раза больше работы с этим связанной…
– И они каждый раз так громят лабу? Да ну? – ее глаза округлились.
Сережа помотал головой, смотря куда-то вниз, на руки:
– Не-е… обычно они возвращаются в землю раньше. Сказал же, не ожидал, что он окажется такой… эм, благодатной средой.
Он засмеялся. Смех его был громким, раскатистым, заразительным…
Заразительный.
Зараза.
Паша?..
– А.. Аха-ха… этот, Паша еще не заразный? – проглатывая смех, спросила Даша.
– Был незаразным: было вполне очевидно даже фенотипически, что споры находились в такой, терминальной стадии, а вот сейчас…
Без лишних уточнений Даша молниеносно натянула противогаз. И добавила колпачок сверху. Сергей Гавриилыч – все то же самое, но более молниеносно. Он взял в одну руку сумку, кивнул Даше: «ну, с Богом», и они вышли в «заразную зону».
«Как все-таки быстро сбылся сон…» – подумала Даша. Это было даже немного скучно.
Когда Сергей Гавриилыч взял скальпель и начал расчленять Пашу, аккуратно срезая кожу, стараясь не повредить гифы, тот сначала немного морщился, постанывал, но скоро совсем успокоился. На его лице было безразличие.
Даша указала на тело, на ближайшую грядку грибницы: «вот он и стал совсем гриб».
Сережа простер руки к небу: «стал высшим существом». В одной из рук он все так же сжимал скальпель… – как ни странно, они понимали друг друга с полуслова. Или даже с полужеста.
Когда одна из ног разделилась на кость, мышцы и фасции, Паша немного удивился, подвигал обрубком ноги – и всего-то.
Даша поставила пальцы в перчатках к углам Пашиного рта, растянула его в улыбку, отвела руку в сторону, ладонью вверх: «почему радостен»?
Сережа срезал ткань и кожу на другой ноге, провел скальпелем вдоль портняжной мышцы. Паша не дрогнул: «нет нервов, все забрал гриб».
Даша кивнула, и принялась раскладывать куски Паши по пластиковым контейнерам, рассматривая, где больше гиф, где меньше… Работа шла быстро и легко. Послышался хруст: Сережа вскрыл его череп. Мозг еще оставался розовым от крови, от жизни, и все-таки он был вдоль и поперек увит серо-белым, с черными крапинками, мицелием. Когда скальпель коснулся его, вспорхнуло облачко спор.
Даша отвернулась, чтобы не видеть этого, ее все-таки трясло.
«Это все с непривычки,» – повторяла она себе, – «это все с непривычки».
Тяжелая рука легла на ее плечо, подбадривая. Крови почти не было: ее выпил гриб.
Ведь грибы очень любят влажность,
Ведь грибы без влаги не могут.
Сережа поднял руку, указал на Дашу, на грядки грибниц, опустил кисть, перебирая пальцами: «полей пока, ок?»
Даша кивнула: «ок».
К концу рабочего дня стажер Павел окончательно перестал быть стажером Павлом. В любом виде. А почва теплицы обогатилась микроэлементами, белками, жирами… гифами.
Никогда Даша не мыла элементы СИЗ с таким усердием. Наконец, когда она сняла респиратор, подставив вспотевшее лицо теплому сухому обдуву, она спросила:
– А так точно правильно делать?..
– Новой форме твоего Паши гораздо приятнее в земле, чем вне ее, – резонно заметил Сергей Гавриилыч, задумчиво разглаживая пальцами бороду. – Да и все равно с точки зрения его как человека, случай был безнадежным. Мицелий не извлечь из мозга, даже в самой зачаточной форме. Так что – только предупредительные меры, только…
Он выдохнул в три подхода и, уперев ладони в колени, тяжело опустился на простую пластиковую лавку. Других тут и не было.
– А вам его совсем не жалко?
– Мне всегда всех жалко. Но чувствуется это только первый десяток раз, а потом, ну… осознается. Таков путь, – закончил он.
– А как же, это, «пропал человек»…
– Это уже вопрос культа. Не вполне мой. И точно не твой.
Взгляд его был устремлен куда-то в одну точку, мимо Даши, невзирая на Дашу. И вдруг ей подумалось, как ему, должно быть, одиноко.
Совсем как ей.
«Банально,» – с тоской подумала Даша. И все же села рядом, привалилась потным даже через рукав халата плечом к его, такому же потному плечу. Даша совсем не помнила, что он – завлаб, что он – ее, вроде как, босс, что он – бесподобный Сергей Гавриилыч… Сейчас он был скорее Сережей. Как будто бы хорошо знакомым ей. Как будто бы родным.
– Знаешь, – начала она.
– Что знаю, Дарья?
– Называйте меня Даша. И, это… я всегда буду помогать вам, хорошо? То есть… – Даша смутилась, зажмурилась, стараясь не видеть ничего, слышать только мерный гул обдува и, может, его дыхание. Но плотнее прижалась к его руке, продолжила, тараторя, – я хочу сказать, что я совсем не склонна недооценивать важность средств индивидуальной защиты, что я осознаю, как опасна и все-таки важна работа здесь, как…
– Подожди, – прервал ее Сережа.
Голос завлаба вибрацией резонировал под его кожей. Совсем чуть-чуть: но Даша это почувствовала.
– Что подожди?..
– Ты ведь толком и не знаешь, чем занимается эта лаборатория. С чего же ты взяла, что это что-то такое уж важное, а, стажер? Может… может, это какая-то ерунда? Мало ли людей занимаются ерундой, даже пишут статьи о ерунде, публикуют статьи о ерунде… Почему?
Его обычно громкий голос был тих и хрипл. Он повернул голову, посмотрел на нее: из его темных, почти черных глаз смотрела тоска.
Даша улыбнулась, покачала головой:
– Нет. Так не может быть, никогда.
– Почему?
– Потому что ты не можешь заниматься ерундой. Я просто это знаю, это совсем не про вас, Сергей…
– Сережа.
– Точно, – Даша отвернулась от него, потупила взгляд. – Потому что ты не можешь заниматься «ерундой», Сережа. Я знаю это. Просто знаю и все.
Они какое-то время сидели в тишине. Воздух здесь был совсем сухой.
– Кстати, это… прости. Мне неловко называть вас… то есть, тебя Сережей. Как-то это к тебе не подходит, что ли?
– И все же Сережа – это я, Даша, – и он поднял брови, растянул рот в улыбке.
Совсем как демон.
Совсем как кот.
Когда они, наконец, выходили в «чистую зону», Сережа сказал ей:
– Ты, наверное, хочешь есть?
– Ну-у…
Даша забыла, на основании чего конкретно она должна отвечать на этот вопрос. На основании, собственно, голода? Все более странных отношений с Сергеем Гавриилычем? Сочувствия к Пашиному переходу в новую форму жизни?..
И все-таки прежде всего: она устала. Ужасно устала. И сейчас ее ждала только пустая квартира с гибискусом в пустой банке. Раньше в ней была вода, но она испарилась, еще раньше – сам гибискус засох, первый стал пустым.
Пожалуй, ей было одиноко.
Наконец, в приоритеты она выбрала голод:
– Хочу, – уверенно сказала Даша.
– Тогда пойдем поедим, как закончим.
Даша, не
