Пока я иду, охотник поворачивается и выталкивает свое мощное тело из воды, и я осознаю, что это Хэйден.
Ииип.
Застыв на месте и затаив дыхание, я завороженно слежу, как он упирается своими сильными руками на край бассейна и вытаскивает себя из воды. Перед моими глазами нет ничего, кроме бесконечных акров упругих синих ягодиц и хлещущего хвоста, и с одной стороны я боюсь, а с другой все-же надеюсь, что он развернется, и я увижу полноценный фронтальный обзор того, что мне перепало. Ша-кхаи живут в тесноте и не стесняются своего тела. Бассейн находится в центре основной части пещеры, и все им пользуются, не стесняясь того, что выставляют напоказ. Когда люди только прибыли сюда, в этом они вели себя куда более застенчиво, до того, как не приспособились, и теперь, полтора года спустя, ну… могу лишь сказать, что «колбасок» я видела больше, чем увидела бы на мясном рынке. Не то, чтобы обычно у меня возникали бы с этим проблемы.
Но сегодня? Сегодня это обернулось проблемой… потому что, когда Хэйден оборачивается и начинает мягкой шкурой вытирать волосы, я не могу перестать глазеть на него, да так, будто я еще никогда в жизни не видела члена.
Это первый раз, когда я вижу Хэйдена голым, и, ну… он оснащен серьезным оружием. Все ша-кхай оснащены весьма впечатляющим образом, но у Хэйдена, пожалуй, самый толстый член из всех, что мне доводилось видеть. Он невероятно широкий, а внизу, под его длиной, покоящейся у него между бедер, тяжелые яйца. От вида его солидного члена у меня в животе аж больно становится, и от желания мой кхай принимается мурлыкать. Должно быть, и Хэйден начал напевать, потому что он поднимает голову, и наши взгляды встречаются.
И стоя там, глазея на его обнаженное тело, я чувствую себя странно уязвимой. Мой разум борется с потребностью моего тела прикоснуться к нему. У меня аж руки чешутся, как мне хочется провести ладонями по его коже и кончиками пальцев почувствовать ее бархатную текстуру. В моей голове мелькают образы того, как блуждаю руками по всему его телу, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него и повалить его на пол пещеры.
Но мне хотелось вовсе не этого.
Мне хотелось пару, который бы любил меня, а не того, который едва может меня терпеть. По-другому я не в силах принести в этот мир ребенка, как бы сильно мне не хотелось стать матерью.
Мои ноги одеревенели, но я заставляю себя пройти к бассейну и сесть. Хотя в голове у меня свирепствуют мысли о Хэйдене, а не о парочке передо мной, я улыбаюсь.
— Привет, Меган, Кэшол.
Часть 5
ХЭЙДЕН
Упрямство Джо-си просто невыносимо. Я смотрю, как она устраивается рядом с Кэшолом и его парой, игнорируя мое присутствие здесь. Я знаю, она меня видела — я видел, как ее голодный взгляд прошелся по моему телу. Я знаю, что она так же страдает от резонанса, как и я.
Ну что за упрямая самка. Почему она так упорно настаивает на попытке исправить положение в том, что нельзя изменить? Я никогда не выбрал бы Джо-си себе в пары, однако уже сейчас мне совершенно ясно, что для меня здесь не существует никого, кроме нее одной. Так решил кхай, и обсуждать тут больше нечего.
Моя грудь поет гневную песню о своей потребности, и я потираю ее, желая, чтобы она успокоилась. От близости Джо-си мой член болезненно ноет, но я даже близко к ней не подойду. Ей придется самой подойти ко мне и сказать, что она уже созрела, а я должен запастись терпением, и неважно, сколько времени на это потребуется. Со временем резонанс станет настолько сильным, что она уже не сможет сопротивляться его зову. А до тех пор мне предстоит попросту ждать на протяжении бесконечных дней и ночей.
Но до этого момента мне не стоит надолго задерживаться в этой пещере.
