил печенье и улыбнулся.
— Хороша ты, Алия! И готовишь вкусно...
Лиля кивнула. Она была с этим полностью согласна.
— Скоро уезжать-то собираешься?
— Как весна придет, сезон начнется, так и соберусь, — кивнула Лиля. Тайны из своих намерений она не делала.
Был уже поздний вечер, в таверне было от силы два- три человека, и никакого интереса к беседующим они не проявляли...
— Присядешь со мной?
Лиля огляделась, поняла, что пока никому и ничего не требуется, — и махнула рукой. Опустилась напротив Кота. Не просто ж так ей предлагают поговорить?
— Слушаю?
— Алия, оставайся?
Лиля подняла брови.
— Зачем?
— А что не так? — ответно удивился мужчина. — Что тебя там ждет? Здесь у тебя свое дело, друзья...
— Дом, семья, родные и близкие?
— Кто тебе мешает это все завести здесь? — удивился Кот.
Лиля подняла брови.
— И как ты себе это представляешь?
— Хотя бы — так.
Мужчина осторожно взял в свои руки ладонь Лилиан, повернул ее линиями жизни кверху, поднес к губам и поцеловал. В самую середину ладошки.
Лиля прикусила губу.
Вот оно что?
В романтические кошачьи намерения она не поверила, понятно. Просто она выгодна. Кот и решил попробовать... помурлыкать. Порода такая. И природа.
Зачем ему?
Так сказано же! Выгода!
А вот как отказать...
Миры могут быть разные, и времена, и нравы, а мужчины всегда плохо воспринимают слово: «нет». Но именно его Лиля и произнесла, отнимая ладонь.
— Нет.
— Почему?
Лиля задумалась, что можно сказать, что нельзя... и решила быть откровенной. Разве что имен и титулов не называть.
— Потому что меня там ждут.
— Это так... серьезно?
Лиля кивнула.
— Это более, чем серьезно. Там у меня муж, дочь и сын, отец и мать, люди, которые стали мне братьями и сестрами. Здесь... рано или поздно меня найдет мой враг.
— Врага и укоротить можно.
— Хороший ты, — Лиля коснулась Кошачьей ладони. — Только есть те, кого на голову просто так не укоротишь. Из благородных и титулованных.
— Как ты?
— Выше меня.
Кот сощурился, но спорить не стал. И спрашивать про имя — тоже.
Ни к чему. Незачем ему такое... одно дело — с хорошенькой женщиной закрутить. С трактирщицей, которая может, # из благородных, но в тот мир вернуться не захочет.
Другое — когда ты все ее проблемы решать станешь, а она все равно рядом не останется. И ждут ее там... где?
