счёт — он отвечает за других, они на первом месте.
— В Зарне есть книга, — проговорил он, — в которой нарисованы и описаны большинство существ нашего мира, когда будем там, я могу тебе показать.
— Ловлю тебя на слове, — Хэла блаженно улыбнулась, устроившись, словно место поудобнее себе делала, рядом с ним. — Что дальше было?
— А? — он забыл о чём они говорили. Ухмыльнулся сам себе.
— Мы остановились на великанах, — напомнила ведьма, — но если не хочешь, можешь не рассказывать.
— Ты же можешь сама всё увидеть, — и это был второй вопрос, который он хотел ей задать. Задать так, чтобы она не отшучивалась, как было с Роаром, а сказала честно.
— Я же сказала, что не хочу, — ответила Хэла.
Он всмотрелся в её лицо. Было непонятно почему, но отрадно, что нет.
— Знаешь, я наверное всегда этого боялся, — сказал ей Рэтар. — Что ты посмотришь и увидишь то, что испугает тебя, и я уже никогда не смогу даже надеяться на то, чтобы ты не просто была рядом, чтобы ты смотрела на меня… просто смотрела…
— Рэтар? — Хэла посмотрела в его глаза, и этот взгляд, полный такой грозовой бездны, полный необъяснимого понимания, мудрости… вот ради него он так хотел вернуться, впервые за всю жизнь, он так хотел вернуться. И его так боялся потерять.
— Орт, с которым я сражался, вымотал меня, — и он продолжил рассказывать, чтобы как-то успокоить себя. — В какой-то момент, он просто опустил свой меч, а у меня уже не было сил отбить удар, да и у моего меча тоже не осталось сил.
Рэтар повёл головой, уходя в тот бой, снова думая о том, мог ли он что-то тогда сделать другое.
— Я просто поднял меч, просто, а он раскололся от удара, но это спасло меня от того, чтобы быть разрубленным пополам, — проговорил он. — Меч орта соскользнул и прошёл по касательной. В пылу сражения я даже этого не заметил, я просто обошёл его меч и воткнул осколок своего ему в бедро. Выдернул. И тут меня залило кровью. Его, моей. Орт пошатнулся и упал прямо на меня.
И кажется всё же Рэтара не отпустило это, потому что рассказывая, он вспомнил это ощущения, когда захлёбываешься в крови, когда тебя прижимает тело, больше чем твое раза в полтора.
— Так я пролежал под ним, пока меня не нашли, — продолжил рассказ феран. — Нашего мага к тому времени уже убили и остались только лекари. Они кое-как обложили рану травами, которых тоже не хватало. Я лежал так несколько дней. Рана начала кишить паразитами, я до сих пор помню это чудовищное ощущение, когда внутри тебя копошатся маленькие твари, пожирающие тебя заживо.
Он невольно поморщился.
— И я уже молил всех богов, каких только мог вспомнить, чтобы послали мне смерть, — вздохнул Рэтар. — Но пришла подмога. Прорвали окружение и раненых доставили в Йерот. В том бою погиб Рейнар. И в портал я попал митаром, а вышел фераном. Не просто фераном, а фераном Изарии, самого большого и богатого ферната Кармии.
И он ухмыльнулся, вспоминая, как гонял магов Тёрк, чтобы шевелились с лечением Рэтара.
— Надо ли говорить, что маги ринулись спасать меня, потому что понимали, чего им может стоить моя благодарность, — повёл бровью феран и посмотрел на Хэлу. — Лечение обычно проходит не сразу. Сначала нужно было меня вытащить с грани и очистить рану, потом затянуть её, потом уже убрать след за один или два раза. Мне, если честно, было как-то наплевать, что ли… я был безумно расстроен тем, что погиб Рейнар. В сущности он был не просто моим танаром, он был намного ближе мне, чем отец, а ещё он был моим другом.
Рэтар тяжело вздохнул.
— У меня тогда были отношения с одной леревой. Ты же знаешь кто это?
— Содержанки? — уточнила Хэла. — Они живут за счёт мужчин, которые их… ммм… посещают?
— Да, — кивнул в знак её правоты феран. — Но я её не содержал. Я был митаром, хотя мог позволить себе, конечно, но у неё было два ферана, а я… не знаю… мне казалось, что я был у неё для души…
Он усмехнулся.
— Я думал, что любил её. С ней было хорошо. Я не про близость, хотя это тоже, — и Хэла понимающе повела головой. — Она была умная, много читала, умела слышать. С ней можно было говорить на любые темы, не касающиеся войны, особенно. А это, знаешь, в моём положении было… удивительно.
И Рэтар пожал плечами, вспоминая то время.
— И мне оставалось только убрать шрам, но навалилось, столько всего случилось, что мне необходимо было с кем-то поговорить. Нужно было не знаю, — он попытался объяснить, скорее себе, чем Хэле. — Понимание, нет… Такое тепло, что ли, участие. Я не дождался конца лечения и пришёл к ней со шрамом, он был почти такой, как сейчас, ну может более свежий, что ли. И…
Рэтар нахмурился, вспоминая глаза девушки, когда она его увидела. Тот самый взгляд, к которому он позднее привыкнет, и он уже не будет задевать или трогать. Тот взгляд, которым так и не посмотрела Хэла.
— За то короткое время, которое я пробыл у неё, она смотрела куда угодно только не на меня, — проговорил Рэтар. — Она посмотрела мне в глаза всего дважды — когда встретила и когда проводила. Встретила с ужасом, а проводила с жалостью. И меня это задело. Я вернулся к магам и сказал, что убирать шрам не надо. Они что-то там ещё подлечили и я отправился домой. И получил по полной ужаса, отвращения, жалости… Но это была моя гордыня, моя заносчивость, моя спесь. Я оставил всё как есть.
— Как шрамы на спине? — нахмурились она, спрашивая о старых шрамах от плети на его спине.
— Да, — согласился он. — Да, Хэла, как шрамы на спине. Они напоминают мне о жестокости моего отца и о том, что я не хочу быть, как он.
— Ты с ней больше не говорил?
— Она написала письмо, в котором было много слов о том, как ей стыдно, что она так себя повела, что-то про чувства, — Рэтар хмыкнул. — Когда Тёрк его увидел, он усмехнулся, потому что написано оно было в тот день, когда меня официально объявили фераном Изарии.
— Это могло быть совпадение, — тихо заметила Хэла.
— Могло, — согласился феран. — Но в совпадения я не верю.
— Ты можешь убрать его в любой момент, — заметила она.
— Могу, — подтвердил он. — Просто я слишком упрям для этого.
— Мой папа был пожарным, — тихо проговорила ведьма. — Это