Я возвращаюсь обратно в свою пещеру — пустую и одинокую без ее недовольного присутствия — и быстро одеваюсь, потом заплетаю волосы и собираю в узел на затылке, чтобы они не лезли мне в глаза. Я беру копье и пращу. Раз мне не утолить жажду своего тела с моей парой, то приложу всю свою энергию на охоту и кормление племени. Жестокий сезон наступит через несколько оборотов луны, и живот моей пары округлится моим ребенком, и он тоже будет нуждается в заботе.
Образ худенького тела Джо-си, вынашивающей моего ребенка, наполняет меня неистовым удовольствием и страстным желанием… и чистейшим ужасом. Она слишком хрупкая. Что, если она не сможет выносить мой комплект? А что, если проблема, по которой она до сих пор не резонировала, заключалась в том, что ее кхай недостаточно силен? Крепко сжимая свое копье, я сдерживаю непреодолимое желание броситься обратно к Джо-си и запихнуть еду в ее маленькую ладошку. Ей совсем не понравится мое внимание.
Но я снова представляю ее, мою пару, лежащую в моих шкурах, свернувшись калачиком и с округлившийся животом. Мой член чуть не изливается в набедренной повязке, и я буквально наваливаюсь на свое копье.
Никогда за всю свою жизнь я не хотел что-либо так сильно, как это.
Я должен набраться терпения. Я должен дождаться, когда она сама признает меня своей парой.
А пока я должен напряженно работать.
* * *
Я охочусь с такой свирепостью, которая удивляет все племя.
С суровой непреклонной решимостью истощить свое тело, я каждое утро ухожу на рассвете, прихватив сани, а когда возвращаясь каждую ночь обратно, они полны свежего мяса для растущего племени. Там есть молодые, нежные детеныши двисти, более жесткие матери с густой шкурой, которые так полезны. Там есть изысканные серпоклювы с перьями, которые люди так высоко ценят для своих подушек. Есть и пернатые звери, и двузубцы, и снежные кошки, всевозможная рыба, прыгуны, и я даже нахватал сладкие тростниковые растения храку, которые так любят человеческие самки. Все эти существа попали прямиком в мои ловушки или стали жертвами моего копья. Остальные охотники лишь дивятся моей увлеченностью делом.
Я тупо молчу. Единственная причина, по которой я извожу себя работой так жестоко, это маленькая человечка, в руках которой мое будущее.
Каждую ночь я возвращаюсь в пещеру полностью обессиленный. Я отправляюсь в свои пустые шкуры и слышу вокруг себя эхо пустоты моей пустой пещеры. Меня наполняет глубокая боль от осознания того, что моя пара предпочитает ночевать в чужой пещере, нежели здесь, со мной.
«Она не такая, как Зала, — повторяю я себе. — Будь терпелив. Дай ей время».
Так я и делаю. Я ласкаю свой член до тех пор, пока не кончаю, но с каждым разом это приносит мне все меньшее удовлетворение. Песня моего кхая — разгневанный протест на мое самоудовлетворение, но о Джо-си и речи быть не может, а мое тело требует освобождения. Когда я засыпаю, мне снится она с нашим комплектом. В спокойные ночи мне грезится счастье. В бессонные ночи мне снится, что они умирают и для меня потеряны.
С течением времени плохих ночей становится больше, чем хороших.
Поэтому я охочусь еще больше. С каждым днем я появляюсь в пещерах позже предыдущего, когда луны-близнецы уже заходят высоко в ночное небо. Если бы это могло помочь, я бы ушел на несколько дней, но я должен находиться рядом с ней. Мой кхай не потерпит меньшего. Я должен ее видеть, хотя бы для того, чтобы увидеть, как она от меня отворачивается.
Я не могу есть. Я не могу спать. Но по мере того, как проходят дни, я все продолжаю надеяться, что что-то изменится, и скоро.
* * *
Недели спустя…
— У тебя вид как у больного прыгуна на последнем издыхании, — как-то утром поддразнивает меня Аехако в то время, как я точу свое копье.
Я впиваюсь в него сердитым взглядом, не радуясь компании.
— Тебе лучше найти свою пару и забалтывать уши ей, а не мне.
Он только улыбается, затачивая острие своего копья, как будто я только что на него не рычал. Аехако — самец, которого мало что беспокоит, и иногда я ему завидую. Похоже, что в последнее время меня беспокоит все.
