вконец испачкана, а папка со стихами Тео с глухим шлепком свалилась в грязь.
— Я этого не вынесу, — застонала я и, скривившись от омерзения, двумя пальцами подняла папку. Бумажная поверхность распухла от влаги.
— В канаву? — предложил Ленар.
— Обидится, — с раздражением бросила я и замерла, вдруг осознав, насколько забылась рядом с Кристофом. С каких пор я начала воспринимать его как сообщника, а не как врага? Недопустимо! Что случится, если он узнает о страшном секрете? Спасибо святым угодникам, темнота прятала лица и стирала эмоции, он не различил оторопи.
— Здесь есть лаз, — вымолвила я. — Мне надо успеть до переклички, чтобы не попасть под арест.
Через несколько ярдов мы остановились возле пожухлых зарослей дикого вьюнка. Летом зеленое одеяло закутывало стену от самой земли до острых пик, скрывая под собой маленькую деревянную дверцу. Кусты пытались несколько раз срубить, ведь они покрывали единственный участок кладки и портили идеальную картину. Но разве справятся садовые инструменты с магически выращенным растением? В итоге садовник махнул рукой, как и предполагала Рита, когда четыре года назад высеивала вьюнок, привезенный из Волшебного леса от бабки Пиботи, чистокровной феи.
Кое-как я продралась через колючие сухие кусты, цеплявшиеся за одежду, и дернула деревянную дверцу за ручку.
— Добро пожаловать в Институт благородных девиц, господин Ленар!
По другую сторону проход перегораживала баррикада из сломанных столов, стульев и прочего хлама, совсем недавно вынесенного из чердачного помещения. Некоторое время мы в молчании таращились на преграду.
— Ваше заведение, я смотрю, потрясает гостеприимством, — сухо прокомментировал Ленар. — Есть другой план?
— Подбросите наверх? — с надеждой спросила я.
— Думаете, что сможете сами разобрать завал?
— Нет, конечно, — покачала я головой. — Просто переберусь через стену и успею на перекличку.
— А мне вы предлагаете вернуться в город?
Через темноту мы посмотрели друг на друга.
— Мм… Ну, в шесть утра ворота откроют обратно…
— София, вы жестоки, — справедливо возмутился он. — Значит, пока вы будете спокойно стоять на перекличке, я буду наслаждаться ночью под дождем?
— Это Институт благородных девиц, здесь каждый выживает как может, — выдала я любимую фразу Риты. — И потом, у вас есть зонт.
Пока мы препирались, действительно закапал дождь, быстро погасивший обоюдное нежелание уступать. В итоге было решено перелезть через стену, словно макаки, и унести тайну о совместном позоре в могилу. Что характерно, Ленар с легкостью взмахнул на верхотуру и, схватившись за пики, протянул мне ладонь:
— Цепляйтесь.
Цепляться с ридикюлем и папкой в руках было решительно нечем. Так что для начала пришлось передать багаж, а потом уже передаваться самой. В отличие от взрослого высокого мужчины, ловкостью я не отличалась. Скользя ботинками по стене, к собственному стыду, пыхтя, как паровоз, я все-таки доползла до верха. По щеке прошелся колючий побег, оставляя приличную царапину. Я зашипела, как кошка, навалилась на забор животом. Ленар мягко спрыгнул вниз, словно не было никакой высоты в три ярда, и снова протянул руки:
— Давайте, София! Не бойтесь, я вас ловлю!
На мой взгляд, бояться как раз было чего. Например, сломанной шеи. Однако, сжав зубы, чтобы не взвизгнуть, я присела на корточки и сиганула вниз. В полете с одной ноги соскочил ботинок, а платье зацепилось за пику. Раздался треск ткани, и на заборе живописным знаменем повис оторванный подол. Не устояв, Ленар кувыркнулся на спину, а я шмякнулась сверху, словно небрежно брошенный ломоть сыра на твердый хлеб. «Горбушка» подо мной подозрительно затихла.
— Господин преподаватель, вы в сознании? — приподняла я голову от крепкой груди.
— Дай мне умереть тихо, женщина, — прохрипел он.
— Канон о поведении благородных девиц запрещает обращаться ко мне на ты без оснований.
— Думаю, у меня есть все основания.
— Какие же?
— Ты лежишь на мне с голым задом.
— Святые угодники! — Я немедленно откатилась и почувствовала, как холод злобно цапнул филейную часть через прореху в пальто. — Чтоб этот забор разобрало!
Грациозно, конечно, встать не получилось, поднималась, как старуха. Пока Ленар отскребал себя от холодной земли, я искала ботинок, но в темноте было не видно ни зги, так что мне грозило скакать через лужайку обутой только наполовину. Со стены жалко свешивался кусок серой материи, еще минуту назад являвшийся ученической формой.
Неожиданно на плечи легло теплое тяжелое пальто, пахнущее приятным мужским благовонием.
— Вы что делаете? — вжала я голову в плечи.
Одежда опустилась ниже колен, скрывая непотребство.
— Сохраняю девичью честь и гордость, — улыбнулся он. — Вы знаете, как незаметно попасть в общежитие?
Когда за пять минут до переклички я ворвалась в комнату, Рита округлила и без того круглые глаза.
— Ты точно не будешь спрашивать, что со мной произошло! — рявкнула я, скидывая сначала мужское пальто, а потом свое ученическое с дырой на заду. Платье было не просто загублено, оно превратилось в рубашку.
— Об этом я тоже не должна спрашивать? — ошеломленно уточнила она, указав пальцем на грязные разодранные чулки, пристегнутые к кружевному поясу.
— Я не смогу пережить этот позор дважды, — процедила я, запихивая единственный грязный ботинок подальше под кровать. Огромный шкаф, занимавший добрую часть небольшой комнатенки, использовала только Ди, своих вещей мы в нем не хранили. Недолго думая, я забралась внутрь и сдернула с вешалки совсем новенькое форменное платье. Чтобы не терять время, нацепила поверх остатков собственного наряда.
Глядя в трюмо, я хотела расчесать волосы, а потом замерла, вдруг заметив внутри зеркального коридора неясную тень. Вряд ли обычные люди видели, да даже фее Рите было невдомек, что зеркало наше оказалось с сюрпризом! С каким? Хотелось бы мне знать…
В коридоре зазвенел грозный колокольчик, вызывавший пансионерок на перекличку.
* * *
Когда общежитие затихло, я воровато выбралась на улицу, чтобы отыскать ботинок и попытаться стянуть со стены кусок платья. К моему удивлению, полотнище исчезло, как и обувка. Не веря своим глазам, я даже зажгла огонек на ладони, едва теплившийся, похожий на свечной язычок. Никаких доказательств вечернего приключения!
Я вздохнула с облегчением, и, как оказалось, зря! Ведь ботинок нашелся уже на следующее утро, и именно его, заскорузлый от грязи, трясла наставница Ру перед собранными в бальном зале студентками.
— Кому принадлежит сия мерзостная штука? — начала она скандал любимой фразой. На пол ссыпалась сухая глина. Благородные девицы, конечно, молчали, как шпионы на допросе.
Неожиданно дверь со скрипом отворилась, и в холодное помещение сунул нос Кристоф Ленар при полном параде. В смысле, он был одет в дурно сидящий костюм, прилизал волосы сахарной водой до состояния корки, нацепил на нос очки и ссутулился так отчаянно, будто его скрутило ревматизмом.
— Госпожа
