Амара откидывается на спинку кресла. Сидит, развалившись, явно довольная собой. Смотрит на меня с превосходством. Её зелёные глаза горят триумфом и лихорадочным блеском.
— Ты… ещё угрожать будешь? Мне? — спрашиваю осипшим голосом, чувствуя, как закипаю.
Я бы многое снесла в память о былой дружбе. И всеми силами старалась бы сохранить лицо. Но когда эта дрянь открыла рот на моих с Роландом детей, пусть и ещё не родившихся, она открыла портал в Бездну.
Ноги сами делают шаг к столу. Хватаю первое, что подворачивается под руку — пустую чашку Амары. Швыряю в неё с размаха, не глядя.
Амара уворачивается. По залу разносится звон битого стекла. Амара ошарашенно на меня смотрит.
— Совсем рехнулась?
— А ну-ка, пошла вон отсюда!
В груди печёт. Кровь кипит. Я вспотела от злости. Хочу вцепиться в волосы этой рыжей ведьме. Вторая чашка летит вслед за первой. На этот раз мне везёт больше, а Амаре — меньше.
Прежде, чем разлететься вдребезги, чашка по касательной задевает её руку. Амара отскакивает в сторону и раздражённо вскрикивает:
— Ай! — она трёт запястье. — Психованная! Я расскажу Роланду! Всё-всё про тебя расскажу!
— Ты ещё здесь? — хватаю чайник, полный горячего чая. Судя по аромату, фруктового. — Забудь сюда дорогу!
Поднимаю пузатый фарфоровый чайник высоко над головой. Амара так пучит глаза, что, кажется, они сейчас выскочат из орбит. Её визгливый вопль тонет в звоне бьющегося вдребезги фарфора.
На шёлковых оливковых обоях расползается уродливая тёмная клякса. Потёки чая неровными струйками стремятся вниз, то и дело, обгоняя друг друга.
Успеваю заметить рыжую копну волос, скрывшуюся за поворотом, когда в дверной косяк ударяется пустой поднос.
Тяжело дыша, стою в разгромленном каминном зале. Грудь вздымается вверх и вниз, меня всю трясёт.
Снаружи доносится шум. В зал вбегает запыхавшийся дворецкий.
— Леди Эварр? — хлопает на меня глазами. — С вами всё в порядке?
— Никогда, — проговариваю дрожащим голосом, — никогда больше не пускайте в дом эту женщину. Вы меня услышали, Кордон?
Вероятно, что-то в моём взгляде заставляет мужчину склониться в почтительном поклоне. Слышу громкий звук хлопнувшей входной двери.
И только после этого обессиленно опускаюсь вниз. Прячу нос и рот в сомкнутых ладонях. С благоговейным ужасом осматриваю пятно на обоях и усыпанный осколками пол.
В ушах шумит, на меня вдруг накатывает странная апатия. Будто силы оставляют меня после недавней вспышки.
— Пусть мне принесут совок и веник, — прошу безжизненным голосом. — Нужно подмести до прихода Роланда.
— Что вы, леди Эварр! — Кордон бросает на меня испуганный взгляд. — Здесь всё приберут!
— Хорошо, — забираю платок Роланда. Подношу его к лицу, втягивая знакомый жгуче-пряный аромат мускатного ореха. — Сообщите мне, когда муж вернётся.
— Как будет угодно, леди Эварр. Завтрак…
— Принесите в комнату. Пожалуйста.
— Конечно, леди Эварр.
Молча выхожу из зала. На повороте едва не сталкиваюсь с двумя молоденькими горничными в белоснежных чепцах, которые при виде меня отскакивают к стене, словно ошпаренные, и приседают, низко склонив головы.
Ну, вот. За несколько секунд заработала себе репутацию психованной истерички.
Поднимаюсь наверх. Нервно меряю шагами комнату.
Очень хочется бросить всё и поехать к маме. Хочется, чтобы меня выслушали и пожалели. Вот только, судя по нашему с мамой последнему разговору, от неё едва ли стоит этого ждать. Ведь сегодня я повела себя как угодно, но точно не как мудрая женщина.
Нет. Я никуда не поеду. Я должна дождаться Роланда и задать ему вопрос, который не даёт мне покоя. Это правда, что он был прошлой ночью у Амары и обещал ей, что она будет жить в нашем доме, когда я уеду?
Или это просто наглая ложь рыжей ведьмы с богатой фантазией?
Я должна знать, что это не так. Мне это важно. Важно получить от него подтверждение тому, что всё изменилось. Что он передумал. Что тот поцелуй в карете что-то значил.
Бездна! Как же мучительно долго тянется время!
