Глупая девчонка сама не понимала, что хочет. Она то грозила смертью, то невыносимой жизнью, то говорила, что маг сам ей все расскажет, то клялась вытянуть из него сведения против воли, то стращала муками, то (и это было куда страшнее) лаской.
«Я зна-а-аю, как вызнать у мужчины то, что нужно…» — страстно шептала колдунья на ухо пленнику, в надежде, что тот захлебнется от вожделения. Однако Грехобор захлебываться не торопился, и коварная соблазнительница опять досадливо грозила ему страшными карами.
Мало-помалу, устав от глупости происходящего, каменный мешок покинули все колдуны. Заикнуться склочной и злопамятной девке о том, что соблазнять женатого мужика — затея наиглупейшая, они не посмели, но и наблюдать ее ужимки устали. В темнице осталась только Василиса. Она буравила мужа тяжелым взглядом исподлобья и молчала.
— Рассказать? — переспросила тем временем Мариоса. — Я знаю много интересных историй…
Йен вздохнул. Он готов был поручиться, что прослушал уже все возможные интересные истории, однако колдунья все никак не желала иссякнуть.
— Обойдусь, — ответил маг.
Девчонка оживилась:
— Тогда ты поведай мне то, что я хочу узнать.
Узник промолчал.
— Ладно, тогда я все же расскажу кое‑что, — пропела мучительница. — Итак, жил на свете маг с назвищем Грехобор. Бедняжечка, каких поискать. Измученный, затюканный, отчаявшийся. Словом, жалкий и никчемный. И вот получило это убожество обручальное кольцо.
Мариоса посмотрела на Василису, сладко улыбнулась, и продолжила:
— Ну и пошел, нога за ногу, искать себе жену. Хотя, понимал, что никому такая размазня в жизни не приглянется. Так вот. Пришел этот ущербный в город. Тащился себе по улице и вдруг услышал мольбы о помощи. Дурак дурака слышит издалека. Вот и пошел наш бездольный странник на выручку себе подобному. И вдруг навстречу нашему затюканному скитальцу кто‑то выскочил.
— К чему ты рассказываешь мне о встрече с женой? — спокойно спросил Йен.
— С женой? Не-е-ет. Я рассказываю тебе о встрече с той, которая помешала тебе героически спасти твою нареченную, — ехидная улыбка коснулась губ колдуньи. — Василиса не была тебе назначена. Она должна была стать парой Глену.
Маг не шелохнулся, только переплетенные пальцы засеребрились инеем. Мариоса удовлетворенно хмыкнула.
— Твое кольцо, дубина, предназначалось Зарии. Такой же убогой мыши, как ты.
— Ложь. — Грехобор откинулся затылком к стене, стараясь ничем не выказать паники, стиснувшей горло. — Человек и колдун? Вам никто не бывает назначен! Вы и колец‑то не получали.
— Разве я говорила про кольца? — осведомилась Мариоса. — Мы приготовили все. Сильная духом девушка. Сильная магесса. Призрак колдуна поблизости. Так просто — девушка становится колдуньей, встречает колдуна, они влюбляются. Красиво.
— Зачем ты мне это говоришь?
— А почему нет? Она уже знает, — девушка пожала плечами.
— Мне сказали, будто все перепутал Маркус, — разглядывая капли света на потолке, скучным голосом произнесла Василиса. — Йен-Глен. Глен-Йен. Долго мы еще будем заниматься ерундой? Может, ты скажешь уже, чего я тут сижу с вами?
— Мы пытаемся добиться ответа, — прошипела Мариоса.
— Какого? — ее собеседница отвлеклась от разглядывания стен. — Я тут уже несколько часов. И только и делаю, что слушаю бестолковую трескотню. Твоя хозяйка приказала разговорить мага. А вместо этого говоришь ты. Надоела. Что нам надо узнать?
— Как убить дэйна! — колдунья смотрела на Лиску с ненавистью.
— Давно бы сказала, — Василиса обернулась к магу, и на миг замерла, читая в его глазах угрюмое упрямство. — Милый, как убить дэйна?
— Надо быть богом, Жнецом или дэйном, — спокойно ответил Грехобор.
— Жнец не всесилен!!! Он будет месяц восстанавливаться после убийства дэйна, а ты… ты убил дэйна, послушников и несоклько десятков магов! Ты! Один! А ты не бог! Не Жнец! И не дэйн! — взвилась Мариоса. — Отвечай, как это сделать?!
— М-м-м… — Василиса потерла подбородок и приблизилась к магу. — Вопрос‑то неверный. Да? Расскажи мне, как ты убил их всех?
Йен промолчал.
— Скажи мне. Своей жене. По секрету, — с каждым словом она подходила все ближе. — Ты такой сильный. Яростный. Хочешь меня убить, верно? Да, хочешь. Ответь мне — и я вся твоя. Как тебе такая сделка?
— Не трогай его!
— Почему? — колдунья обернулась к своей товарке.
— Это — Грехобор. Прикоснешься к такому — и собственные грехи сведут тебя с ума.
— О-о-о… сильный… опасный… — Василиса облизала губы, осматривая узника. — Все, как я люблю… Ну же, поговори со мной.
— Нет.
— Твое «нет» ничего не меняет! — выступила вперед Мариоса, оттесняя Лиску. — Дэйны Аринтмы мертвы. Наша взяла.
— Тогда вам мой секрет и вовсе без надобности, — Грехобор мысленно сосредоточился, незаметно избавляясь от сковывающего заклинания.
Сначала он убьет Мариосу, а потом уничтожит ту, которая когда‑то была его женой. Его продолжением. Его сутью. Ему уже не стать Знахарем. Не лечить людей. У него отняли все. Брата. Любимую. Возможность жить без боли и порицания. Ему нечего терять. Но есть, кого убивать.
— Хватит! — Мариоса топнула ногой, теряя последнее терпение. — Ты ответишь мне! Даже если придется отрезать от тебя по кусочку, ты мне…
Колдунья захрипела и вцепилась руками в ворот платья. Глаза заволокло пеленой боли, а пальцы скребли горло.
— Мне надоела твоя болтовня, — задумчиво произнесла Василиса и резко сжала руку в кулак. Жертва захрипела. — Твоя болтовня и твои угрозы моему мужу. Он только мой.
Грехобор подался вперед:
— Василиса, не надо!
— Василиса. Дурацкое имя. — Девушка дернула кулак на себя. Мариоса выгнулась и бесформенной кучей повалилась на пол. — Некрасивое.
Йен наблюдал, как убийца переступает через мертвое тело и приближается к нему.
— Тебе не подходит, — хрипло согласился он. — Так звали мою жену.
— М-м-м… — колдунья приблизилась и втянула воздух. — От тебя пахнет грозой. Ты же помнишь нашу грозу? Холодные потоки воды — обжигающие кожу. От тебя пахло дождем, и рубаха так красиво липла к телу…
— Ты…
— А еще я знаю ответ на дурацкий вопрос Мариосы. Никто из них не видит, что вы — братья, не понимает, что в тебе его кровь, — она улыбнулась. — Милый, я ведь не просто колдунья. Я — колдунья, которая помнит. Все чувства Василисы, как свои, все ваши поцелуи, как наши. О, это было неплохо! Правда, неплохо. И ей нравилось. Ты не убожество. Мариоса — дура. Если бы не эта боль я бы тебе еще много интересного рассказала, но…
