Довольная Ай-Жама без звука, не торгуясь, оплатила все выбранные Натальей нитки, не забыв отобрать еще и некоторое количество для собственных нужд. Покопавшись в тканях, добавила к своим покупкам еще и большой отрез ядовито-желтого атласа.
-- Смотри, Нариз, зеленый тебе купила, красный купила, а этот – погляди – чистое золото! На свадебный наряд самое то будет!
Накинув на плечи послушно стоящей Нариз кусок ткани, она покивала головой, довольная собственным выбором. Наталья Леонидовна только вздохнула – ей жаль было, что разговор с купцом прервался, однако еще кое-что полезное для себя она все же решила прихватить с его прилавка.
-- Ай-Жама, -- Наталья Леонидовна даже поклонилась, подчеркивая свою нижайшую просьбу, -- моя служанка, Хуш, она совсем обносилась. Стыдно будет везти ее в таких лохмотьях в столичный дворец. Позволь, почтенная, вместо пары домашних нарядов для себя, я возьму дешевой ткани для нее? Мой отец всегда был щедр ко мне. Я не хочу позорить его имя, когда перееду к своему жениху.
После паузы, глядя на удивленное лицо Ай-Жамы, Наталья поспешно добавила:
-- Конечно, почтенная, ты намного опытнее меня. Как ты решишь, так все и будет.
Медовые речи сделали свое дело. Чуть усмехнувшись уголками губ, Ай-Жама торжественно повернулась к торговцу и велела:
-- Добавь то, что выберет Нариз, я скоро вернусь.
И она отошла на пару телег назад, о чем-то заговорив там со второй женой – женщины спорили, хоть и без энтузиазма, что было весьма на руку Наталье Леонидовне. За эти несколько минут она успела еще узнать, что часть пути можно сократить, если плыть морем.
Кроме большого куска льняного полотна Нариз выбрала столь же немаркой, скучной серой шерсти, кусок самокрашеного коричневатого льна и большой отрез чистой белой ткани. Сейчас и купцы, и подручные, и солдаты были без головных уборов, но, когда они входили в деревню, на всех было некое подобие бедуинских платков – похоже, так они защищались в дороге от палящего солнца. А что лучше такого платка может скрыть длинные волосы?
Глава 7
Глава 7
После того, как Нариз в сопровождении Хуш и несущих ткани, нитки и ленты рабов покинула торги, прошло минут десять-пятнадцать, служанка еще даже не успела разложить новоприобретенное барахло, как снаружи послышался дикий шум – крики и вопли.
Наталья Леонидовна испуганно вскочила, кинулась к открытому входу и увидела совершенно потрясающую картину. Чинный ряд торговцев скрылся за волной кишащих как муравьи, гомонящих женщин. Мужчины старались не соваться в эту машущую руками и визжащую толпу. Где-то с краю уже вспыхнула ссора, и две тетки вырывали друг у друга непонятный сверток.
«Тьфу ты, идиоты какие! Совсем тупые, что ли? Не понимают, дикари, что сами же этим криком и ажиотажем поднимают цены на товары?». Плюнув, Наталья Леонидовна вернулась на свое ложе и принялась обдумывать насущные проблемы.
Гомон стих, а утром следующего дня торговцы уехали в другие стойбища.
Еще несколько дней Наталья мучилась от того, что не может приступить к шитью. Конечно, сейчас только конец весны, но время летит быстро, а сшить ей нужно очень много. Однако, шить мужскую одежду на себя в присутствии вечно торчащей рядом Хуш было решительно невозможно.
Наталья злилась, срывала свое раздражение на служанке, без конца гоняя ее с дурацкими поручениями.
-- Не такого цвета хочу! Желтые хочу! -- Моя сунехи, талпаны уже все отцвели, и желтые отцвели и красные отцвели. Только аргисы еще цветут, но они не бывают желтыми, сунехи. Чем же тебе этот букет не хорош?!
-- А мне все равно! Иди и где хочешь найди!
Но больше, чем на двадцать-тридцать минут служанка не уходила, плакала и клялась святой Эриной, что хоть всю степь обойди, а желтых талпанов не найти.
Помощь пришла откуда не ждали. Наталья шла в туалет в сопровождении несущей «зонтик» от солнца Хуш и молчащих рабов, когда от одной из юрт ее окликнул звонкий детский голос.
