– Вроде сегодня еще какая-то дата, – включаюсь в игру я. – Вспомнила! У меня же сегодня день рождения.
Это правда. Сегодня мне исполняется семнадцать.
– Надеюсь, тебе понравится, – говорит Норт, – потому что это я не смогу вернуть.
Я снимаю крышку. Внутри – сложенный лист бумаги с распечаткой электронного письма. Вверху – фиолетовая эмблема Нью-Йоркского университета. «Дорогая Аврора Воган! Примите наши поздравления! Рад сообщить, что вы зачислены в Нью-Йоркский университет, который, я надеюсь, вы успешно окончите в 2035 году».
– Утром пришло, – говорит Норт и озорно мне подмигивает. – Ты это заслужила.
– Как странно. Я ведь даже заявления не подавала.
– Нет, подавала. – Норт наклоняется и берет меня за руки. – Ты написала о человеке, который вызывает у тебя самые восторженные чувства. – Норт целует мне пальцы. – Похоже, это и в самом деле отличный парень, – добавляет он, понизив голос.
Мог бы и не понижать. Соседние столики пустуют, а официант вплотную занят ответами на вопросы шестерых посетителей, сидящих в другом конце зала. Все вопросы касаются меню. Теперь выбор меню отнимает больше времени и сил. Раньше выбором руководил Люкс. Но Люкс остался в прошлом, и людям приходится самим решать, чту они будет есть. И не только это.
– Конечно, когда поступаешь сама, ощущения другие, – тихо продолжает Норт. – Но ты там быстро освоишься. А Этуотер не посмеет сказать, что ты не окончила Тэдем. Не подумай, я на тебя не давлю. Решение целиком за тобой. Если не хочешь…
– Я люблю тебя. – Я упираю локти в стол, тянусь и целую Норта.
– Значит, ты пойдешь учиться? – улыбаясь, спрашивает он.
– Конечно. Должен же кто-то из нас иметь достойную работу, – подкалываю я его и снова целую.
Официант приносит наш чек. Мы платим наличными. Полгода назад он бы очень удивился. Сегодня такое в порядке вещей. Люди стали с недоверием относиться к электронным устройствам, в том числе и к электронным деньгам. Осязаемые купюры как-то надежнее. Бумажные деньги. Бумажные карты. Металлические ключи. Сейчас страсти уже поутихли, а в первые дни после солнечной бури очень и очень многие боялись даже взять унисмарт в руки. Это была массовая паранойя. Когда стала известна правда о наноботах, врачи назвали странное поведение людей «мозговыми ломками». Отчасти так оно и было. Воздействие наноботов прекратилось, однако человеческий мозг требовал привычной «дозы доверия». Природный уровень окситоцина восстановился только через месяц. И все же людьми, избавляющимися от золотистых коробочек, двигала не паранойя, а факты.
Странные ощущения, которые все мы испытали перед началом северного сияния, не причинили нам никакого вреда. Так говорили ученые. По их словам, человеческий организм способен переносить куда более мощные электромагнитные воздействия, чем то, что было вызвано вторжением солнечной плазмы в атмосферу Земли. Вскоре после солнечной бури НАСА провело целый ряд пресс-конференций. «То, что вы испытали, аналогично ощущениям, получаемым человеком во время сеанса магнитно-резонансной томографии, – говорил один из выступавших там геофизиков. – Такие воздействия организм даже не замечает».
А вот наноботам солнечная буря принесла смерть. Наноботы состояли из окиси железа – вещества с сильными магнитными свойствами. Они имели высокую степень надежности и механизм подавления на случай, если что-то пойдет не так. Для подавления использовалась все та же магнитно-резонансная томография. Однако в ту памятную ночь функцию томографа взяла на себя солнечная плазма. Оставалось только удивляться, как Немногие, двадцать лет занимавшиеся разработками наноботов, не учли этого обстоятельства.
Понимали ли Немногие всю иронию случившегося? Свой «священный» проект они назвали именем греческого бога Гипериона. Бога, управляющего Солнцем. Однако настоящее Солнце одной яростной вспышкой уничтожило детище Немногих. Похоже, они переоценили божественность Гипериона, равно как и свою собственную.
А через несколько дней после солнечной бури начался настоящий информационный потоп. Освободившись от подсказок наноботов, все сто одиннадцать журналистов, которым мы отправили материал, сделали свой выбор.
Все сто одиннадцать газет опубликовали разоблачительные материалы.
Управление по контролю за продуктами и лекарствами немедленно изъяло весь противогриппозный спрей, производимый «Соза лабс». А министерство юстиции возбудило уголовное дело как против самой корпорации «Гнозис», так и против ее разработок – приложения Люкс и унисмарта «Джемини голд». За неделю до Рождества Большое жюри Бостона вынесло семьдесят семь обвинительных приговоров. Я смотрела телевизионные репортажи об арестах высокопоставленных сотрудников корпорации. Видя всех этих людей в наручниках, я даже испытывала к ним жалость. Кто-то из них входил в общество Немногих. А сколько было тех, кто, подобно Гриффину, даже не догадывался об истинных целях корпорации и не знал, кому на самом деле она принадлежит.
Настоящие виновники не являлись сотрудниками «Гнозиса». Их имена ни разу не были произнесены.
Общество Немногих не пострадало ни от наших действий, ни от солнечной бури. Они не боги, но они очень умные, изворотливые и циничные люди. А еще они обладают завидным терпением. Доктор Тарсус говорила об этом. Рано или поздно они предпримут новую попытку установить контроль над человечеством. Но от меня они будут держаться подальше. Пока и этого достаточно.
По словам Херши, в кампусе мой отъезд не стал сенсацией. День поговорили – и забыли. Вскоре Тэдем покинул Рудд. Пошли слухи, что у него был роман с одной из учениц. И тогда все решили, что со мной. Тэдемская академия не выдвинула против него никаких обвинений, Херши – тоже. Слухи так и остались слухами, а Рудд избежал тюрьмы. Меня злило, что такой мерзавец, как он, остается на свободе, но Херши почему-то считала, что лучше с ним не связываться.
– Хочешь заглянуть в библиотеку? – спрашивает Норт, когда мы уходим из ресторана.
Глупый вопрос. Мы туда заглядываем почти каждый вечер. Главное здание Нью-Йоркской публичной библиотеки находится неподалеку от нас, на Пятой авеню. Теперь библиотека открыта до полуночи. И не только она. Все публичные библиотеки. В главном здании – более пятисот компьютерных терминалов. Сегодня – как, впрочем, и всегда – у дверей библиотеки очередь, которая начинается еще на улице и тянется вверх по знаменитым ступеням. Эта очередь говорит о нас очень многое. С одной стороны, мы стали весьма недоверчивы к унисмартам. Мы очень обеспокоены своей безопасностью и потому стараемся не общаться с домашних компьютеров. И в то же время очередь показывает наше нежелание расставаться с информационными технологиями. Пусть мы и носим в карманах бумажные деньги, а в наших машинах лежат бумажные дорожные атласы… мы по-прежнему, как мотыльки к огню, устремляемся к компьютерным терминалам.
