Спустя пять лет - Мария Берестова

Ней грустно подумал, что для неё, в самом деле, вопрос и не стоял: она искренне полагала, что для него всё кончено точно так же, как и для неё.

Он получил ответ на свой вопрос, даже не задав его.

Родителей ей удалось выловить, когда следующим вечером они прогуливались по крытой галерее – любимое их место досуга во время дождливых дней. Стража и слуги оставались снаружи, и королевская чета могла наслаждаться уединением, приятным разговором и шорохом дождевых струй.

Лею пустили без вопросов.

– Мама, – после приветствий тут же перешла она к делу, – можно я в этом месяце похожу в университет на открытые лекции?

– В университет? – удивилась Кая, поскольку ранее дочь не проявляла интереса к такому способу провести время. Она уже думала радостно согласиться – рвение к учёбе нужно поощрять! – но не успела ответить, потому что разом нахмурившийся король-консорт подозрительно переспросил:

– Это не на лекции ли про электричество?

Он, разумеется, знал, что Ней приехал в Райанци – а вот его дела здесь представлял уже весьма смутно, потому что этим занималась внутренняя разведка. Передавать ей каких-то особых приказов касательно Нея он не стал, потому что не представлял, как бы тот сумел связаться с принцессой, и оптимистично полагал, что эта научная командировка пройдёт без эксцессов.

Против его ожиданий, вместо того, чтобы усовеститься, Лея возмутилась.

– Ты знал!.. – обличительно и гневно воскликнула она, пронзая отца горящими злыми взглядами.

Королева, сложив два и два, бросила на мужа укоризненный взгляд – мол, почему вовремя не доложили? – но в разговор встревать не стала.

– Лея… – попытался, меж тем, высказать что-то недовольное и логичное король-консорт, но не преуспел.

– Ты знал! – потрясённо всплеснула руками Лея, и совсем уж увлекалась эмоциям: – Ну конечно, ты знал! – в словах её звучала глубокая горечь – Как тебе могли не доложить? Небось, все пять лет за ним следил! А я… а ты… – её душили слёзы обиды и досады.

– Лея! – прибавил отец в голос строгости.

– Зачем, за что?! – продолжала возмущаться дочь, нервно расхаживая по галерее. – Да я давно всё поняла. Я давно всё поняла! – для убедительности взмахнула она руками и зло, горячо, нервно заговорила: – Вы были правы, вы оба с самого начала были правы, а я просто дурочка, да! – её звонкий голос душили подступающие слёзы. – Я была юная, глупая, не хотела слушать… но сейчас-то! – она, остановившись против отца, посмотрела на него с горечью и обидой. – Я ведь выросла, пап. Я понимаю, что между нами не могло быть отношений, что это было просто увлечение. Я всё понимаю теперь, – тихо и серьёзно напомнила она. – Зачем ты продолжаешь вести себя так, будто я по-прежнему неразумный ребёнок?

В словах Леи был резон; эпоха её юношеского бунта давно осталась позади, и она ожидала от родителей большего понимания. Недоверие короля резануло ей по сердцу.

– Я просто горжусь тем, чего он сумел добиться, – гипнотизируя отца, спокойно резюмировала она. – И я хочу разделить момент его триумфа. Потому что, в конце концов, – она гордо выпрямилась и с королевским видом напомнила: – Если бы я тогда не влюбилась в него, вам бы не пришло в голову финансировать его учёбу, и сейчас в мире было бы на одного учёного-физика меньше.

– Справедливо, – согласился король-консорт.

Они быстро переглянулись с женой, принимая решение. По этому молчаливому договору слово взяла королева:

– Хорошо, Лея, – спокойно кивнула она. – Ты можешь посещать лекции своего друга. И… – прибавила она тоном весьма официальным: – Я очень горжусь тобой, милая.

По лицу Леи мелькнула тень, но она лишь с благодарностью поклонилась.

– Полагаю, мы можем и впредь спонсировать исследования господина Дорне, – великодушно прибавил король. – Его прорыв в изучении электричества будет иметь общемировое значение.

Лея благодарно кивнула, заталкивая обиду на отца поглубже. В конце концов, он её услышал! Это явно говорило в его пользу.

Довольная своей победой Лея испытывала глубокое воодушевление. Она действительно гордилась Неем – пусть любовное чувство к нему и осталось в прошлом, он был словно бы посланцем из её юности, кем-то близким, с кем она привыкла делиться радостями и тревогами. Она была так счастлива быть свидетелем его достижений!

На первую лекцию она шла как на праздник, тщательно выбирая наряд и письменные принадлежности – чтобы делать заметки. Ей хотелось показать, что она относится к моменту торжественно и серьёзно.

В аудитории она почувствовала себя немного скованной, потому что её сплошь заполняли мужчины в возрасте. Была парочка пожилых леди и пять или шесть юношей; но Лея оказалась единственной девушкой, и это её смутило. Она на всякий случай села поближе к леди.

Ней, тихо беседовавший о чём-то с коллегами, заметив её появление, с улыбкой ей поклонился. Она улыбнулась в ответ, снова воодушевляясь и любуясь тем, как он с пылом что-то доказывал солидному типу с пышными седыми усами. Тот в ответ хмыкал снисходительно, но Лея заметила, что в глазах его виднелось одобрение.

«Так его, Ней!» – мысленно подначивала она, радуясь успеху друга.

Наконец, подошло время начала; все присутствующие расселись по местам, и только Ней остался один перед ними.

Лея видела, что он ощутимо волнуется: заведя руки за спину, он нервно сжимал пальцы, и голос его чуть дрогнул, когда он начал свою речь:

– Уважаемые коллеги!..

Сперва медленный и мерный, голос его постепенно обретал силу и скорость. Выйдя на свою любимую тему – электричество – он, кажется, совершенно уже забылся, перед какой аудиторией выступает, в красках и эмоционально описывая путь своих поисков.

Лея была весьма увлечена его речью – гипотезы, опыты, провалы и новые задумки! – но, чем больше он говорил, тем чаще в его речи проскальзывали слова, которых она совершенно не понимала. Она было взялась их записывать, чтобы спросить позже; но на втором десятке бросила это безнадёжное дело.

Ей сделалось тоскливо и грустно.

Когда-то давно они говорил с Неем на равных; а потом… потом он уехал учиться, и вот, сыплет терминами и формулами, в которых она