обхватываю пятерней. Хочу проникать в нее бесконечно, целовать глубже и глубже, жар ее рта поглотить.
— Я… я просто попыталась. Потому что я не умею. В прошлый раз, ничего непонятно было. Мне. Я просто попробовала. Я…
Я должен расслабиться, впервые за неделю, как только она тихий, влажный стон вымучивает от моих порывов, и когда робость ее языка ослабевает, но я только напряжением разрастаюсь; и это проклятое здание, что сожрало-вытянуло всю жизнь из скалы, слишком малым, слишком тесным для меня оказывается.
Для нас.
Для нас двоих, с ней.
— Я научилась уже, мне кажется, — задушено перебивает она мои поцелуи, — не идеально, конечно, но не так ужасно, как в прошлый раз. Не совсем понятно, честно…
— Нет, — отрезаю я и лицо к себе поворачиваю.
— Нет? — не получается у изобретательницы скрыть разочарование и обиду.
— Нет, — с жаром откликаюсь, — этому очень долго учиться надо. Всегда, на самом деле. Всю жизнь. Я тебя научу.
В какой-то момент она начинает хаотично поглаживать мои руки, и я тут же ладонью по обнаженной коже ее спины ползу, под блузкой. Млидонье, это механизм впаянный куда-то мне. Я свободно прикасаюсь к ней, вот только когда она чуть расслабляется и мною интересуется. Такого… быть не должно. Я должен сам решать, как ее трогать.
— Я пойду, — она отстраняется с таким усердием, что поглаживаю щеку ее успокаивающе.
— Куда?
— Работать? — смотрит на меня немного насмешливо.
Как приятно, на триста шестьдесят шестом году жизни, заимев прозвище «Мясник» и прослыв грозой всего Ашшура, ощущать себя… посмешищем.
— С таким запахом? — в волосы ей выдыхаю, и к уху губами спускаюсь. — Мне снится запах твой. Сплю я мало, потому что на яву… здесь, в здании, дотягиваются остатки запаха твоего.
— Я не могу контролировать это, — почему-то расстраивается она, видимо, от смущения.
— А не надо контролировать. Я тоже возбуждаюсь. — Она звук издает невнятный. — Точнее, просто не исчезает возбуждение, как тебя увидел тогда в зале.
— Это… ужасно. Всем все понятно.
— Вот именно, всем понятно, что я — твой Альфа. Поверь, всем непонятно, почему мы несвязанные и почему моего запаха на тебе так мало. Сегодня больше останется, — шепчу ей в полураскрытые губы, и нападаю на нежный рот снова. Какая податливая она сразу, вот как и должно быть.
Мне никогда не выбраться из реальности этой новой. Я даже поцелуй прервать не могу.
Но она может.
Так это устроено, и словно на железный прут мои плечи нанизывают, и я отстраняюсь чуть, когда Яна прерывает поцелуй и волосы поправляет. Смешно ведь, куда ей их поправлять, они до этого чуть ли не в разные стороны торчали.
Я мог бы тщательно… каждым вечером, перед сном, их ей расчесывать. У нее их просто слишком много.
И впервые, будто я от изобретательницы нахватался, меня стыдом пронизывает. Представляю тут глупость всякую.
Яна вопросительно на меня смотрит. Видимо, чтобы отошел с дороги.
— Вот как. Иди тогда, — ровнее голоса не сыскать.
Она будто бы мгновение-другое нерешительно мечется, но потом пулей вылетает из подсобки.
Млидонье, лоб себе растираю и со свистом выкачиваю ярость из легких, ну я же просил!
Вот хоть раз прибежала бы так охотно, как убегает.
Само так получается, остаюсь на семьдесят седьмом ночевать.
Иза отпустил раньше, когда он привез все срочное из моего офиса. Сгоряча на завтра еще одно совещание назначил.
На экране обратный отсчет программы белеет. Краем глаза посмотрю пресс-конференцию, для проформы. Уже привык на лого их глумливое смотреть, «Клан Свободных».
Это реалии такие новые политические, называть свою партию порядком, что только у оппонентов нерушимым был. И против которого ты и борешься.
Лживые твари.
Никакие «кланыэ к людям не относятся.
Может быть, массы и не понимают, что это означает. Но для Виллье Ундиго — главы партии пуристов — это остроумная шутка такая.
— Я передумал. Я дам отсрочку на месяц, как просили. Только взамен — разрешение на прототип #13 и допуск к тендеру. Завтра же.
— Не просили, а предложили взаимообмен, — хрипит министерская крыса. — Будь добр, Рапид. Без эскалации и радикализма.
— Ты либо берешь, либо нет, — отрубаюсь.
Я и так запуск шахт решил отложить, но ни за что на свете не хотел с пуристами на сделку идти. Да, ни за что на свете…
Логан Авронг. Инженер, что ей выпал в идиотской сети для знакомств. Которому фотография так и не дошла. Задерживаюсь на карточке с его лицом в досье, чтобы запомнить на всякий случай, как и его имя.
Пресс-конференция пуристов привычно затягивается, выступления мелких сошек даже взглядом не удостаиваю.
Прокручиваю записи с камер, эксперимента вчерашнего, на котором она присутствовала, и еще как сегодня из здания выходила.
Приличное такое количество Альф среди ученых, разработчиков и инженеров. Ее более-менее слушают, близко никто не подходил. Но иногда кое-кто посмеивается над ней, Яна даже не замечает этого.
Мне подобное нравится меньше всего на свете.
Конечно, она слишком мудреная для директорского кресла. Обычно садят туда того, кто больше менеджер, чем профильный специалист. А она — явный анти-менеджер. Но неважно это все. Ее кресло руководителя хоть немного защищает.
Хоть раз предатель-братец нечто толковое сделал, только я хочу знать, вплоть до мельчайших деталей, как он на нее наткнулся.
Ни на секунду не поверю, что Аслан талант способен разглядеть.
Сообщение от Рока приходит.
«Звук включи».
На экране лысеющий Ундиго речь пылкую толкает. Нехотя врубаю звук, хоть и крайне редко напрямую слушаю тварей.
Рок опять не в свое дело лезет. Демоны выбрали сторону — центристскую трусливую сторону — и это во многом заслуга рогатого Рока, который и есть главарем демонов.
— … защищать интересы честных, обычных граждан, которые вынуждены терпеть разгул преступности и порока…
Твоя партия при власти, так кто ответственный за разгулы?
— … и наперекор провиденью, а ничего выше провиденья нет, но мы вынуждены напоминать об этом тем, кто не способен уважать чужую свободу и чужое право на…
— … и защищать кошельки граждан, когда, например, кто-то без совести шатает рынки для личной выгоды, и подрывает экономику…
Кручу между пальцами четвертый кусок скалы, что сегодня внизу срезал, и он тоже мертв.
— … мы готовы исправлять любую несправедливость, среди особенных тоже есть незащищенные слои населения, я сейчас про Омег, о благополучии которых только мы реально заботимся, ведь это мы разрешили им работать и свободно…
Графитная пыль из ладони на пол сыпется. Отвечаю на звонок Рока, хоть и не
