разрывающей на части.
* * *
Очнулась я разбитой и усталой. Руки-ноги были словно налиты свинцом, всё тело ломило, а внизу живота противно тянуло.
«Фу-ух! Проснулась, наконец. А то я не знал, что делать».
Что со мной такое?
«Не знаю, — честно признался голос. — Полагаю, что это из-за слишком сильного эмоционального напряжения. В общем, твой организм вместо того, чтобы восстанавливаться после физических нагрузок, боролся со стрессом. Да, и ещё. Не могу понять отчего, но… не хочу тебя особо пугать… но у тебя открылось кровотечение».
Что?
Я порывисто вскочила на ноги, но меня тут же повело в сторону от слабости.
«Я бы посоветовал сходить в душ, пока ученики не зашевелились и показаться магистру Дэривану, потому что я не нахожу объективных причин для твоего состояния».
Я тоже их не находила и не могла сообразить, где и как я умудрилась пораниться, тем более в таком месте. Я избавилась от браслетов и, позорно держась за стенки, поковыляла в душ, не забыв прихватить с собой карионит. Раздевшись, я впала в панику. Кровь спускалась чуть ли не до колен. А вдруг у меня какое-нибудь внутреннее повреждение?
«Прекрати разводить панику! Современные знания позволяют восстановить живое существо чуть ли не по частям, а ты тут истерику устроила из-за какой-то мелочи».
Голос прав, ведь ничего непоправимого пока не произошло. К тому же магистр Дэриван хороший лекарь. Но идти к нему с подобной проблемой идти было как-то стыдно.
«Лучше сейчас, чем потом».
Что сейчас, что потом — мне, знаешь ли, как-то не легче от этого.
Феникс был мягко говоря удивлён моим столь ранним появлением на пороге его комнаты. И фраза, сказанная им вместо приветствия меня отнюдь не воодушевила:
— Дарк, сиан только начался, а у тебя уже проблемы!
Я грустно вздохнула, подтверждая его правоту и последовала за фениксом в прихожую.
— Что на этот раз? — хмуро поинтересовался магистр.
— Не знаю. Наверно, повреждено что-то из внутренних органов. Иного объяснения я не нахожу.
Проведя диагностику, магистр одарил меня неутешительным:
— Я тоже. Травм нет, и организм считает происходящее не сильным отклонением от нормы. Я никогда не осматривал девушек, так что выводы поостерегусь делать. Наверно, физиологическая особенность твоей расы, у фениксов-девушек ничего такого нету. Могу лишь сказать, что много хуже для организма твоё подавленное состояние. Что случилось?
— Ничего, — отвернувшись к стене, выдавила я, не понимая, как такое в принципе возможно.
— Это, конечно, твоё дело, — невозмутимо сказал магистр, — но без знания причин я вряд ли смогу понять, что пошло неправильно.
— Так вы мне не поможете?
— Пока не вижу как. Ты ничего не слышала про подобное от представительниц твоей планеты, когда ещё была там?
Я покраснела, сообразив, наконец, что это такое, а магистр Дэриван тем временем продолжил:
— Заходи вечером. Посмотрим, что изменится.
Я даже не обернулась, ничем не показывая, что услышала последнюю реплику. И вечером не собираюсь приходить. В данном случае он и правду ничем не поможет.
День прошёл кошмарно. Мало того, что предательская слабость и усталость и не думали проходить, так ещё и настроение к вечеру опустилось ниже плинтуса.
У меня сложилось впечатление, что половина учеников нашей группы посчитала долгом подойти ко мне с вопросом: «Может, тебе стоит сходить к магистру Дэривану?». Чтоб их всех с их развитым обонянием! На Дара я так вообще от души наорала. Беспокоится он, видите ли, а сам ещё зелёный весь.
Голос, к моему удивлению, за весь день не проронил ни звука. Ну и правильно, а то бы ещё и ему перепало.
После ужина, плюнув на недоделанные уроки, я завалилась на кровать и моментально отключилась… стигн на пять, после чего подскочила, зажимая рот руками, чтобы не закричать. Кошмары, уже давно не посещавшие меня, теперь решили восполнить утрату с лихвой.
Я с беспокойством поглядывал в сторону Дарка. Что он творит? Под глазами пролегли чёрные тени, сам осунулся, побледнел, но и слышать не хочет, чтобы показаться магистру лекарю. А ещё этот непонятный запах крови, вот уже четвёртый день преследующий тёмного. Он же себя до погребального костра доведёт!
Наконец-то зельеварение закончилось, но Дарк даже не пошевелился, чтобы встать. Я заколебался. С одной стороны, нужно бы подойти и поинтересоваться. С другой, наорёт от души и ещё больше замкнётся в себе. Поэтому я собрал вещи и направился к двери, где и замер, зорко следя за тёмным. Тот дождался, пока все покинут кабинет, потом подошёл к наставнику и что-то спросил.
— З-сачем тебе? — изумился Гроссер.
— Надо, — упрямо мотнул головой Дарк.
— Для с-себя хоть?
— Конечно.
— С-сильное… оно довольно опас-сно. Приходи вечером с-сюда, обыкновенное дам. С-спокойный с-сон гарантирую. Ес-сли не помож-шет, вс-сегда мож-шно поэкс-сперементировать.
— Спасибо, — кивнул тёмный.
— Долж-шен будеш-шь, — широко ухмыльнулся наставник.
— Буду.
Я поспешил выскользнуть в коридор, пока одногруппник меня не заметил. Вряд ли Дарк будет в восторге, поняв, что я подслушивал. Но зачем ему понадобилось снотворное? Неужто у тёмного бессонница? В принципе, это весьма вероятный вариант, который позволяет снять многие вопросы, связанные с внешним видом Дарка и его самочувствием. Но тогда получается, что его странная рана здесь ни при чём? И ведь говорить не хочет… как и магистр Дэриван слушать.
Вечером тёмный без труда избавился от моего сопровождения. Я не рискнул идти за ним к Гроссеру: одно дело просто присматривать за одногруппником, другое следить. Второе он мне вряд ли простит. Так что и проверять не стоит. Лучше загляну к Дарку ночью, сам посмотрю, как он там. Да, точно, так и сделаю. И всё-таки я избавился бы от кучи проблем, если бы тёмный мне хоть немного доверял.
* * *
Я проспал. Причём проспал совершенно безбожно. Настолько, что меня едва Райан растолкал к завтраку. Ругаясь на чём свет стоит, я натянул вещи и, даже не заправив постель, бросился со всех ног к комнате тёмного.
Распахнув дверь, я уже открыл было рот, чтобы поторопить Дарка, но так и застыл в проёме, потрясённый. В нос ударил металлический запах крови одногруппника. Свежей, и уже старой, засохшей. Дарк лежал на полу у противоположной стены. Включив свет, я ахнул: тёмный валялся в огромной луже собственной крови, расползшейся чуть ли не на четверть комнаты. Я бросился к мальчишке и, едва не поскользнувшись на мокром полу, грохнулся на колени у бесчувственного тела. Перевернув тёмного, я сам побледнел, настолько его лицо было землистым, а дыхание практически неразличимым.
— Дарк, очнись! Не смей
