но маркграфу её ответ вроде бы и не требовался.
– Вам его жалко? – всё-таки решилась кадет, когда их кавалькада, пересеча маленькую площадь перед храмом святого Брайдигуса, уже свернула на улицу Блаженных мучеников, в конце которой маячил флюгер-дракон маркграфского особняка.
– Я похож на человека, способного кого-то жалеть? – тоже не сразу отозвался Редиш.
На это Недил вообще отвечать не стала.
– Не путайте жалость с сожалением, леди. Иначе начнёте приписывать людям не свойственные им чувства, а там и до блаженности недалеко. Впрочем, если вы решите сменить мундир на сутану… Но мне почему-то кажется, что из вас выйдет скверная аббатиса.
– Так о чём вы сожалеете? – даже для себя неожиданно перебила его Леора, старательно глядя на мокро поблёскивающие булыжники мостовой в развилке лошадиных ушей.
Кажется, Редиш на неё посмотрел – щёку будто царапнуло колким и скула онемела.
– Я при Его Величестве денщиком был, – равнодушно сообщил маркграф, снова выдержав немалую паузу. – Лет так пятнадцать тому назад. Знаете, розовые воспоминания о сладкой юности. Осада Навера, компания в Приречье… Ах, молодость, молодость!
– А тогда Его Величество был похож на свои портреты?
– Он никогда не был на них похож, – резко, если не зло, ответил маркграф, – потому что никогда не позировал. Считал это недопустимой тратой времени.
– А правда, будто император спал по четыре часа в сутки?
– Это единственное, что вас в нём удивляет?
– Нет, просто я один раз попробовала и выдержала только пять дней.
– Потому-то вы и не император.
– А вы?
– Я тоже не император, – отрезал Редиш, спешиваясь, бросая поводья подбежавшему конюху.
Другой слуга, почтительно, но настойчиво, помог Леоре из седла выбраться. Но в самом-то деле, не до утра же ей посередь двора конной статуей торчать.
– А вот императрица вам понравилась, – заявил маркграф, шагая к дому.
Недил, понятное дело, ничего не оставалось, как следом бежать послушной собачкой. В конце концов, чужое хамство – это ещё не повод для собственной невежливости. Да и когда Редишу снова с ней поговорить вздумается? Такие шансы упускать нельзя.
– С чего вы взяли? – чуть запыхавшись, на ходу перчатки стягивая, выпалила Леора.
– Таким как вы куклы вообще нравятся.
– Таким как я, это каким? – буркнула Недил.
– Жалостливым, сентиментальным и романтичным, – охарактеризовал её генерал без обычной досады, но и доброжелательности в его голосе было не много.
Впрочем, кто бы сомневался? Вряд ли Чёрный маркграф высоко ценил подобные качества.
– А, может, я безжалостна и прагматична?
Редиш глянул на телохранителя через плечо, задрав брови. Спасибо, хоть комментировать не стал, даже не хмыкнул.
– Хотите вина? – спросил, будто они каждую ночь на сон грядущий по бутылочке распивали.
– Спасибо, но уже, наверное, поздно, – промямлила Леора.
– Да оставьте вы! – рыкнул Редиш. – Мой дом не приют для монастырских воспитанниц! Впрочем, делайте, что хотите, развращать я вас не собираюсь. Спокойной ночи.
Недил стояла – дура дурой. У неё даже уши горели, словно ошпаренные: вот тебе и роковая соблазнительница, будущая возлюбленная генерала. Порадовалась, что он тебя считает всего лишь слишком романтичной, а не сопливой малолеткой? Ну и получай.
– А можно спросить, почему вы не собираетесь меня развращать? – сказал кто-то совсем рядом.
И лишь через удар сердца до Леоры дошло: этот «кто-то» – она сама, это она вывезла, по собственному почину, чужой не заставлял! Разве что Левый за язык потянул.
– Спросить можно, – согласился Редиш, останавливаясь посередине лестницы.
– А ответ услышать? – процедила Недил, закусывая щёку.
Гори оно всё синим пламенем! Хуже уже не будет.
– Не думаю, что вы этого хотите.
– Хочу, – упёрлась кадет.
– Ну, как знаете, – равнодушно пожал плечами маркграф. – Хотя я тоже обеими руками за честность. Соблазнять вас, леди, слишком хлопотно. Я имею в виду последствия… эм… соблазнения, а не сам процесс. Вы же непременно влюбитесь, страдать начнёте. А страдальцы как никто умеют усложнить жизнь.
– Я знаю, чего вы добиваетесь! – почти выкрикнула Леора, сжимая ещё и кулаки.
– Во-от как? Интересно. Обычно я сам не очень понимаю, чего хочу.
– Ждёте, чтобы я рапорт написала? Попросила перевести меня? – змеёй прошипела Недил. Между прочим, прошипела-то просто так, от злости, кровью колотящейся в виски. И ещё жгучего бессилия. Ну и обиды, конечно. Только вот Редиш, уже было почти отвернувшийся, одарил её эдаким долгим взглядом. – Так вот, не дождётесь! – закончила на чистой инерции.
– Почему? – осведомился маркграф.
Злость, обида и всё прочее схлынули, оставив разум чистым, будто тряпочкой протёртым. Ну естественно, это так просто, очевидно же! Чем она генерала заинтересовать может? Дамскими штучками, покладистостью и воспитанностью, заинтересованностью в его делах? Дудки! Таких прелестниц во дворце двенадцать на дюжину, а на улице три медяка за штуку дают.
– Если я буду просить о переводе сразу после распределения, то на карьере можно ставить жирный крест, – уже спокойно ответила Леора, одёргивая мундир. – Служба же при вас, год, пусть даже полгода, это очень хороший старт. Да и, думаю, здесь я смогу научиться многому.
– Так вы карьеристка? – эдак задумчиво протянул маркграф.
– В корпусе я была лучшей из потока.
– Об этом мне уже сообщили.
Вместо ответа Леора многозначительно бровь приподняла. Да, этому трюку ей пришлось долго учиться, но ведь результат того стоил, фокус, как правило, срабатывал.
– Получается, вы выбрали меня своим наставником? – усмехнулся Редиш, мотнул головой, откидывая волосы.
– Не самый худший выбор, не так ли?
– Не наглейте сверх меры, не поверю.
– Не буду, – пообещала Леора, скромно потупившись настоящей монашкой. – Спокойной ночи, милорд.
– Ну-ну, – непонятно отозвался генерал, а больше ничего добавлять не стал, удалился молча.
И только когда его шаги стихли окончательно, Недил выдохнула, не без труда расправила судорогой сведённые пальцы, снова кулаки сжала.
– Посмотрим, – тихонько пробормотала под нос.
Впрочем, никто её слышать уже и не мог.
За неделю Леора хорошо поняла, насколько её служба трудна, буквально отлёжанной печёнкой прочувствовала. И основная трудность оказалась в том, что никакой службы не было в принципе. После малого императорского приёма маркграф со своим телохранителем вообще не общался. Лишь от слуг Недил узнавала,