Чтобы занять себя чем-то и не сойти с ума в ожидании, достаю с верхней полки корзинку с пряжей. В нашей с мамой прошлой безденежной жизни вязание здорово нас выручало. Беретик, шарфик, добротный шерстяной джемпер своими руками — почему бы и нет?
Вооружаюсь крючком, устраиваю на коленях моток голубой пряжи. Потому что — мальчик. Голубые пинетки будут как нельзя кстати.
Вязание успокаивает. Я настолько расслабляюсь, что вздрагиваю от неожиданности, когда раздаётся стук в дверь.
Тиара опасливо заглядывает внутрь:
— Леди Эварр? Господин Кордон просил вам передать, что хозяин вернулся. Он у себя в кабинете.
— Спасибо, — улыбаюсь горничной и откладываю в сторону готовые пинетки. Любуюсь на результат своих усилий. Аккуратные и ровненькие. Должны быть впору.
Довольно поглаживаю живот. Пусть ещё плоский, но я-то знаю, что уже не пустой. Я не одна. Никогда больше не буду одна.
Подхожу к зеркалу. Убеждаюсь, что выгляжу хорошо. Разве что щёки бледные. Щипаю себя за скулы, прикусываю поочерёдно верхнюю и нижнюю губы.
Вниз по лестнице. Налево по затемнённому коридору. Замираю перед входом в кабинет Роланда. Два торопливых удара по красному дереву, и я захожу. Плотно прикрываю за собой дверь.
За окном смеркается. В кабинете горят магические светильники, один на столе и один, побольше, на потолке.
Роланд сидит за столом из тёмного дерева. Перед ним пачки листов пергамента, открытая чернильница и печать. Рука с чёрной перьевой ручкой занесена над каким-то документом.
Брови нахмурены. Бросает на меня быстрый взгляд. Не слишком-то рад мне.
— В чём дело? Я занят.
Возможно, я выбрала не самый подходящий момент для разговора. Но я и так ждала весь день, больше не выдержу. Меня распирает. Я хочу выяснить всё для себя здесь и сейчас.
Молча пересекаю кабинет. Не говоря ни слова, кладу на край его рабочего стола аккуратно свёрнутый белый шёлковый шейный платок. Тот самый трофей, который утром приволокла Амара.
Делаю шаг назад. Обхватываю ладонями локти перед собой. Склоняю голову набок. Жду.
Роланд хмуро смотрит на кусок ткани, затем на меня.
Молча поднимает левую бровь.
Растерянно смотрю на него. Чувствую себя глупо. Боже, почему я всегда теряюсь в его присутствии? Под его пронизывающим подавляющим взглядом хочется съёжиться, стать незаметной.
А ещё хочется сквозь землю провалиться. Наверное, зря я сюда пришла.
Одно дело было щёлкнуть по носу Амару, к которой я чувствую лишь раздражение и жгучую неприязнь. И с которой мы на равных.
Совсем другое — стоять сейчас перед Роландом, одного взгляда которого достаточно, чтобы вся моя решительность растаяла, будто ледяная крошка в жаркий полдень.
Боже, чего я ждала?
Дорогая, это совсем не то, что ты подумала! Я всё объясню!
Да щас же! Явно всё понял, но помогать мне не собирается. Сидит и смотрит на меня мрачно и исподлобья. Словно бы говорит взглядом: куда полезла, дурочка? Силёнок-то хватит?
Но я уже здесь, деваться некуда. И надо что-то сказать.
— Это… твой платок, — проговариваю осипшим голосом и показываю рукой.
— И? — шумный вдох, и Роланд принимается вращать в пальцах перьевую ручку, показывая, что его терпение от этого бестолкового разговора уже на пределе.
— Сегодня утром его принесла Амара. Сказала, ты был с ней этой ночью.
Фух. Я сказала это. В ответ — тишина. Воздух накаляется, напряжение растёт. Мои пальцы леденеют, а щёки вспыхивают.
Лицо Роланда неподвижно.
— Зря она это сделала, — бросает сухо и, как ни в чём ни бывало, возвращается к листам пергамента. — Ты свободна, Софи.
Непонимающе хлопаю глазами. Эээ…
— Это не всё! — выпаливаю громче, чем следовало бы, делаю шаг к столу и упираюсь в него ладонями.
Пытаюсь добавить себе уверенности хотя бы позой.
Уголок рта Роланда недовольно кривится, ноздри раздуваются, жадно втягивая потоки воздуха. Он отбрасывает ручку. Откидывается на спинку кресла, склоняет голову к плечу и смотрит на меня с едва сдерживаемым раздражением и откровенной скукой.