-- Эй, Нариз! А ведь я тогда выиграл.
Наталья резко обернулась и увидела худенького подростка, узкоглазого, смуглого, бритого налысо и ростом всего на пару сантиметров ниже нее. На левом виске оставлена длинная прядь черных волос, сплетенная в тонкую косичку. Кончик косички оттягивала какая-то золотая бляшка, похожая на те, что украшали бороду отца Нариз.
Она смотрела на приближающегося мальчика, который остановился шагах в трех, и совершенно не понимала, что ему ответить.
Хуш и сейчас кинулась выручать свою ненаглядную сунехи. Вплотную подойдя со спины и жарко дыша ей в ухо резким запахом чеснока, он зашептала:
-- Это твой младший брат, сунехи, второй сын Ай-Жамы. Айнур сыновей любит, не дерзи ему, сунехи. Поклонись, почтение окажи.
И после крошечной паузы дошептала:
-- Гуруз зовут, значит «долгожданный».
Странно все-таки устроена человеческая память, то что имя Гуруз значит «долгожданный», Наталья Леонидовна вспомнила при произнесении слова, а вот факт наличия брата, его лицо, привычки, отношение к сестре в голове не сохранились. Но это был шанс! Это был именно тот шанс, в который Наталья собиралась вцепиться зубами.
Немного помолчав, Наталья ответила:
-- Когда выиграл? Когда я с коня упала и чуть не убилась? Тоже мне, выиграл он!
Мальчишка растерялся и начал оправдываться:
-- Но я же не виноват, я впереди был. Это ты сама с конем не совладала!
Однако, Наталье нужна была ссора – прилюдная ссора, о которой знали бы люди, при этом – не слишком сильная. Поэтому она продолжала подначивать подростка.
-- Я бы и сейчас тебя обогнала! Пользуешься тем, что отец запретил мне к коням подходить. Да и не верю я, что ты тогда впереди был. Не мог такой малыш меня обогнать!
При слове «малыш» мальчишка вспыхнул, отскочил от нее подальше.
-- Ай-йя! Говорил мне Сарджан – с девчонками не связывайся! Ты вообще позор семьи! Все говорят, что как упала с лошади – дурочкой стала!
Ласковая рука Барджан айнура прихватила мальчишку за ухо. Наталья даже не заметила, как он показался из юрты своей старшей жены и теперь, тряся сына, тихо выговаривал ему:
-- Если ты, щенок бестолковый еще раз такую глупость скажешь, на все лето в пастухи сошлю. -- Отец, она сама дразнится! Она первая начала! -- Ступай в юрту, недоумок!
Отец отпустил покрасневшее ухо, и Гуруз, всхлипнув и потирая больное место, исчез за круглым боком юрты. Барджан айнур, хмурясь, смотрел на дочь.
Наталья Леонидовна испуганно молчала, потупив глаза, и дышала через раз. Кто его знает, самодура? Как он решит наказать ее?
Однако, наказывать отец не стал никак. Недовольно посопев, он буркнул:
-- Дочери Хирга! Поганые языки! А ты куда смотришь? – накинулся он на Хуш.
Побелевшая служанка, в руках которой мелко дрожал плетеный балдахин, ответить не осмелилась. Посопев еще не много, Барджан айнур приказал:
-- Идите уже быстрее, да на люди пореже выходите.
Когда сердце перестало испуганно частить, сидя в тишине собственной юрты, Наталья обдумала всю эту сцену и решила, что все получилось именно так, как требуется.
Весь день она была весела, даже не ругалась на Хуш. А на следующий день с утра, безропотно вытерпев молочные процедуры, прямо при служанке Ай-Жамы, она велела Хуш:
-- Доставай ткани, что у торговца купили. Худая примета, уходить из семьи, оставляя за спиной обиженных. Гуруз погорячился, я погорячилась – будет обида. Сошью ему дорогой костюм, подарю, будет в семье мир.
То, что служанка донесет Ай-Жаме все, что слышала, Наталья даже не сомневалась. Теперь она спокойно и не торопясь могла шить все, что хотела. Ей было, что ответить на любые вопросы.
Начала она с дорогой златотканой парчи, кусок которой спокойно лежал в сундуке Нариз. Привлекая служанку Ай-Жамы, которую звали Бирт, она обсудила с Хуш покрой и размеры, и принялась шить местный парадно-выходной «камзол».
